Он не успеет к пяти. Фарс в четырех действиях

Так! Кажется, жесты будут все-таки несколько позже.

Стежнев изо всех сил пытается открыть дверь, но никак. Думает, это потому, что такова инфернальная сила смерти, наконец, понимает, что тянет ручку двери не в ту сторону, толкает дверь от себя и выскакивает в коридор.

Гаснет свет.

(Звучит соответствующая драматизму момента музыка.)

Когда свет снова включился: Стежнев пятится из коридора, через открытый дверной проем, в комнату, так вот, спиной вперед доходит до самого своего стола, отступает перед идущей на него Смертью, наконец, садится на пол.(Музыка обрывается.) Смерть проходит мимо него, вновь садится на стул, принимает точно такую же позу, что была у нее до этой «попытки бегства» Стежнева.

Долгая пауза.

Стежнев.(Наконец). Нет-нет-нет. Так быть не может… Так внезапно, глупо и рано?!

Смерть. С последним, пожалуй, не соглашусь. Как раз получилась среднестатистическая продолжительность жизни мужчины в вашей стране. (Задумалась.) Или она уже чуть больше? Прогресс, как-никак, да? Но в любом случае, стоит ли мелочиться? (Непонятно, она цинична или же только играет в цинизм.)

Стежнев. Я понимал, конечно, что здесь может не быть справедливости…

Смерть.(Перебивая). Справедливость слишком поверхностная вещь, чтобы быть ее заложником. Ты же вроде как философ, (Издевательски.) даже не просто философ, а доктор философских наук, должен бы сам понимать.

Стежнев.(С мольбой). Но я хочу жить… быть. Мне нельзя…

Смерть. «Нельзя» что именно?

Стежнев. Так вот взять-умереть.

Смерть. У тебя просто не хватает воображения. Во всяком случае, пока.

Смерть встает, Стежнев весь сжался на полу (одну ногу подогнул под себя, другая так и осталась на полу полусогнутой), приготовился. Смерть, усмехнувшись, проходит вплотную к нему, аккуратно переступает через эту его полусогнутую ногу и оказывается у стола с телефоном, снимает трубку, набирает номер. Стежнев сидит отрешенно.

Алло! Скорая! (Нарочито простонародным говорком.) Тут человеку плохо, пожилому. Что именно? Я ж не врач, кажись, помирает. Второй корпус педагогического, кафедра философии. Не, точного адреса не знаю. (Стежневу, шепотом.) Адрес?

Стежнев сейчас не в состоянии назвать. Смерть делает негодующий жест в его сторону и снова в трубку.

Второй корпус, желтенький такой, с колоннами, кафедра философии и культурологии, третий этаж. (Стежневу уже обычным своим голосом.) Как видишь, я с тобой по-честному.

Стежнев.(Он снял с себя галстук). Прийти на двадцать-тридцать лет раньше, чем мне полагается, и еще говорить о честности, да, конечно. (Кажется, он удивлен, что снова в состоянии говорить.) Позвонила бы в бюро ритуальных услуг, чего уж там… чтоб еще честнее.

Смерть. (Повеселев). А вот уже и фразы.

Стежнев. Да, наверное… извини.

Смерть кивает. Стежнев встает с пола, намеревается сесть за свой стол, вдруг хватается за грудь, ему нечем дышать, лихорадочно ищет что-то у себя в карманах, затем в ящиках стола, наконец, достает какой-то пузырек, начинает судорожно глотать таблетки.

Смерть. Нет, нет! Это у тебя сейчас просто психосоматика такая. Не в этом дело! Правда. Совсем не в этом. А вся твоя профилактика сердечно-сосудистых была своевременной, правильной и достаточно эффективной. То есть ты эти годы вел «здоровый образ жизни» совсем не зря.