Прощение

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЯТ!» «НУТ!» «НБТ!» «НИТ!» «НЛТ!» «НОТ!» «НТТ!» «НЦТ!» «НАТ!» «Н?Т!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!» «НЕТ!»

– Дорогой с тобой все в порядке, я так рада что ты смог найти такое замечательное место – Мэри стояла рядом и рассматривала картины, на ее лице была лучезарная улыбка. А он был раздавлен. Что это было? Как будто приступ нахлынул внезапно, то чувство, с которым невозможно справиться, чувство абсолютной паники, животного страха.

– Мэри ты как нашла это место? Я думал, что потерялся в этих бесконечных коридорах… – Джон перевел взгляд на нее, она повернулась и только улыбнулась как всегда своей улыбкой, от того беспокойства, которое ее тяготило еще 20 минут назад не осталось ни следа. Такая вот она умеет адаптироваться что нельзя сказать про Джона…

– Маша почему ты не хочешь тут жить? Это нормальный район мы только что купили квартиру, я немного не понимаю ты же сама говорила, что это место твоих мечтании? – Дима вместе с Машей вышли на балкон квартиры. Это была небольшая однокомнатная квартира в которой как по версии Маши не могло поместиться ничего. Все шкафы тумбочки были завалены вещами, которые были очень нужными, и Диме отвели небольшой угол с его столом в комнате, где посреди стояла кровать. Работать дома он толком не мог, потому что всегда был включен телевизор, переключались каналы, гул у него в голове стоял очень сильный.

– Что я тебе говорила? Ты просто взял и сделал, не посоветовавшись со мной – Маша смотрела на давно не мытое окно, за которым толком ничего не было видно.

– Ты мне сказала, что так будет лучше мы все сделали я взял ипотеку и мы вложили часть денег, теперь нам выплачивать квартиру в которой так до сих пор мы не начали делать ремонт! – Дима смотрел на нее с нескрываемым раздражением – Теперь ты мне говоришь, что это сделал я сам? И теперь ты не хочешь туда переезжать?

– Не хочу, мне здесь уютнее ту квартиру мы можем сдать или что-нибудь сам придумаешь – Маша повернулась и посмотрела него, в его глазах она увидела частичку страха и разочарования – Нам и здесь неплохо, вообще я думаю обсуждать данную тему мы не будем мне становиться скучно.

Дима хотел что-то сказать, и сказал бы, но понимал, что все бесполезно, она всегда делала так как она захочет, ничего никогда не менялось, оставалось только плыть по течению. Мужчина иногда должен уступать, он всегда возвращался к этой мысли, каждый раз, когда что-то происходило не так как он хотел.

– Всегда – Дима и не понял, как произнес эту фразу вслух, и опешив посмотрел на Машу.

– Что ты сказал? – Он увидел, как она начинает меняться. Из той красавицы, которую он всегда себе рисовал, перед ним начал оживать монстр с искривлённым лицом и искалеченным телом. Ее глаза стали выпуклыми, рот широко раскрылся и ряд зубов начал вылезать, становясь все больше и больше. Перед ним в этот момент была совершенно другая девушка и совершенно другая жена. – Я тебе сказала, что разговор окончен, зачем ТЫ начинаешь его заново? Свои мужские переживания можешь себе засунуть куда хочешь я не съеду из этой квартиры и если тебе так хочется можешь валить куда хочешь я тебя не держу. ТЫ постоянно портишь мне настроение ТЕМ, что ТЫ всегда недоволен жизнью, всегда говоришь о СВОЙ нормальности, посмотри, как у других людей давай так же. ТЫ доиграешься, я уйду от тебя, и ТЫ никчёмная бестолочь никому не будешь нужен. ТЫ всегда ставишь отношения на показ, смотрите какие мы хорошие, смотрите какие мы замечательные. Только и думаешь о своем отце что бы он похвалил бедного и несчастного мальчика. Тебе что дороже всего видимость? Я тебя спрашиваю отвечай бестолочь!

Но Дима не отвечал, а только спокойно смотрел на улицу через немытое окно, там бегали дети, их родители шли за руку и просто смеялись над тем, как их дочка строила им смешные рожицы. Качели делали свой взмах туда, сюда, туда, сюда. Что-то было в этом в этой обыденной нормальности, когда тебе не нужно никуда спешить, когда ты сам распоряжаешься своей жизнь и когда ты обретаешь общность с кем живешь и кого как ты думаешь любишь. Она еще продолжала говорить, брызгая своей инопланетной слюной, она продолжала махать своими щупальцами, призывая его к ответу. Потом она просто улыбнулась и вышла с балкона. Иногда можно и уступить…всегда…

– Джон ты слышишь меня? Пошли в комнату надо занести вещи и помочь мне их разложить – Мэри стояла рядом с ним, а он как завороженный смотрел на эту картину.

– Да, конечно.

Когда они вошли обратно в холл, старшая семья, пятый брат, поднял в воздух письмо, найденное на старинном письменном столе.

– Внимание, внимание! – громко объявил он. – Кажется, я нашел что-то от нашего отца.

Все собрались вокруг, и Джон протянул руку, чтобы взять письмо, но пятый брат уже начал читать вслух:

– «Дорогие, прошу вас расположиться по номерам на втором и третьем этажах, комнаты уже подготовлены для каждого из вас. Я прошу вас также спуститься на обед, я подъеду чуть позже и у меня будет важное объявление на семейном ужине».

Мэри подошла к нему и тихо сказала:

– Вот видишь, отец все устроил а ты ходишь не пойми где.

Все медленно стали расходиться по своим комнатам, а Джон с Мэри пошли на второй этаж. По пути Джон не мог избавиться от ощущения, что в этом доме что-то не так, он был как будто на танцполе куда непрерывно пускали дым, все было в бреду.

– Надеюсь, ужин прояснит многое, внезапно после стольких лет молчания решил пригласить всех – пробормотал он, когда они нашли свою комнату.