Сад зеркал

В кабинет заглянул Джек Браун и доложил, что эвакуация прошла успешно. Найдено три мумии.

Красавчег скривился от злости, но ничего не сказал. Сейчас надо на главном сосредоточиться, чтобы зараза за границы засухи не вышла. А то скоро Большой Исток превратится в пустыню, и даже Ваня Бедуин этому не обрадуется.

Все кентавры на оцеплении, так что на операцию решили идти малыми силами. Я, Ник, Джек Браун и двое кентавров, которые вернулись вместе с Брауном.

* * *

До старого водосброса добрались быстро. Ник за рулем страшная сила. Кентавры уже успели выстроить оцепление, и даже стали собираться зеваки. Нас пропустили без проблем, и, шурша шинами, мы въехали в зону засухи. Теперь название себя полностью оправдало. Деревья, по осени сменившие наряд на желто-красные костюмы, теперь стояли голыми скрюченными палками. Приусадебные лужайки даже под снегом всегда оставались зелеными, теперь они сияли лысинами и проплешинами. Жалкое и страшное зрелище.

Старый заброшенный водосброс находился в начале Парка Победы. Когда-то через него сбрасывали во время ливней излишки воды в пруды парка, но потом поставили новые системы откачки воды и про старую, поросшую колючками и сухим плетнем трубу забыли.

Машину мы оставили в начале парка и продолжили путь пешком. По дороге не разговаривали. Не о чем говорить, когда столько всего произошло. Между нами повисло напряжение, и казалось, даже тишина звенит. Понятное дело, если не брать в расчет засуху и мумии, то пропавшие дети – главная цель. Каждый из нас боялся, что мы найдем пропажу, но окажется уже поздно. И вместо здоровых шаловливых детишек мы увидим штабеля мумий. Вот это самое страшное. Как потом мы сможем смотреть в глаза их родителям, как я потом смогу говорить с Борисом Магистром о жизни и высшей справедливости? Настроение у нас было ни к черту.

Мы вошли под землю. По трубе пришлось передвигаться скрючившись в три погибели. Первым пошел Ник Красавчег, вторым я, за мной Джек Браун и кентавры. Браун зачем-то достал из кармана револьвер и выставил перед собой, словно собирался, случись что, стрелять мне в спину. Увидев мой взгляд, Джек засмущался, но револьвер не убрал.

– По инструкции положено, – пояснил он, но этим меня не успокоил.

Кентавры раскрыли спортивные сумки, которые прихватили с собой из участка. Мы взяли себе по фонарику и начали путь.

Никогда бы не подумал, что под Большим Истоком существует свой мир. Хитросплетение коридоров и труб, по которым проходили внутренние коммуникации, обжили крысы и насекомые. Луч фонаря то и дело выхватывал из темноты чей-то голый хвост или цеплялся за паутину. Но мы шли вперед, стараясь производить как можно меньше шума.

Прошло, наверное, минут сорок блужданий под землей, когда я первым услышал чей-то плач, доносящийся издалека. Мы переглянулись с Красавчегом. Плач – в любом случае хорошо. Если кто-то плачет, значит, он жив, и мы увидим минимум на одну мумию меньше.

Мы прибавили шагу, но источник плача нашли не сразу. Сначала мы промахнулись, свернули не в тот коридор, блуждали еще с полчаса, пытаясь вернуться назад, но в конце концов выбрались и нашли верный путь, который привел нас в большую бетонную пещеру. Возможно, здесь раньше стояли насосы или другое оборудование, но сейчас не осталось ничего – только старые тряпки, наваленные на пол. На них сидели дети. Уставшие, голодные и встревоженные дети. Они окружили самую маленькую и грязную девочку. Малышка плакала навзрыд, остальные пытались ее утешить, только вяло и неубедительно. Было видно, что успокоить плаксу пытаются давно и безрезультатно.

– Вот мы вас и нашли, подбрось да выбрось. Как же вы нас напугали! – сказал я.

Дети обратили на нас внимание. На перепачканных лицах появились радость и вера в светлое будущее. Здесь были все пропавшие: Ленка Стрекоза, Гарри Гудини, Антон Весельчак, Салли Ходули и другие, которых я не знал по именам. Они смотрели на меня во все глаза, полные радости, и не могли поверить своему счастью. Их заточение окончилось.

Но стоило мне заговорить, как незнакомую мне девочку накрыло новым потоком рыданий. В воздухе началось движение, слабо уловимое, но мне оно не понравилось сразу же. И очень захотелось пить.

Ник Красавчег шагнул навстречу детям, но был остановлен невидимой силой. Его скрючило, словно кто-то ударил ему под дых. Ник упал на колени и застонал. Плакса смотрела на него, и глаза у нее были испуганные.

Что бы тут ни происходило, во всем виновата девчонка. Она применяет талант, подбрось да выбрось! Но что именно она вытворяет, и как нам с этим бороться? Если найти и понять природу происходящего, у нас есть шанс выйти на поверхность живыми. Если же нет, то из нас понаделают мумий. Я уже не сомневался, что мумии наверху ее рук дело.

Времени на сомнения не оставалось. Я взглянул на Плаксу своим особым зрением. И через минуту все стало ясно.

Я обернулся. Красавчег сидел на полу и корчил гримасы боли. Я приказал Джеку Брауну позвать Тони Палача. Только он мог помочь тут. Причем его необходимо немедленно доставить под землю, иначе катастрофы не миновать.

А пока Тони не приехал, надо что-то придумать. Плакса высушит весь город, если не успокоить ее. Только вот беда: я смутно представлял себе, как унять ее горе. Но надо попробовать, другого выхода нет.

Я сделал шаг вперед и заговорил.

* * *

Счастливые родители встречали своих детей на поверхности. Малышей сразу же загрузили по машинам и отвезли в больницу, чтобы провести обследование и убедиться в том, что никто не пострадал. Плаксу в сопровождении Тони Палача доставили в полицейский участок, где обоих заперли в камеру до выяснения всех обстоятельств. Теперь Тони от нее и шага не может сделать. Если Тони уйдет, то блокирующее воздействие исчезнет и все начнется сначала.

Ник Красавчег справился со своей болью, но чувствовал себя неважнецки. Плакса успела отсосать у него из организма пару литров воды на слезы. Теперь его мучил дикий сушняк, и он разом похудел на несколько килограммов. Джек Браун все командование принял на себя, а Ника отправил лечиться. Поэтому я усадил шерифа в машину, сам сел за руль, и мы отправились ко мне домой.

Дома я усадил Красавчега на веранде в кресло, вручил ему баклажку минеральной воды, сам же нацедил себе виски и сел рядом. Некоторое время мы сидели молча, Красавчег отпаивался. Наконец он заговорил.

– Как ты все понял?

– Ты же знаешь, для меня мысли как на ладони. Я увидел ее и сразу все понял. Но случай и правда тяжелый.

Я достал из кармана кисет с табаком и трубку, набил ее и раскурил.

– Может, расскажешь, что за Плакса такая и что вообще произошло. А то я не до конца догнал ситуацию, пока меня крючило.

– Да тут вроде все просто, подбрось да выбрось. И сложно одновременно. Плакса девчонка из альтеров, но не из наших. Пока мы с родителями разруливали, Джек прогнал ее портрет через систему. В списках она не значится. Не местная, и через таможню не проходила. Получается, что на район она забрела сама. Думаю, что передвигалась она под землей. Не представляю, что с ней сделали на Большой земле, чтобы так ребенка запугать. Она очень всего боится. Каждый человек для нее угроза. И поэтому она плачет. Плачет от страха, боли и одиночества. У нее никогда не было друзей. Не было родителей, а может, они умерли, исчезли, их задержали и выслали к нам на Исток. Кто знает? В их судьбе нам еще предстоит разобраться. Но малышка долго оставалась одна, скрываясь ото всех, воруя еду, жила в подземельях. Вероятно, где-то она услышала, что на Большом Истоке живут такие же, как она. Город, где все странные, поэтому никто никого не преследует за странности, где все живут как одна семья, где она сможет выжить. И девчушка решила во что бы то ни стало добраться до нас. Плакса ребенок, поэтому она и знать не знала, что ей нужно было всего лишь сдаться властям. Все очень просто. Но она отправилась в путь наугад. Вероятно, очень долгий и трудный для нее. А когда она оказалась у нас, попыталась перебороть себя и заговорила с первыми же встреченными альтерами. Но ей не повезло, она встретила Робура Жака и Гошу Слюнтяя. Не лучшие альтеры для общения с детьми, согласись. Вероятно, они напугали ее, и она ушла под землю. Спряталась ото всех. Все ее надежды оказались разрушены, она не знала, что ей делать. Не знаю уж, сколько она просидела под землей, вероятно, долго. Время от времени она выбиралась на поверхность, чтобы найти еды. И в одну из вылазок она встретила детей.