Излом. Роман

– Ни грамма в рот, ни миллиметра в попу, – запротестовал Генка, – извини, конечно, но мне еще Танюху по делам тут свозить надо.

– Не понял. Вы же вроде как разошлись. Или старая любовь не ржавеет?

– Да это другая Танюха. Бывшая жена – это Т-1, а эта уже Т-2. Я ж не виноват, что их обеих Татьянами зовут!

– Смотри, Василич, так ведь и до Т-34 недолго доиграться, а там и Т-55, и Т-80, глядишь появятся, – засмеялся я.

– Разберемся, – глубокомысленно ответил Василич.

Гена немного посидел с нами, слегка перекусил, выпил две кружки крепкого чая и умчался к своей Т-2. Я проводил его и вернулся за стол. Тональность разговора к тому времени сильно поменялась.

– Все проблемы в этом мире, в том числе и политические, и экономические, и социальные – от бескультурья, от разрыва связи человека с природой, от ошибочного пути развития цивилизации, – говорил Мухин, – вы посмотрите, как все на Земле обустроено. Как специально и именно для удобства человека. Сколько съедобных растений, домашний скот, даже деревья. Будто специально кто-то это все придумал. Например, те же деревья – идеальный строительный материал, можно построить дом. Идеальный материал для бытовых изделий – посуда, лопата, орудия труда. Идеальное топливо. И все только лишь из одного дерева! А вода? Кто-нибудь из вас задумывался хоть раз, что такое вода? Начать с того, что это единственное вещество, которое расширяется при охлаждении! Если бы не это свойство воды, жизни на Земле могло бы вообще не быть. А то, что вода, оказывается, имеет свойство памяти, что недавно открыли ученые. Как с этим быть? Все кем-то для нас придумано и кем-то все спланировано. А то, что времена тяжелые, так бывали и похуже. Война, например. Зато обратите внимание, в какое удивительное время мы живем. И я не о перестройке и ускорении. Не о новых веяниях в политике. Наука, как таковая, если помните, зародилась много веков назад в недрах церкви. Именно монахи были самыми просвещенными людьми в те времена. Именно «служители культа» более других слоев населения использовали письменность, именно они стояли у истоков прикладных наук и изучения законов природы. Позже, с развитием науки, как самостоятельного направления человеческой деятельности, религия и наука стали все больше отделяться друг от друга. Более того, со временем их отношения переросли в откровенный антагонизм, а порой и в открытую вражду. Наука шла своим путем, опровергающим догматы церкви, создавая постепенно собственную веру – веру во всемогущество его величества Гомо Сапиенса, как представителя высшей ступени развития жизни на Земле. И что мы видим на сегодняшний день? Мы видим, что наука достигла определенного уровня своего развития, такого уровня, что вольно или невольно, возможно сама того не желая, наука все чаще стала подтверждать те самые догматы церкви и постулаты Веры, с которыми она же сама и боролась на протяжении многих веков! И все отчетливей эта тенденция проявляется именно в наши дни. Ну, скажем, взять хотя бы споры о Туринской плащанице. Сколько уже копий сломано, сколько теорий и предположений высказано, сколько опровержений представлено… И что? Последние исследования на суперсовременном оборудовании и с помощью рентгенографии в частности неопровержимо доказали, что кровь на ней – настоящая, что на спине отпечатавшейся фигуры человека следы от ударов плетью. Причем ровно столько, сколько указано в Евангелии. Более того, удалось обнаружить отпечатки старинных монет на плащанице. Причем имя кесаря написано с ошибкой. Так вот, историки установили, что действительно, в годы земной жизни Иисуса Христа была выпущена партия монет с опечаткой в имени кесаря. Но поскольку монеты уже были увезены очень далеко от Рима, решили их не изымать, ибо печатать новые и снова везти в такую даль до Палестины – слишком дорогое удовольствие. Много чего еще можно говорить о плащанице, но я лучше приведу еще другие факты сближения современной науки и религии. К примеру, обнаружено, что сложные молекулы неорганической химии способны образовывать еще более сложные комбинации, которые уже смело можно отнести к органике, потому что это уже «строительные кирпичики», из которых состоит РНК. А ведь РНК – это основа ДНК, то есть живой материи! Но как вы думаете, почему молекулы вдруг берут и срастаются в те самые сложные комбинации? Под воздействием звука. Да не просто звука, а именно тембра человеческого голоса! Скажете, что тут такого, причем здесь религия? А с чего, дорогие мои, начинается Библия? «Вначале было слово». Слово Создателя, который сказал: «Да будет свет». И разделил свет и тьму. Потом создал Землю, разделил сушу и воду, потом заселил Землю растениями, скотом и гадами… Ну, и так далее по тексту. Или вот еще. Мой родной дядя, а он у нас астрофизик, говорит, что чем больше астрономы узнают о Солнечной системе и даже о дальнем космосе, тем больше у них уверенность, что весь этот мир не появился сам по себе из хаоса. Отнюдь! Все в космосе очень продумано и упорядочено. Да взять хотя бы нашу Солнечную систему. Посмотрите, расположение планет не подпадает ни под какие законы физики! Зато насколько «удачно» все устроено. Юпитер, к примеру, самая большая планета, находится почему-то именно в том месте, которое позволяет ему защищать Землю от крупных метеоритов и комет. А Луна? Это же одно из самых загадочных небесных тел! Почему она всегда к нам повернута одной стороной? И что там, на обратной стороне Луны творится? Почему проекции Луны и Солнца на небе одного диаметра? Словом, не случайно все это. Кто-то все это продумал и создал! И вообще, огромное количество вещей, о которых говорится в Библии, находят в наши дни научное подтверждение.

Юрка задумчиво почесывал свою бородку, Игорь хотел было что-то то ли возразить, то ли спросить, подался было всем телом вперед, но передумал, откинулся на спинку стула и уткнулся взглядом в одну точку на столе. Светка же на протяжении всей Андрюхиной речи смотрела на него не отрываясь, глаза ее подернулись какой-то маслянистой поволокой, на губах застыла чуть заметная улыбка. До этой встречи они не были знакомы. Я видел, что Андрей произвел на Светлану сильное впечатление, и начинал за нее слегка беспокоиться.

– Никогда не думала, что бывают такие умные мужики, – тихо произнесла она, все также глядя на Андрея, – и откуда ты все это знаешь?

– Ну… – начал было Мухин.

– Все, хватит разговоров, – вдруг выпалила моя супруга, – вас не переслушаешь, а соловья баснями не кормят! Доедайте второе, сейчас чай с тортом будем пить. Кстати, Юра, может, споешь что-нибудь?

Юрка и в самом деле великолепно пел и мастерски владел гитарой. Голос у него был необыкновенно приятного тембра. «Тебе только с „Песнярами“ петь» – говорили ему многие, кто его слышал. Юрка потянулся за своей гитарой, которую предусмотрительно захватил с собой, немного ее подстроил, взял несколько аккордов:

– Что споем? – обратился он к нам.

Вопрос был отнюдь не праздный. Во-первых, Юра любил, чтоб ему подпевали, когда вот так вот, за столом и в тесной компании, а во-вторых, в последнее время случился просто какой-то бум музыкальный: страшно популярным был новоявленный бард Александр Новиков, восходила звезда «Наутилус Помпилиуса», «Агата Кристи» и «Урфин Джюс» громко заявили о себе на уральской сцене. Да и «традиционная» эстрада заиграла новыми красками с появлением молодых талантов: Корнелюк, Глызин, Таня Буланова, да и многие другие. Так что выбор у нас был широкий.

– Давай, Юрка, нашу для разминки, – предложил я, – а там как пойдет.

Ракочий запел нашу студенческую песню. Я принес свою гитару и стал тихонечко наигрывать импровизацию. Мы спели несколько песен, потом пошли танцевать. Моя жена меняла столовые приборы для чаепития, резала торт. Ко мне подошел Мухин:

– Пойдем, покурим, – мы вышли на крыльцо подъезда, закурили.

– Кстати, можешь меня поздравить, – сказал Андрей.

– Что случилось?

– Мне тоже жилье дали. Правда, малосемейку пока, но обещали в течение года выделить полноценную однокомнатную. Сейчас оформляю документы, сделаю ремонт и перевезу семью из Новоуральска наконец-то. Так что через месяц-другой милости прошу ко мне на новоселье. Да, не подскажешь, где отделочников можно найти хороших для ремонта?

– А что тут искать. Мне вот ремонт делали тетки из нашего РСЦ – ремонтно -строительного цеха на станции. Отличные мастера. Рекомендую.

Я дал Андрею адреса, телефоны, явки и пожелал успеха.

Уже за полночь гости стали расходиться. Светка попрощалась и убежала раньше всех. Следом потянулись остальные. Мы с Андрюхой покурили на дорожку, и он ушел последним.

Через пару дней я заехал к Василичу в гараж, чтобы заклеить проколотое колесо. Там сидела теплая компашка из трех человек: Василич и два его приятеля, завсегдатаи гаражей. На столике стояла початая бутылка водки, опорожненная наполовину банка кильки в томатном соусе, два кусочка засохшего хлеба и большая луковица. Судя по состоянию заседающих, бутылочка была уже далеко не первая.

– Привет, привет, – заулыбался Васидич, – давай-ка с нами по рюмашке.

– Не могу, Василич, извини. В город надо срочно ехать, а колесо спустило.

– Не понял. Мы что, из-за ста грамм дружбу будем терять? – засмеялся Гена, – ладно, вот тебе сырая резина, вот клей. Где вулканизатор лежит – сам знаешь. Давай, занимайся, а мы тут на грудь примем пока.

Калитка открылась и в гараж вошел сосед Василича. Пожилой мужик, с благородной сединой и усталым лицом.

– Василич, у меня к тебе вопрос, – начал он с порога.

– На любой вопрос – любой ответ, – парировал Геннадий.

– Съемник для шаровой у тебя есть?

– Кто не пьет, у того все есть, – важно ответил Василич и опрокинул в рот рюмку. Сладко занюхав водочку кусочком хлеба, Гена достал с полки стеллажа съемник.

– В тетрадке запишись, что взял, – напомнил Василич порядок, заведенный им еще несколько лет назад. Много у него всякого инструмента и уникальных совершенно приспособлений. Люди берут попользоваться, а возвращать зачастую забывают. Так чтоб не терялся инструмент, Василич завел тетрадку, куда записывал, кому и что давал.

– Да Бог с тобой, Гена. Я хоть раз чего-нибудь не вернул? Да и тут я, за стенкой. Никуда не денусь, отдам, – возмутился сосед.

– Ты прав, как мое правое яйцо. И даже чуть-чуть правее. Но запишись все равно. Ты не забудешь, так я забуду куда что ушло. – настаивал на своем Василич.

Я завулканизировал камеру, забортовал колесо и сел к столу перекурить.

– Может, все-таки дернешь писярик? – спросил Гена, намекая прозрачно на пятьдесят грамм водки.

– Нет, Василич. Во-первых, ехать надо, а во-вторых, писяриком ведь не обойдется, а завтра с утра на работу. У нас на проходной, сам знаешь, с запашком не проскочишь, – ответил я.

– Если пьянка мешает работе – брось ее нафиг, такую работу свою! – глубокомысленно изрек Василич.

– Ладно, бывайте, братцы, – поднялся я, – да смотрите, не переусердствуйте, до дома-то топать не близко.

– Если мы не можем идти, мы едем! – ухмыльнулся Василич.

Из города я вернулся поздно. На скамейке у подъезда я обнаружил в сумерках Андрея Мухина. Вид у него был какой-то потерянный.

– О чем задумался, детина, ямщик приветливо спросил, какая на сердце кручина, скажи тебя кто огорчил, – пропел я строчку из старинного романса, – ты чего тут?

– Тебя жду. Разговор есть.

– Ну, выкладывай, что у тебя стряслось?

– Случилось страшное, – начал Андрюха, – я жене изменил. Первый раз в жизни. Но самое хреновое даже не это. Самое хреновое то, что я влюбился! По уши, что называется.

– Господь с тобой, Андрюха! В кого это, если не секрет?

– Не секрет. В Свету, которая у тебя на новоселье была.

– И когда же это вы успели-то?

– А вот, слушай, – вдруг с жаром заговорил Андрей, – помнишь, тогда, с новоселья, Света ушла первой? Так вот, никуда она не ушла. Она спряталась в скверике у школы, а оттуда твой подъезд – как на ладони. Помнишь, все ушли, а мы с тобой еще курили стояли. Так она дождалась, когда мы расстанемся с тобой, догнала меня по дороге и попросила ее проводить до дома. Зашли мы к ней. Мужа у нее не было, в командировке он, кажется. Ну, посидели, чай с печеньем попили, поболтали. Время-то – ночь. Я засобирался к себе в общагу. А она: «Не пущу, – говорит, – и все тут!» Я все одно хочу уйти, так она встала у двери, руки в проем уперла – одно свое «Не пущу!» Ну, что мне было делать? «Где ж я, – говорю, – спать-то буду? Завтра ж на работу!» А она постелила мне на полу рядом со своей кроватью и говорит: «Ложись. Поболтаем еще немного, и спи себе. Утром я тебя разбужу». Ну, легли, разговариваем. А она потихоньку, потихоньку так, все ближе к краю, ближе, да и сползла, как бы случайно, что ли, ко мне. Куда деваться? Пустил ее под одеяло. Дальше объяснять? Нагишом, под одним одеялом с такой роскошной девочкой! Ну, кто бы устоял? Вот ты бы устоял?