Семь пятниц

Потом, как водится, были слезы – обильные, жгучие, безутешные слезы бессилия. Она истерично рыдала, не слушая ни снизошедшего до объяснений судостроевского шерифа, ни пытавшуюся успокоить ее Стрельникову.

Весь этот спектакль снимался с трех камер, и Наговицын внутренне ликовал, предвкушая появление столь удачных кадров в своей передаче.

Отбившись от разъяренной журналистки, часть милиционеров спешно утащила Понедельника на катер и тут же отвалила от Чернеца. Их оставшиеся на острове коллеги во главе с пунцовым от злости Охримчуком отправились на поиски тела Лисовца. За ними, а также за телевизионщиками и игроками обещали прислать из Судостроя баркас.

Постепенно стали собираться игроки, вызванные к месту высадки съемочной группы сигнальной ракетой. Наговицыну от нечего делать пришло в голову сделать с ними коротенькие интервью, заснять их самые первые впечатления от случившегося.

– Нечего его вообще было брать в игру! – громогласно возмущался Суббота. – Он же из военных, из Чечни! У них же там у всех крыши съезжают! Им, отморозкам, что курице шею свернуть, что человеку – один хрен!

– Лисовца заказали, в этом не может быть никаких сомнений! А Понедельник этот – обычный наемный киллер. А Лисовца все равно убрали бы, не здесь – так в Москве. Раз заказали, тут уж… – глубоко мысленно рассуждал Среда.

Олег отметил про себя, что в словах и того и другого не было и тени сострадания к покойным. И только Четверга новость о двойном убийстве, кажется, огорчила всерьез. А узнав, что один из убитых – Лисовец, он и вовсе настолько расстроился, что наотрез отказался от интервью.

– Ты что нос-то повесил, старичок? – подошел к нему банкир Среда. – Из-за Лисовца, что ли? Ты что, был с ним знаком?

Четверг грустно покачал головой:

– Нет, как раз здесь и хотел познакомиться… Понимаешь, есть у меня один проект – обещает колоссальную отдачу. Но нужны инвестиции – чуть больше миллиона «зеленых», вот я и хотел предложить Валерию Валентиновичу…

– Ну-ка, ну-ка, а если поподробней? Что за проект, в какой сфере, где? – банкир подхватил Четверга под локоток и потащил вдоль береговой кромки. Тот принялся с жаром рассказывать о своих планах крайне заинтересовавшемуся ими Среде.

Наговицын проводил их долгим взглядом. Эти двое были настолько увлечены новым и перспективным делом, что, похоже, тут же напрочь забыли о двух жутких убийствах, случившихся на острове. Олег повернулся к Субботе – тот, безмятежно посапывая, дремал, развалившись на поросшем мягкой травкой склоне. Операторы, уложив аппаратуру в кофры, уселись в кружок. Откуда-то появились бутылки с пивом, и вот уже завязался живой разговор, а следом послышались вспышки смеха – с каждым разом все громче и равнодушнее…

По сути, никому не было совершенно никакого дела ни до убитых, ни до убийцы.

И только один человек – журналистка Саша Покровская, бедная, несчастная Пятница – до сих пор всхлипывала на мокром от ее слез плече терпеливой Лены Стрельниковой.

ЭПИЛОГ

Любая громкая и запутанная история имеет свои последствия. Были они, разумеется, и у этой.

Первым в череде событий, случившихся вслед за драмой на Чернеце, стал уход из телекомпании Лены Стрельниковой. Сразу по возвращении съемочной группы в Москву между ней и Наговицыным состоялся крупный разговор. Он проходил без свидетелей в новом кабинете Олега Васильевича, и содержание его для всех в редакции так и осталось тайной. Известно только, что длился он больше получаса и закончился тем, что из дверей кабинета, пряча глаза, выскочила совершенно заплаканная Лена и тут же заперлась в дамской комнате. Еще через четверть часа она с каменным лицом прошла к руководству редакции и оставила заявление об уходе. Больше в Останкине ее не видели; говорили, что Стрельникову вскоре охотно взяли директором редакции развлекательных программ на один из дециметровых телеканалов.

Свято место пусто не бывает. Должность правой руки Наговицына и «ответственной за все» досталась Лизе Чумичкиной, и, надо признать, она справилась с ней просто блестяще. Когда настали горячие деньки подготовки программ к эфиру, она крутилась как белка в колесе, буквально днюя и ночуя на рабочем месте. Лиза охотно взвалила на свои хрупкие плечи львиную долю черновой работы, и такое рвение не осталось незамеченным. «С этим – к Лизавете!» – все чаще отвечал Наговицын на самые разные текущие вопросы. В итоге эта фраза стала настолько расхожей, что превратилась в объект насмешек останкинских остряков.

– Лех, дай закурить, – спрашивал, бывало, кто-нибудь, например, у Баукина.

– С этим – к Лизавете! – не моргнув глазом тут же отвечал тот.

Шутки шутками, но на качестве передач отсутствие Стрельниковой почти не отразилось. Иногда Наговицыну даже казалось, что он вообще забыл о ее существовании.

Суд над Чернобривцевым еще не состоялся, поэтому многие из событий на Чернеце и в Москве преподносились в виде версий. Такой способ подачи материала позволял в определенной степени дать волю фантазии – и Наговицын не преминул этим воспользоваться.

Из свидетельств всеведущих соседок Чернобривцева, рассказа Лизы Чумичкиной и комментариев самого Олега однозначно следовало, что между Мариной Михайловной и Сергеем имел место быть страстный роман, следствием которого и стал план устранения опостылевшего мужа. Не забыл Олег и свою первую версию, подробно осветив непростые взаимоотношения Лисовца и Усольцева. Из его слов следовало, что не убей Лисовца Чернобривцев, его всенепременно прикончил бы пылающий жаждой мести потомственный охотник.

Одна из передач целиком была посвящена поискам убийцы Сергеем и Сашей. В ней Чернобривцев предстал не только безжалостным злодеем, но и хитроумным соблазнителем, заблаговременно готовящим себе стопроцентное алиби в лице охмуренной его чарами главной свидетельницы обоих убийств – доверчивой и влюбчивой молоденькой журналистки.

Финальная передача посвящалась подведению итогов игры, а по сути, стала рекламой следующих программ. Саше главный приз, разумеется, не достался – Наговицын решил направить эти деньги на удвоение призового фонда очередной игры, чтобы тем самым привлечь как можно больше новых охотников за приключениями. Заветный «золотой ключик», как добытый с нарушениями установленных правил игры, девушке пришлось вернуть. Взамен ее щедро одарили подарками от спонсоров и сердечно поблагодарили за участие. Все оставшееся время Наговицын посвятил своему новому, еще более крутому проекту – на сей раз игроков ждал заброшенный танковый полигон в Забайкалье и отправиться туда им предстояло не летом, а зимой.

Цикл программ «Семь Пятниц» был запущен в эфир в середине сентября в самое «смотрибельное» время по субботам и произвел оглушительный эффект. Рейтинг канала стремительно взлетел до небес. Куда там бразильским и мексиканским сериалам! В родных палестинах, оказывается, бушевали страсти похлеще латиноамериканских, к тому же – не только на экране, но и в действительности!

Полстраны обсуждало коварство супруги несчастного Лисовца и ее любовника, жалело ни в чем не повинного Усольцева и сочувствовало наивной журналистке. Полстраны гадало – отдадут ли симпатичнейшей Сашеньке Покровской, обманутой в самых лучших, самых высоких своих чувствах, деньги из сундука, ключ от которого (пусть даже и не совсем законно) достался именно ей.

Нежданно-негаданно этот вопрос стал главной интригой всего цикла. Интерес широкой общественности к вручению денег был настолько велик, что сам генеральный продюсер приказал Наговицыну переснять финал. Сашу срочно привезли в Останкино накануне эфира последней передачи и вручили опешившей от неожиданности девушке чек на семь миллионов рублей!!!

Саша еще не успела толком переварить этот оглушительно-радостный факт, как грянуло следующее грандиозное событие – долгожданная презентация ее книги.

Она все-таки написала ее, и именно так, как и задумывала на Чернеце: в двух частях – о жизни Лисовца и о его гибели. Ее соавтором (а точнее сказать – автором первой части) стала Дюма – с нею Сашу познакомила неугомонная Лиза Чумичкина. Две журналистки быстро нашли общий язык, немедленно взялись за дело и закончили свой труд в рекордно короткие сроки.

Впрочем, презентация Сашу разочаровала. Во-первых, это мероприятие оказалось совсем не таким ярким, как ей представлялось на острове. Во-вторых, оказалось, что быть в центре внимания не только приятно, но и крайне утомительно. У Саши разболелась голова, вести светские беседы и улыбаться ей пришлось через силу, можно сказать – на зубах. А в-третьих, новоиспеченная писательница с горечью обнаружила, что добрая половина комплиментов, которые ей довелось выслушать, были неприкрыто лицемерны, фальшивы от первого до последнего слова и до краев полны самой заурядной черной зависти. Еще бы! Как раз накануне в эфир вышла последняя передача – та самая, на которой Покровской вручили чек на семь «лимонов»!!!

– Повезло Сашке, срубила на халяву такие бабки, да еще и книжонку тиснула!.. А говорят, что она с убийцей все-таки успела… того самого!.. Да не с убийцей, а вот с этим, с ведущим! Мне вчера подруга с телевидения рассказала: что-то между ними есть, сначала-то ей денег не давали, а потом вдруг – бац! Получите! Пришлось им даже финал переснимать… – шептались за ее спиной те, кого она всегда считала если не друзьями, то, по крайней мере, добрыми знакомыми.

Словно в подтверждение этих слухов, от Саши ни на шаг не отходил Наговицын. После возвращения с острова он вообще очень сильно к ней переменился – начал улыбаться, демонстрировать всяческие знаки внимания и даже, кажется, ухаживать. Нельзя сказать, что Саше все это было неприятно, но и особой радости не доставляло – это уж точно!

Головная боль становилась все сильнее, от праздничного настроения не осталось и следа. Саша еле дождалась минуты, когда издатели, наконец, позволили ей уйти.

Уже после полуночи она в жутком состоянии добралась до дома. Но там ее ждало новое испытание. На кухне ее поджидал отец с тяжелым и неприятным разговором, темой которого были все те же призовые деньги.

Просмотрев все передачи цикла и прочитав книгу дочери, отставной полковник пришел к неожиданному выводу – Саша должна отдать выигранные деньги семье убитого Усольцева. Отец считал, что Вторник их выиграл в честной борьбе, заработал все подсказки, включая Сашину, поэтому по справедливости приз должен был быть присужден ему. Ну а поскольку сам Усольцев погиб – то его семье. Телевизионщики допустили в этом вопросе ошибку, и его дочь обязана эту ошибку исправить.

Раздраженная, злая Саша ответила отцу резкостью, тот тоже вспылил, на шум прибежала проснувшаяся мама, и все закончилось коротким, но бурным скандалом.

Наутро отец с дочерью не разговаривал. Посматривая украдкой на хмурого родителя, Саша только усмехалась про себя – – ее «папусик» частенько бывал крут, но отходил всегда очень быстро.

На этот раз все оказалось иначе. Отец не разговаривал с дочерью всю следующую неделю. Мама то и дело начинала плакать, и вообще обстановочка в доме была та еще!.. Саша, поначалу не допускавшая даже мысли насчет этого бредового предложения, вынуждена была задуматься. Да, на первый взгляд идея выглядела просто дико – взять и отдать кому-то семь миллионов рублей!! Но стоило Саше припомнить все обстоятельства борьбы за приз на Чернеце, как она невольно признавала – в доводах отца, безусловно, есть доля правды. Совершенно против своего желания Саша начала сомневаться.

Поняв это, она разозлилась. Ну что, в самом деле, за дурь – в кои-то веки подвалила удача, а она…'. Нет, черт возьми, ей и самой есть куда потратить эти денежки! В первую очередь, конечно, квартира, но это не сейчас, надо сначала присмотреться, подобрать вариант, а пока… Злясь на себя за идиотские сомнения, Саша немедленно отправилась в автосалон и купила автомобиль своей мечты – новехонькую, серебристую, невероятно элегантную и мощную БМВ.

Увы, ожидаемой радости эта покупка не принесла. Червь сомнения, уже успевший свить гнездышко в ее душе, продолжил свое черное дело. Саша, вставшая перед сложной дилеммой, не придумала ничего лучшего, как обратиться с мучившим ее вопросом к друзьям и знакомым.

Реакция и коллег-газетчиков, и новых друзей с телевидения была столь же предсказуемой, сколь и единодушной.

– Ты что, мать, опупела?! – такова была квинтэссенция коллективного мнения всех ее знакомых, высказанная ошарашенным таким идиотским вопросом Баукиным.

Такое полное единодушие странным образом лишь усилило ее сомнения. Тогда Саша решила обратиться за советом к человеку, чье мнение по любому сложному вопросу всегда было для нее особенно важно. Она вызвала на переговоры брата. Лешка был старше ее всего на три года, но с детских лет и по сию пору являлся самым непререкаемым авторитетом. Брат выбрал себе фамильную профессию и командовал сейчас ротой гвардейцев-десантников где-то у черта на куличках. А еще Алексей, в отличие от своей легкомысленной сестрицы, являлся почтенным главой семейства и отцом двух очаровательных девочек-погодков.

– Санька, привет! Вот молодец, что позвонила! Ну как вы там?.. – радостно кричал в трубку из своего медвежьего угла брат.

После бурных приветствий и обычных ответов о жизни и здоровье родителей Саша перешла к главному – спросила брата о его мнении по поводу призовых денег. И вот что она услышала:

– Что ж, давай разберемся. Поправь меня, если я в чем-то ошибусь. До встречи с тобой у этого парня… как его? Да, Усольцева – у него было четыре подсказки. Тебя он пристрелил, так? Значит, и твою подсказку он заработал честно, хоть ты ее и не отдала. Этого хмыря, убийцу, он догнал? Догнал. Тот был без шлема и по правилам игры обязан был отдать Усольцеву обе подсказки – и свою и убитого. Вот и получается, что всю коллекцию подсказок собрал именно он, Усольцев. Так что ж тебе не ясно, Санька?..

– Леш, но ведь семь миллионов… – жалобно протянула Саша. – Может быть, хотя бы пополам, а?..

– Пополам? – задумчиво переспросил брат. – Можно, конечно, и пополам… Только ответь мне, Саня: почему вдова Усольцева должна делиться честно выигранным призом именно с тобой, а не, скажем, с убийцей своего мужа?! С тобой-то – за какие заслуги?!

Саша потерянно молчала.