По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Стихотворения и поэмы
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Что, вскрикнуть не успевая,
Внезапно в этом торговце
Принц себя узнаёт.
Торговец приходит к принцу
И дверь прикрывает плотно.
Виденье крутых ступеней,
Непройденных, властных вех.
Беседа до света длится.
Врывается город в окна.
Ни времени, ни спасенья:
На свете двадцатый век.
1979
«Метель осыпает несчётной казной…»
Метель осыпает несчётной казной
Базар приутихший. И сразу повеяло
Той площадью людной, с толпой ледяной,
Где головы рубят за веру, –
Жестокой, глухой, корневой стариной,
Где смерть, словно ветер, проглотишь,
Где жизни крылатой, где жизни иной
Завистливый зреет зародыш.
И кто же раскусит столетья спустя,
Что казни подобны аккордам
И баховской мессы бессмертный костяк
Окреп в этом воздухе твёрдом?..
1979
Исповедь
Я в город вхожу. Я в предсмертные, в первые крики,
Дрожа, окунаюсь – в густом многолюдье окон,
На лестничных клетках – и в клетках грудных, где великий
Вращатель созвездий пирует веков испокон.
Я в город спускаюсь. Реки разноцветные блики
Меня леденят. И в воде вразумляющей той
Меж вечных домов словно ветер проносится дикий –
Бездомные судьбы с цыганской своей пестротой.
Я строю дыханье – я вникнуть едва успеваю
В прохожего речь, и обрывком величья она
Доносится следом. Я каждым отдельно бываю.
Заслуги деревьев на мне – и умерших вина.
А возрастов смена – тиха, как звоночек трамвая,
А старость колдует, к секундам сводя времена,
И Лестница Иакова, Млеющий Путь задевая,
В бушующий город безвыходно вкоренена.
Война разразилась – и снова сменяется пеньем,
А зори над жизнью мелькают, подобно ножу,
И души идут в темноте по гранитным ступеням.
…Я в город спускаюсь. – Я к небу в слезах восхожу.
1979
Оборотень
Над крышами дрожит нагое тело ночи,
И падает роса.
Ко мне знакомый грустный оборотень хочет
Зайти на полчаса.
Спросонья воробьи цветут, листва щебечет,
Влюбляется трава.
А если так, то мы сейчас на эту встречу
Имеем все права.
– Ну заходите, что ж. Какие нынче вести?
(Сквозь Вас – луна в саду.)
– Вы – к старости и снам. А я впадаю в детство,
Навстречу Вам иду.
И всё ж беседа нам полезна. В ней, быть может,
Мы время уточним.
– Он говорит, блестя воздушной, звёздной кожей,
И виден дождь за ним.
– Скажите, дорогой: в ночах сырых и зябких,
У чёрта на пирах,
Кто кличет нас во тьме? Кто тянет племя яблок
Срываться в скользкий мрак?
Они летят с ветвей – до одури послушны,
Но в воздухе вопят,
И, подражая им, спадают с неба души,
И длится звездопад…
Ещё хочу спросить: среди галактик мёртвых –
Звезда минувших эр
Умеет ли, как встарь, держаться взглядов твёрдых,
Туманностям в пример?
Внезапно в этом торговце
Принц себя узнаёт.
Торговец приходит к принцу
И дверь прикрывает плотно.
Виденье крутых ступеней,
Непройденных, властных вех.
Беседа до света длится.
Врывается город в окна.
Ни времени, ни спасенья:
На свете двадцатый век.
1979
«Метель осыпает несчётной казной…»
Метель осыпает несчётной казной
Базар приутихший. И сразу повеяло
Той площадью людной, с толпой ледяной,
Где головы рубят за веру, –
Жестокой, глухой, корневой стариной,
Где смерть, словно ветер, проглотишь,
Где жизни крылатой, где жизни иной
Завистливый зреет зародыш.
И кто же раскусит столетья спустя,
Что казни подобны аккордам
И баховской мессы бессмертный костяк
Окреп в этом воздухе твёрдом?..
1979
Исповедь
Я в город вхожу. Я в предсмертные, в первые крики,
Дрожа, окунаюсь – в густом многолюдье окон,
На лестничных клетках – и в клетках грудных, где великий
Вращатель созвездий пирует веков испокон.
Я в город спускаюсь. Реки разноцветные блики
Меня леденят. И в воде вразумляющей той
Меж вечных домов словно ветер проносится дикий –
Бездомные судьбы с цыганской своей пестротой.
Я строю дыханье – я вникнуть едва успеваю
В прохожего речь, и обрывком величья она
Доносится следом. Я каждым отдельно бываю.
Заслуги деревьев на мне – и умерших вина.
А возрастов смена – тиха, как звоночек трамвая,
А старость колдует, к секундам сводя времена,
И Лестница Иакова, Млеющий Путь задевая,
В бушующий город безвыходно вкоренена.
Война разразилась – и снова сменяется пеньем,
А зори над жизнью мелькают, подобно ножу,
И души идут в темноте по гранитным ступеням.
…Я в город спускаюсь. – Я к небу в слезах восхожу.
1979
Оборотень
Над крышами дрожит нагое тело ночи,
И падает роса.
Ко мне знакомый грустный оборотень хочет
Зайти на полчаса.
Спросонья воробьи цветут, листва щебечет,
Влюбляется трава.
А если так, то мы сейчас на эту встречу
Имеем все права.
– Ну заходите, что ж. Какие нынче вести?
(Сквозь Вас – луна в саду.)
– Вы – к старости и снам. А я впадаю в детство,
Навстречу Вам иду.
И всё ж беседа нам полезна. В ней, быть может,
Мы время уточним.
– Он говорит, блестя воздушной, звёздной кожей,
И виден дождь за ним.
– Скажите, дорогой: в ночах сырых и зябких,
У чёрта на пирах,
Кто кличет нас во тьме? Кто тянет племя яблок
Срываться в скользкий мрак?
Они летят с ветвей – до одури послушны,
Но в воздухе вопят,
И, подражая им, спадают с неба души,
И длится звездопад…
Ещё хочу спросить: среди галактик мёртвых –
Звезда минувших эр
Умеет ли, как встарь, держаться взглядов твёрдых,
Туманностям в пример?
Другие электронные книги автора Дмитрий Владимирович Щедровицкий
Последний отзыв
Очень интересно