Мой дом – бесконечность

Кто чище смерти
Оделся в тогу аистиных сладких крыл?…

1973

* * *

К небосводу багрового гнева
Обратился приземистый лик:
За окном собирались деревья,
Я поклоном приветствовал их.
– Что нам делать, стропила вселенной,
Колоколенок птичьих столбы,
Коль в подлунном наследном именье
Мы – клейменные страхом рабы?
– Препояшемся бранной листвою
И на пилы пойдем напролом,
Если Темный воссядет главою
За медовым гудящим столом.
Нам известны хоромы и клети,
Мы в любое глядели окно.
Лишь молчавшим в теченье столетий
На Суде будет слово дано.

1973

Триада

Я слово во тьме, словно птичку, ловлю —
Что может быть лучше пути к соловью?
Оставь голоса – недалек твой закат.
Ты знал, как отдельные звуки звучат.
Он все обращает пред музыкой в прах —
И с ней пребывает в обоих мирах.

1973

Праведник

Записывай: истрепанные травы
В посте и созерцанье пожелтели,
И дуб темноволосый, многоглавый
Качается в молитве листвотелой…
Прости, но я неправильно диктую —
Шумели мысли, медленно стихая:
Я вписан в книгу, гневом налитую,
Я сам, молясь, смолою истекаю…

1973

Глухой

– Для чего ты звенишь, шелестишь,
Дал истоки звучаниям разным,
Разве ты соловей или чиж,
Что тревожишь нас голосом праздным?
– Что мне делать? При жизни со мной
Говорили лишь стоном и ревом,
И пред самой кончиной, весной,
Только клен перекинулся словом.

1973

Мороз

Названье позабыл. Мне кажется, оно
И раньше редко так произносилось,
А нынче вовсе ветром сметено,
В минуту вьюги в память не просилось —
Осталось корку бросить за окно…
…Простите, не мертво оно. Скорей,
Застыло где-то. Зимами другими
Дышать ему пришлось…
Я вспомнил: это – имя.
Оно черствело льдинкой средь скорбей,
И было больше пламени любимо.

1973

Живущий в клене

Почуявший скачки словесной лани,
Не медли, напрягая мысли лук,
Не оглянись, благословенья длани
С охотой возложив на легкий плуг.
– Он понимал, что говорят вокруг.
Склонившись над душой, расцветшей втайне,
Над чашей ароматов и заслуг,
Не зная речи, в сумерках желаний
Вкусивший от тепла воздетых рук —
– Он понимал, что говорят вокруг.
Скользят не по дороге лета сани,
Зимою колесницы слышен стук.
Над ним и в нем, концом его исканий —
Ствол вечности с дуплом избытых мук.
– Он понимал, что говорят вокруг.

1973

Лабиринт