К западу от Солнца

Наркотик из лести-внимания просится в вену.

Что за плечами и что после смерти в остаточных?

На что ты потратил данное времени бремя?

Сам себе расхититель и грубый усталый стражник,

А ещё вор и картёжник, и худшая проститутка.

Водка давно уже душу не греет, в словах больше фальши.

Дни за днём в толчее проходят, как жалкая славы минутка.

Корчишь рожи похабные зеркалу и панелям.

В тайне надеешься, что с пачек угрозы вдруг станут явью.

Жадно затянешься стреляной сигаретой –

В её кольцах не чувствуешь из сердца запаха гари и грязи.

Огни над дорогами вновь превратятся в рассветы,

А ты, снова, проснёшься один со своими кошмарами.

Сегодня уже наступило последнее лето,

Когда ты [в который раз] чем-то опечален.

И тебе наплевать, что живого нет в этих дамах,

Ставших одною и той же глупой личиной.

Ты устал, и тебя не колышат сердечные драмы.

Знаешь: чтобы любили, нужно быть бессердечной скотиной.

Потому что,

Просто быть «здесь и сейчас» для тебя уже недостаточно –

Наркотик из лести-внимания просится в вену.

За твоими плечами и после смерти в остаточных

Горы трупов.

Где твой – самый первый.

* * *

Мой друг далёкий, что не любит прикосновений и лживых фраз, я тебя жду.

Хотя знаю, не время сейчас плакать и верить, что будет у нас хоть час.

Я надеюсь, с годами пройдёт тоска, что так душит во мне присловутое «нас».

Мой друг,

Я не знаю, что значит любить,

когда сердце разбито в кровь.

Я пишу к тебе, видишь, и строки мои даже ближе, чем ты сам для меня в этой серой чужой весне. [Нравится, когда снишься мне].

Я кричу тебе, и ты я надеюсь услышишь: истина, как оказалась, совсем не в вине. А в тебе.

И во взгляде твоём, конечно же.

Но дело…да, дело во мне и апрель эти раны скроет, как я чувства свои под безликостью для тебя.

Все хорошо? Только это меня успокоит

в этом колком движеньи души моего января.

Тает снег и на улицах кучи и тучи грязи.

[Но нет тебя].

Почему он не тает во мне, расскажи мне, друг?

Только ночь и луна обо мне одну тайну знает, которая дарит не только счастье, но и испуг.

Режет меня, как чёрную землю ржавый и старый плуг.

Я опоздала на целую вечность, как тот, что глуп.

Но одни поезда, как известно, уйдут, а другие придут.

Так и у нас. Было бы легче, если бы не давило «вот тут».

Было бы легче, не чувствовать и не знать ни о чем вокруг. Было бы легче…

Извини и прости меня. Мой. Дорогой. Друг.

Я не люблю прикосновений и лживых фраз.

И меня не ждут. Я знаю, не время сейчас плакать и верить – настанет другой час, который изменит все. Вдруг.