Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

К моменту появления А. М. Щастного на «Диане» уже погиб вице-адмирал Степан Осипович Макаров (1848–1904), и настроение офицеров и матросов в Порт-Артуре заметно упало. Во время службы на крейсере А. М. Щастный принял участие в нескольких боевых операциях: в отражении ночных атак японских миноносцев 10–11 июня и в обстреле береговых позиций японцев в бухте Тахэ 26 июня, пережил обстрелы японцами русской эскадры в гавани 25–27 июля и, наконец, участвовал в бою в Желтом море 28 июля 1904 г. В этот день А. М. Щастный заменил убитого мичмана Бориса Григорьевича Кондратьева (1884–1904) в качестве командира плутонга. Отличился и князь М. Б. Черкасский, в плутонге которого три орудия оказались заклиненными бракованными снарядами: их калибр оказался больше допустимого. Под руководством М. Б. Черкасского артиллеристы выдавили снаряды банниками с дульной части – сложная и опасная операция. Во время боя крейсер выпустил в неприятеля около 200 снарядов, получив два попадания. Было убито пять человек, еще двадцать – ранены[81 - Новиков В., Сергеев А. Указ. соч. С. 63–64.].

Командир корабля А. А. Ливен писал: «Заведующий кормовым плутонгом… мичман Щастный особенно отличился. Он, по смерти заведующего средним плутонгом, принял под свое командование и этот плутонг и своей бодростью, быстрой распорядительностью, присутствием духа и полными распоряжениями выказал боевые способности, какие трудно было ожидать при его молодости. Прошу обратить особое внимание на мичмана Щастного. Это высокого качества боевой офицер, он и в обыкновенное время хорошо служил, но не всякий служащий в мирное время оказывается и в бою на высоте призвания, как он»[82 - Цит. по: Шошков Е. Н. Указ. соч. С. 223.].

Старший офицер крейсера капитан 2 ранга Владимир Иванович Семенов (1867–1910) вспоминал, что «мичман Щ[астный], за смертью Кондратьева вступивший в командование средней батареей, сердито размахивал грязной щеткой для подметания палубы и этим грозным оружием гнал на левый борт под прикрытие от осколков излишних добровольцев, стремившихся заменить убитых и раненых, чтобы принять личное участие в бою…»[83 - Семенов В. И. Трагедия Цусимы. М., 2008. С. 190.]

После окончания боя, ночью, А. А. Ливен попытался провести тихоходную «Диану» во Владивосток. Однако из-за неожиданно большого расхода низкокачественного угля пришлось повернуть на юг. В поисках топлива крейсер зашел во французскую базу Кванчау-Ван (ныне Quang Thang, Вьетнам), где не оказалось никаких запасов. Корабль с трудом дошел до Хайфона, где погрузили уголь, а потом до Сайгона (ныне Хошимин, Вьетнам), где предполагалось отремонтировать его и продолжить участие в войне. Однако французское правительство под давлением Японии было вынуждено интернировать крейсер 29 августа 1904 г.

Часть офицеров (отобранных по жребию) была отпущена в Россию. Среди них был и Щастный.

Двум офицерам крейсера довелось принять участие в Цусимском сражении. В. И. Семенов успел добраться до Либавы и попал на 2-ю Тихоокеанскую эскадру в качестве пассажира. Лишь спустя месяц он получил назначение в штаб эскадры. После окончания войны В. И. Семенов написал трилогию «Трагедия Цусимы», которая стала одним из двух (наряду с «Цусимой» А. С. Новикова-Прибоя) масштабных полотен, посвященных поражению русской эскадры. Граф А. Г. Кейзерлинг попал на миноносец «Быстрый», на котором также участвовал в Цусимском сражении. И В. И. Семенов, и А. Г. Кейзерлинг прошли японский плен.

А. М. Щастный и его спутники опоздали к уходу 2-й Тихоокеанской эскадры из Либавы из-за задержки парохода, на котором они плыли. Для них война закончилась. В июне 1907 г. после тщательного разбора боевых действий А. М. Щастный был награжден орденом Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом за бой в Желтом море. Напомним, что в дореволюционной России существовала стройная и логичная наградная система, в которой низшей офицерской наградой за боевой подвиг являлся орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, следующим был орден Св. Анны 4-й степени, который носился на рукояти холодного оружия. При этом на оружие наносилась надпись «За храбрость», а обычный серебряный офицерский темляк заменялся темляком из красной с желтыми полосками по краям анненской ленты, почему и получил жаргонное название «клюква». Полученный А. М. Щастным орден был в этой иерархии третьим снизу, что подчеркивало весомость награды – молодой офицер «перепрыгнул» через два ордена. С другой стороны, первый боевой подвиг офицера мог быть оценен и выше – орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Георгиевским оружием или даже орденом Св. Георгия 4-й степени. Бант при орденском знаке означал, что награжденный – военный, а мечи – то, что орден вручен за боевые заслуги. Поскольку орден Св. Георгия вручался исключительно за подвиги на поле боя, к нему не полагались ни мечи, ни бант.

В память о Русско-японской войне А. М. Щастный также получил серебряную медаль, которой награждались защитники Порт-Артура, тогда как все остальные участники, «находившиеся под огнем неприятеля» (включая участников Цусимского сражения), получили светло-бронзовые медали. Те же, кто в боях не участвовал, но находился на театре военных действий, удостоились темно-бронзовой медали. А. М. Щастный не имел права на бант при медали, поскольку он означал получение ранения или контузии в ходе той войны, за которую была учреждена медаль.

В 1914 г. А. М. Щастный, как и другие портартурцы, был награжден особым нагрудным знаком. История этого знака отличия была связана со скандалом и саморекламой, поскольку защитники крепости и так были удостоены серебряных медалей за Русско-японскую войну, отличавших их от других участников конфликта. Однако медали полагалось носить только при парадной форме, а нагрудных планок, заменявших награду при повседневной форме, в России в то время еще не было. Поэтому портартурцы всеми способами добивались введения для себя особого знака, который можно было бы носить постоянно. Николай II долго сопротивлялся такой инициативе, поскольку она противоречила российским наградным традициям – ведь такого знака не было даже у защитников Севастополя в Крымскую войну. Тем не менее император вынужден был в конце концов уступить и к 10-летнему юбилею начала обороны учредил желанный многими знак.

Отметим, что орден Св. Анны 3-й степени был не первой наградой молодого офицера. В 1905 г. во время визита в Россию германского императора Вильгельма II он получил прусский орден Короны 4-й степени. По существовавшему обычаю монархи во время визитов довольно широко награждали офицеров армии той страны, которая принимала высокого гостя. При этом такое же число наград примерно того же достоинства доставалось свите визитера. Орден Короны был низшим прусским орденом, аналогичным по своему положению русскому ордену Св. Станислава. Иностранные ордена было положено носить ниже всех русских наград. С началом Первой мировой войны ношение орденов стран-противников было запрещено.

В декабре 1906 г. А. М. Щастный получил орден Св. Станислава 3-й степени «за восстановление порядка в портах Балтийского моря»[84 - Цит. по: Шошков Е. Н. Указ. соч. С. 13.]. Вероятно, А. М. Щастный принимал участие в подавлении революционных выступлений в Кронштадте, но никаких конкретных данных об этом не сохранилось. Следует иметь в виду, что в дореволюционное время существовала практика награждения офицеров и чиновников «очередными» орденами, при которой не требовалось никаких выдающихся заслуг – следовало лишь в течение ряда лет не получать взысканий по службе. К концу 1906 г. А. М. Щастный прослужил в офицерских чинах более 5 лет, а военные представлялись к очередному ордену за 3 года службы.

Тем не менее фамилия А. М. Щастного упоминалась в связи с событиями в Кронштадте в апреле 1905 г. Тогда он был прикомандирован к коменданту крепости генерал-лейтенанту Тимофею Михайловичу Беляеву (1843–1915), который отправил его к главному командиру порта вице-адмиралу Константину Петровичу Никонову (1844–1915) с «поручением передать категорическое приказание о выдаче в тот же день к вечеру участников бунта на Павловской улице (который морское начальство считало «самой обыкновенной дракой между несколькими матросами из-за проституток». – К. Н.) с угрозой… доложить его императорскому высочеству августейшему главнокомандующему (великому князю Владимиру Александровичу (1847–1909). – К. Н.) о сопротивлении ему со стороны морского начальства. Поручение это было передано в такой грубой и ничем не вызванной форме, что… молодой лейтенант… предупредил, что он имеет поручение… передать в такой форме, за последствия которой он не отвечает»[85 - Цит. по: Шошков Е. Н. Указ. соч. С. 224–225.]. Генерал Т. М. Беляев заявил, что А. М. Щастный якобы исказил его слова и самовольно передал их главному командиру порта[86 - Шошков Е. Н. Указ. соч. С. 224–225.]. Учитывая отличную репутацию А. М. Щастного, в это трудно поверить. Скорее, остывший Т. М. Беляев таким образом пытался отказаться от своих слов, «переводя стрелки» на молодого офицера.

В октябре 1904 г. А. М. Щастный был зачислен в Минный офицерский класс, который окончил в апреле 1905 г. Одновременно с окончанием класса он был произведен в чин лейтенанта, стал минным офицером 2-го разряда. В кампанию 1905 г. он трижды занимал должности минного офицера на учебном судне «Европа» и дважды исполнял обязанности командира миноносцев № 216 и 217. Фактически он служил в Учебно-минном отряде, готовившем матросов-специалистов минной специальности. Следует отметить, что минная специальность в русском флоте того времени была многообразна. Она включала в себя собственно минное дело (обращение со взрывчатыми веществами, минами заграждения, боевыми частями торпед и с торпедными аппаратами), электротехнику и зарождающиеся радиодело и тральное дело. В то же время обращение с ходовыми частями торпед считалось отдельной «минно-машинной» специальностью, которая была уделом инженеров-механиков, а не строевых офицеров.

А. М. Щастный стал видным специалистом по радиоделу. Уже в январе 1907 г. он начал читать лекции «по беспроволочному телеграфу» в Минном офицерском классе. В апреле 1907 г. и в декабре 1908 г. он принял участие в IV (в Киеве) и в V (в Москве) Всероссийском электротехническом съезде в качестве представителя Морского технического комитета и Минного офицерского класса. В 1912 г. А. М. Щастный вместе с другими представителями России подписал в Лондоне Международную радиотелеграфную конвенцию[87 - Международная радиотелеграфная конвенция, Заключительный протокол и Правила радиотелеграфной службы 22 июня / 5 июля 1912 года //Известия Министерства иностранных дел. СПб., 1913. Кн. V. С. 77–168.]. В этой конвенции особое место занимают вопросы использования радио на море[88 - Шармоянц А. Н. Международные радиотелеграфные конференции в правовом регулировании радиосвязи на море в первой половине XX века в СССР // Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского. Юридические науки. 2018. Т. 4 (70). № 4. С. 360–367.].

В феврале 1909 г. А. М. Щастный стал минным офицером 1-го разряда. В 1912 г. он был назначен постоянным членом Межведомственного радиотелеграфного комитета от Морского министерства. В это время Морское министерство было основным пользователем радиостанций в России: оно имело 52 береговые станции, не считая корабельных, тогда как в распоряжении почтово-телеграфного ведомства и Военного министерства было по 16 станций, Министерства торговли и промышленности – 9, Министерства путей сообщения – всего 3 станции[89 - Цит. по: Шогиков Е. Н. Указ. соч. С. 227.].

В 1908–1913 гг. А. М. Щастный ездил на Каспийское море, чтобы выбрать места для береговых радиостанций на иранской территории – на острове Ашур-Адэ (крайний юго-восточный угол Каспийского моря), где находилась российская военно-морская база, и в порту Энзели, где стояли российские военные корабли. В результате было решено не строить радиостанцию на Ашур-Адэ и изменить место расположения станции в Энзели[90 - РГА ВМФ. Ф. 417. On. 1. Д. 4341. Л. 1–8.]. По чертежам А. М. Щастного была увеличена высота мачт канонерской лодки «Карс» для более эффективной установки радиоантенны[91 - РГА ВМФ. Ф. 401. Оп. 3. Д. 335. Л. 24.]. В это же время он посетил Черное море и оказывал помощь местным специалистам в доводке радиостанций на линкорах и крейсерах[92 - РГА ВМФ. Ф. 417. On. 1. Д. 4341. Л. 9-15.].

В апреле 1909 г. А. М. Щастный был назначен вторым минным офицером в штаб начальника соединенных отрядов Балтийского моря. Именно так в то время именовался фактический командующий Балтийским флотом, а второй минный офицер штаба отвечал за радиотелеграфное дело на флоте. Именно А. М. Щастный впервые поставил «вопрос об организации систематической радиоразведки на Балтийском театре»[93 - Партала М. А. Радиоразведка Балтийского флота в Первую мировую войну (к истории создания) // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы VI ежегодной международной научной конференции. СПб., 2004. С. 135.].

В декабре 1910 г. А. М. Щастный был произведен в старшие лейтенанты, а через два с небольшим года, в апреле 1913 г., – в капитаны 2 ранга за отличие по службе. В декабре 1909 г. А. М. Щастный получил орден Св. Станислава 2-й степени, следующий по старшинству после ордена Св. Анны 3-й степени, который у него уже был. В феврале 1913 г. ему, как и всем остальным офицерам и чиновникам в империи, досталась медаль «В ознаменование 300-летней годовщины царствования дома Романовых».

В это время А. М. Щастный близко познакомился с некоторыми своими будущими сослуживцами. В частности, начальником Службы связи Балтийского моря был капитан 1 ранга, затем контр-адмирал Адриан Иванович Непенин (1871–1917), ставший осенью 1916 г. командующим флотом и взявшим А. М. Щастного в свой штаб. Начальник Службы связи отвечал, среди прочего, за береговые радиостанции флота и должен был поддерживать самый тесный контакт со вторым минным офицером штаба флота, в ведении которого были корабельная радиослужба и общие вопросы радиодела. Преемником А. М. Щастного на посту второго минного офицера был старший лейтенант И. И. Ренгартен[94 - Партала М. А. Указ. соч. С. 135.], ставший во время Первой мировой войны одной из ключевых фигур в штабе флота и тесно сотрудничавший с А. М. Щастным, когда тот перешел служить в штаб в 1917 г. И. И. Ренгартен оставил уникальный дневник, который является важнейшим источником информации о становлении А. М. Щастного как политика. В январе 1914 г. А. М. Щастный получил назначение старшим офицером достраивавшегося линейного корабля «Полтава» типа «Севастополь». Это был представитель новейшего по тем временам класса дредноутов, вооруженный двенадцатью 305-мм орудиями в четырех башнях, шестнадцатью 120-мм орудиями и четырьмя торпедными аппаратами. Линкор имел солидную броневую защиту и развивал скорость до 24 узлов. Корабль был заложен в 1909 г., а окончательно введен в эксплуатацию в начале декабря 1914 г. Дальнейшая судьба «Полтавы» оказалась причудливой – в 1919 г. она получила серьезные повреждения от пожара и до 1934 г. сохранялась в надежде на восстановление то в качестве линкора, то линейного крейсера, то авианосца. В 1926 г. корабль получил имя «Михаил Фрунзе». Планы по возвращению в строй так и не были реализованы. В 1946 г. корпус линкора был разрезан на металл. В 1934 г. две артиллерийские башни с корабля были установлены у Владивостока на острове Русский, получили название Ворошиловской батареи и сейчас являются музеем. Две другие башни были использованы после Великой Отечественной войны для восстановления 30-й береговой батареи в районе Севастополя, которая существует и поныне. История башен «Полтавы» дала повод для шутки, что она стала самым длинным в мире линкором. Действительно, от острова Русский до Севастополя больше 7 тыс. км по прямой.

В 1914–1916 гг. «Полтавой» командовал капитан 1 ранга барон Владимир Евгеньевич Гревениц (1872–1916). О выдающихся морских качествах В. Е. Гревеница свидетельствует то, что под его командованием линкор «Полтава» однажды вошел в Среднюю Кронштадтскую гавань самостоятельно, без буксиров, что считалось настолько рискованным делом, что В. Е. Гревениц получил выговор от главного командира Кронштадтского порта адмирала Роберта Николаевича Вирена (1856–1917)[95 - Белли В. А. В Российском императорском флоте… С. 272.]. За Русско-японскую войну В. Е. Гревениц был награжден орденами Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, Св. Станислава 2-й степени с мечами и – мечтой любого офицера – орденом Св. Георгия 4-й степени. Несомненно, что служба на новейшем линкоре и под началом такого командира, как В. Е. Гревениц, должна была многое дать А. М. Щастному как морскому офицеру. Впервые он оказался в ключевой должности старшего офицера на современном корабле, относившемся к основному, как считалось тогда, классу – линкоров.

В то же время личная жизнь барона В. Е. Гревеница могла бы стать сюжетом телесериала. В. А. Белли вспоминал: «В молодые годы он женился на особе, не подходившей для морского офицера (танцовщица Луиза Оливье. – К. Н.), и должен был уйти со службы. Он уехал за границу и сделался проводником в Международном обществе спальных вагонов. Был призван на службу в русско-японскую войну, отличился и остался на службе. После [эскадренного броненосца] “Цесаревича” он служил флагманским артиллеристом штаба командующего Балтийским флотом, командиром эскадренного миноносца “Охотник”. В это время его бросила жена. Зимуя в Петербурге на “Охотнике”, В. Е. Гревениц познакомился с вдовой княгиней Кочубей, против особняка которой стоял его миноносец у Английской набережной, и женился на ней. После “Охотника” В. Е. Гревениц командовал крейсером “Алмаз”, затем был первым командиром дредноута “Полтава”. Влюбился в Гельсингфорсе в опереточную певицу, а т[ак] к[ак] она предпочла молодого лейтенанта, то в 1916 году он покончил с собой. В. Е. Гревениц был выдающимся офицером, образованным, талантливым, исключительно приятным в обращении»[96 - Белли В. А. В Российском императорском флоте… С. 113–114.]. В действительности Дарья Евгеньевна Кочубей (1870–1937), урожденная графиня Богарне, когда встретилась с В. Е. Гревеницем, вдовой не была. Впоследствии жизнь этой женщины сложилась так, что могла бы послужить сюжетом шпионского романа. Подлинной же причиной самоубийства барона стала растрата денег, предназначенных на покраску и мелкий ремонт «Полтавы», которые по тогдашним правилам находились в полном распоряжении командира корабля.

В воспоминаниях старшего лейтенанта Г. Н. Четверухина, который был в то время на «Полтаве» старшим артиллеристом, появляется А. М. Щастный: «В период 1915–1916 гг. в Ревеле и Гельсингфорсе среди флотских офицеров имела большой успех опереточная примадонна Наровская. Молодая, очень миловидная, она имела небольшой, но приятный голос и с особой грацией танцевала. Поклонники-офицеры подносили артистке не только цветы и коробки конфет, но меха и драгоценности. Она принимала эти знаки внимания как должное. Сильно увлекся ею и наш командир. Когда “Полтава” находилась в Ревеле или Гельсингфорсе, он стал приглашать ее к себе на корабль с ночевкой, а также на переходы между этими портами. Его действия вызвали законное возмущение кают-компании. Офицеры заявили протест старшему офицеру Щастному. Он от имени офицеров пригласил на обед в кают-компанию командира[97 - По традиции, сложившейся в XIX в., командир корабля всегда питался отдельно от офицеров и не мог без приглашения посещать кают-компанию.].

В конце обеда Щастный встал из-за стола и обратился к Гревеницу: “Владимир Евгеньевич. Все офицеры корабля считают, что в условиях военного времени боевой корабль не может служить местом свидания с женщинами, как для каждого офицера вообще, так и командира в особенности. Убедительно просим вас сделать из этого необходимые выводы”. Гревениц, опустив голову, выслушал это заявление. Затем, встав из-за стола, сказал глухим голосом: “Господа офицеры! Этого больше не будет”. И сделав общий поклон, вышел. Действительно, Наровская больше на “Полтаве” не появлялась»[98 - Четверухин Г. Н. Указ. соч. 1990. № 2. С. 92–93.]. Заметим, что такое заявление в лицо командиру корабля требовало от старшего офицера большого гражданского мужества. Испортив отношения с командиром, А. М. Щастный мог стать объектом его мести и рисковал будущей карьерой. Другой на месте А. М. Щаст-ного мог бы постараться замять демонстрацию офицеров, но А. М. Щастный ее возглавил.

Труды А. М. Щастного по введению в строй «Полтавы» не остались незамеченными – в декабре 1914 г. он получил орден Св. Анны 2-й степени («Анна на шее») без мечей, поскольку его заслуги не были боевыми. В 1915 г., как и все офицеры Балтийского флота, А. М. Щастный стал обладателем светло-бронзовой медали «В память 200-летия Гангутской победы». В марте 1916 г. он был награжден мечами к ордену Св. Анны 2-й степени, чем подчеркивались его заслуги в поддержании боеготовности «Полтавы».

В начале октября 1916 г. А. М. Щастный был назначен командиром эсминца «Пограничник». Он был построен в 1905–1906 гг. в Або (Турку, Финляндия), к 1916 г. вооружен тремя 102-мм орудиями и тремя однотрубными торпедными аппаратами, развивал скорость до 25 узлов, экипаж состоял из 5 офицеров и 90 нижних чинов[99 - Мельников Р. М. Эскадренные миноносцы класса «Доброволец». СПб., 1999.]. Это был устаревший корабль, заметно уступавший (особенно по скорости) новейшим эсминцам типа «Новик». Тем не менее самостоятельное командование судном 2 ранга считалось обязательной ступенью служебного роста морского офицера.

Необходимо сказать несколько слов о личной жизни нашего героя. В 1913 г. А. М. Щастный сошелся с Антониной (Ниной) Николаевной Сердюковой, урожденной Приемской (1881–1922).

А. Н. Приемская была дочерью статского советника Николая Александровича Приемского (1830–1894), чиновника Департамента неокладных сборов Министерства финансов, который происходил из обер-офицерских детей, и его жены Елизаветы Васильевны (1844–1918). Кроме Антонины у них было еще семеро детей: Клавдия (1864-?), Николай (1866–1918), Ольга, в браке Гаранская (1868–1957), Александр (1870–1941), Анна, в браке Красильникова (1873–1941), Яков (1876–1915) и Иван (1884–1941)[100 - ШошковЕ. Н. Указ. соч. С. 229. Уточнено по: Скорбим. сот [Эл. док.] URL: http://skorbim.сот/мемориал Последнее посещение: 02.06.2019.].

В 1899 г. А. Н. Приемская вышла замуж за бухгалтера Госбанка Анатолия Георгиевича Сердюкова[101 - Шошков Е. Н. Указ. соч. С. 229.]. Вероятно, она довольно долго не могла получить развод, поскольку А. М. Щастный и А. Н. Сердюкова обвенчались лишь в январе 1917 г.[102 - Шошков Е. Н. Указ. соч. С. 18.] У Антонины Николаевны была дочь Галина (1913–1982), признанная А. М. Щастным. У пары родился сын Лев (1915–2002).

Позднее Галина восстановила фамилию Сердюкова. До Великой Отечественной войны она работала в Ленинграде на фабрике «Красный треугольник». В начале войны, находясь на оборонных работах под Ленинградом, она попала в плен и была отправлена в Германию. После войны жила в Риге. Выйдя замуж, приняла фамилию Каллас. Умерла в Казани[103 - Там же. С. 229–230.]