после этого как–то не хотелось. А ещё иногда во
снах Максу казалось, что слышит его голос.
Что за бред?! И почему это вспомнилось
именно сейчас?
«Ангел, – усмехнулся Макс, – Если бы он
существовал, допустил бы этот
кошмар? А если допустил, то чем он лучше
дьявола?» – мысль отозвалась уже привычной
болью в висках. В любом случае, того уже
уволили из небесной канцелярии. За
бездействие. Или он спился с тоски.
«Это мир лжецов, каждый считает себя выше
и значимее всех, а других людей рассматривает
как материал. «Нагнуть» ближнего,
использовать его по полной, высосать все
жизненные силы и бросить – норма. Потому что
никто ничего никому не должен, тебя поимели –
ты и виноват, ты и дурак. Мир, где убийство
остаётся безнаказанным, где у убийцы есть
деньги, а у тебя только правда (которая никому
не нужна). Разве есть здесь место чему-то
светлому?».
Если резать поперёк, всё кончится быстро.
«Я не должен сомневаться. Мне больше не
будет так больно.»
– Максим Алексеевич! – раздался назойливый
женский голос из–за двери.
Бритва дрогнула.
«Кого там принесло?! Любовь Петровна, что
ли?» Он ничего не ответит. Она постоит–
постоит, да и свалит. Словно подслушав его
мысли, бабуля ответила надоедливым стуком.
Уходить она явно не собиралась.
– Максим Алексеевич, откройте! Я Вам яблочек
принесла!
– Чего? – хмуро бросил Макс. «Хватит уже
барабанить! Ты мне так дверь выломаешь!»
– Яб-ло-чек! – прокричала она, как будто он
был глухим, – На-лив-ны-е! Только из сада.
Ммм… объеденье!
Макс тихо ругнулся, но почему-то побрёл
открывать.
Любовь Петровна сама как яблочко, круглая
вся, румяная. Тянет ему корзинку с антоновкой.
Ясно же, кислятина гадкая, а улыбается так, что
не откажешься.
– Что это у Вас вода набирается. Ванну что ли
принимали? Днём?
Макс пожал плечами.
– Кстати, у меня тут кран барахлит, – с