Санитары подземелий

Кабан снова равнодушно кивнул и побрел вслед за солдатом в сторону построек базы. Боец отвел их в казарму, показал душ и места для сна. Не глядя по сторонам, побросав одежду на пол, Кабан разделся догола и забрался под горячий душ. Он тер себя мочалкой так, будто хотел содрать кожу, инстинктивно пытаясь избавиться от воспоминаний о гибели ребят. Постояв еще немного под тугими струями горячей воды, он голым побрел в кубрик и рухнул на первую попавшуюся койку. Спать им дали ровно сутки, и ровно сутки он спал. А потом кто-то громко заорал прямо над ухом:

– Рота-а!!! Па-адье-ем!!!

Вынырнув из глубин сна, Кабан открыл глаза и приподнял голову с подушки. Между рядами коек, на середине прохода, стоял гориллообразный человек в зеленой майке и пятнистых камуфляжных штанах. Вида он был настолько зверского, что от одного взгляда на него душа уходила в пятки. Надпись на майке поясняла, что зовут его сержант Бес. С трудом приходя в себя и плохо понимая, где он находится, Кабан молча смотрел на сержанта. Фотографиями Беса можно было смело украшать любой учебник анатомии. Обнаженные шею, плечи, руки и грудь украшали мышцы настолько крупные, мощные и рельефные, что даже вызывали сомнения в своей подлинности. Немного подумав, Кабан сообразил, что сержант этот родом с планеты минимум с тройной силой тяжести.

– Команда была – подъем! Выскочили из коек и построились! – рявкнул сержант.

Бандиты нехотя вылезали из постелей и, шлепая босыми ногами, выходили на середину прохода, окружая сержанта со всех сторон.

– Команда была – строиться! – недобро сказал сержант, наклоняя голову. Кабан понял, что сейчас что-то случится.

– Ты че орешь, мужик? – угрюмо спросил высокий рыжий парень справа от него. – Почему людям спать мешаешь, козлина пятнистая?!

– Тебя где воспитывали, урод? – спросил другой. – Или вам, козлам, здесь все можно?

– Почему вошел без стука, пес? – спросил третий, и толпа медленно двинулась на возмутителя спокойствия со всех сторон. Кабан живо вспомнил, как его вытряхнули из бака и что за этим последовало. Воспоминания были настолько болезненными, что он решил не трогаться с места.

Сержант не ответил ни на одно оскорбление. Он не изменился в лице, а просто молча ждал, когда борзые любители спокойствия и сладкого сна подойдут поближе. И когда они подошли на расстояние удара, он как будто взорвался. Руки и ноги замелькали со скоростью лопастей вентилятора, жестокие удары посыпались градом, и все закончилось, так и не успев начаться.

Толпа откатилась. На полу остался десяток неподвижных тел. Я так и знал, довольно кивнул сам себе Кабан. И это только начало! Лучше не лезть.

– Команда была – строиться! – рыкнул сержант.

Все, кто мог ходить, построились в неровную шеренгу. Не замечая распростертых тел и наступая на них тяжелыми ботинками, сержант прошелся взад-вперед перед строем, внимательно разглядывая свежеприбывший спецконтингент. Потом он остановился на середине и заговорил:

– Ну что, девчонки… С сегодняшнего дня – я ваш папа.

– И мама тоже? – спросил кто-то из строя.

– И мама – тоже… Тебе, сынок, и всем остальным объясняю сразу: здесь все делается только по команде. В вашем случае – исключительно по моей команде. Прием пищи, походы в сортир, идиотские вопросы – только с моего разрешения. Обращаться ко мне следует со словами «Товарищ сержант». Хотя товарищем я стану далеко не для каждого. Без моего разрешения можно только шевелить пальцами в сапогах, да и то: поймаю – накажу. Можешь сейчас на пробу еще что-нибудь вякнуть.

В казарме повисла мертвая тишина.

– Смотри-ка, сообразительные какие… – Тяжелый взгляд внимательных сержантских глаз скользнул по строю. – Так вот, теперь я буду вашим папой. И не просто папой, а папой Карло, поскольку буду из вас, чурбанов, выстругивать нормальных людей. Распорядок дня у нас будет такой…

Говорил сержант долго, доступно и обстоятельно объясняя, что к чему и зачем. За это время ушибленные пришли в себя, поднялись с пола и молча встали в строй. После чего сержант вывел всех на улицу и устроил небольшой кросс.

После кросса он проверил готовность личного состава к ведению рукопашной, по очереди поработав со всеми. Когда очередь дошла до Кабана, он враз посочувствовал тем, кто устроил в казарме драку. С таким же успехом можно было голому бросаться на полицейский бронетранспортер. Сержант сперва слегка помял каждого индивидуально, потом дал команду нападать на него тройками и пятерками, а потом всем скопом. И хотя все они дрались как черти и при случае могли свернуть шею хоть самому дьяволу, сержанта никто из них не смог даже ударить. Зато он насовал им всем по первое число. Причем всем было ясно, что он их не бьет, а так, играет.

У преступников, привыкших полагаться только на физическую силу, это вызвало самое настоящее уважение. Рыжий, который завелся первым, спросил:

– Так драться нас всех научат?

– Только тех, кто выдержит и пройдет весь курс обучения, – ответил сержант. – Удастся это далеко не всем. За себя можешь не переживать, тобой буду заниматься лично я.

– И сколько времени это займет?

– Всю твою оставшуюся жизнь. Обратной дороги отсюда нет.

– Это как?! – недоуменно спросил кто-то из строя.

– А так. Тысячелетний опыт войн человечества давно показал никчемность всеобщей воинской повинности, равно как и полную бесполезность наемных армий. Хорошо воевать не может кто попало. На это способны только люди, одаренные генетически. Вы по степени агрессивности и физическим кондициям для службы подходите, что успешно доказали как своим прошлым, так и сдачей проверочного забега. Теперь вам предстоит пройти вторичный отбор. После этого я начну вас учить военному делу.

– А если мы не захотим? – недовольно спросил Рыжий.

– Попав сюда, вы лишились права выбора. Уйти отсюда нельзя.

– Так уж и нельзя? – ехидно спросил Рыжий.

– До тебя многие пробовали, – криво ухмыльнулся сержант. – Пока что-то не выходит. За последние 250 лет побегов из десантно-штурмовых бригад не было.

Кабана как будто пробило током: а ведь он не врет. Десантники были героями множества фильмов и комиксов, однако было известно, что в силу своих психических особенностей и в соответствии с Законом этих солдат держат за пределами Обитаемых Миров. И это была чистая правда, потому как никто никогда живого десантника не видел.

– И чему мы будем учиться? – сердито спросил Рыжий.

– Военному делу! – радостно осклабился сержант. – Причем – по-настоящему! У нас тут не забалуешь!

– А если я не захочу?

– Вон там, – сержант показал пальцем в сторону неприметного серого здания, – находится мусоросборник. А при нем – единственный на планете телепортер для сброса отходов. Любой, кто не справляется со службой, автоматически переводится в разряд отходов производства и марширует через него. Задумайся, Рыжий.

– И куда через него можно попасть?

– А какая тебе, никчемному отбросу, разница? Живым не останешься ни при каком раскладе, не переживай. Выход у нас настроен в ядро звезды. Еще вопросы есть?

Больше вопросов ни у кого не было. У Кабана как будто камень свалился с души, потому как будущее враз стало ясным и определенным. Он не любил думать над подобными вещами, воспринимая все удары судьбы равнодушно. Идет дождь – открой зонтик и иди. Нет зонтика – все равно иди, не растаешь.

Еще два дня в казарму прибывало пополнение. И когда набралось достаточное количество кандидатов, резко началась служба. Да так началась, что Кабан сто раз пожалел, что вообще появился на свет, не говоря уже о том, что попал сюда.

Каждое утро – десятикилометровая пробежка, затем – час интенсивной физподготовки и рукопашного боя. Их никто не подгонял, сержант просто внимательно следил за происходящим. И те, кто не мог подгонять себя сам, очень быстро отправлялись в домик с телепортером. Поняв это в первый же день, Кабан держался изо всех сил.

Это было непросто. Пробежка проводилась на морском берегу, по щиколотку в песке и с постоянными забегами в воду. Для равномерного физического развития они разбивались на пятерки и занимались упражнениями с бревнами. Каждая пятерка, точно следуя командам сержанта, должна была бегать с огромным бревном на вытянутых руках над головой вперед, назад, вбок, ложиться вместе с ним на песок и вместе с ним вставать, совершать с ним заплывы различной дальности и носить его с собой в казарму. Проявлявшие недовольство глупостью этого занятия сперва наказывались перетаскиванием тысячи ведер воды из океана в яму, расположенную в ста метрах от берега. Ведер давали две штуки, а бегать с ними надо было исключительно задом наперед, причем туда и обратно – с полными. Того, кто не понимал и этого, отправляли через телепортер.

Когда численность личного состава сократилась примерно наполовину, сержант Бес сказал им:

– Армии не нужны солдаты, склонные задумываться над целесообразностью исполняемых приказов. Тем более – задающие вопросы и имеющие мнение, отличное от мнения командира. Армии нужны солдаты, четко исполняющие любые приказы. Любые! Это касается и рядовых, и офицеров. Во время боевых действий раздумывать будет некогда. Подразделение должно действовать как хорошо отлаженный механизм, потому что жизнь всех и выполнение боевой задачи зависят от каждого, а от всех вместе – жизнь каждого. Попустительства здесь нет, и пощады не будет никому. Не нравится – телепортер работает круглосуточно и без выходных.

После его слов трое телепортировались по собственному желанию. В том числе и чрезмерно борзый Рыжий. Немного погодя многие им позавидовали, потому как по-настоящему тяжелые тренировки еще только начинались.

Снова они бегали по берегу океана, только теперь упражнения выполнялись исключительно в воде. Приседания, отжимания – все это сопровождалось полными погружениями. В тех случаях, когда они занимались строевой на плацу, сержант заботливо поливал их водой из шланга.

Подъем в шесть утра и сразу зарядка. Прием пищи, занятия по курсу молодого бойца с небольшими перерывами на прием пищи. Обучение навыкам стрельбы из деревянных винтовок, стрельба, рукопашный бой, преодоление полосы препятствий, плавание в полной боевой выкладке, марш-броски. При этом сержант всегда предлагал «наиболее легкий» путь: не лезть в гору, а обежать ее по болотам, чтобы потом перелезть через еще более высокую. Каждый учебный день продолжался шестнадцать часов, и за оставшиеся восемь Кабан ни разу не смог выспаться.

Дальше нагрузки возросли еще больше, а сержант начал наказывать за малейшую провинность. Причём наказания выбирались самые унизительные, провоцирующие на неповиновение. Тех, кто так ничего и не понял или не смог приспособиться, Бес с удовольствием отправлял в известный домик.

Три раза среди бандитов вызревал заговор. Три раза они скопом нападали на сержанта. Все три раза он их приветил так, что некоторые не пришли в себя уже никогда. Кабан в это не впрягался, благоразумно решив выждать. Но через два месяца никто уже не думал о побегах и разборках с Бесом. Мысль у всех была одна: как бы не подохнуть от перенапряжения.

И как-то раз, в самой середине ночи, когда все без задних ног забылись тяжелым сном, в казарму тихо вошла группа сержантов. Возглавлявший ее Бес поджег шнур взрывпакета и бросил его на середину коридора. Грянул оглушительный взрыв, и бойцы повылетали из коек.