Царевич

Поп Иван замер и кинул на меня презренный взгляд. Я тяжело сглотнул и сделал шаг назад. Так, на всякий случай.

– А она чего молвила? Небось, оговорила старика!

– Да в том и дело, что ничего не сказала! Запугали?

– Да, сегодня ты герой, Дмитрий Сергеевич! – взяв в руки сапоги, начал он. – Наслышан о твоем подвиге! Молодец! За один день статистику князю подтянул!

– Давайте к делу! Зубы-то не заговаривайте!

Поп Иван встал как столб, выронив сапоги. Немного помедлив, он начал:

– Купался я… Не добежал, в общем, до удобств. Ну, и прямо сюда. – он указал на свой пах. – Нет, туда! – он указал на лежавшие панталоны рядом. – Ну, подмыться, умыться… А что, я человек хоть и старый, а за гигиеной слежу. Приметил я, значит, крадущуюся Ленку в мою сторону. Внимания не обращаю. В воду по колено вошел. Обтираюсь. Поворачиваюсь. А она панталоны мои на голову себе… Вроде, как решила испугать меня, что ли… А потом, как заверещит! Давай бегать по берегу… рыдать… а я стою и ничего не могу понять, что сейчас произошло…

– Вы ее ударили?

– Да упаси Господь! – крикнул поп Иван и перекрестился. – Грех на душу возьму, если правдивые слова скрыл. Честное слово, стоял вот, как перед вами. – он сделал паузу и добавил, – только в воде.

– И всё?

– И всё! – ответил поп Иван.

Я долго смотрел ему в глаза и представлял происходящее, но в какой-то момент расплылся в широкой улыбке.

– Во-во! Дошло все? Вам-то смешно, а мне страшно за девку стало! Ну, я ее схватил и в воду-то пару раз окунул!

– Смыли?

– Смыл! Упаси Господи! Так девке опозориться! Нет, я все понимаю, приведение, типа… Шило в заднице… но так попасться… да еще в такую ситуацию вляпаться… в прямом смысле слова… – поп Иван сделал паузу. – Главное, от позора отмыли. Грехи простили. И с чистой душой и головой домой отпустили!

Я вновь стал представлять эту картину.

– Я, наверное, пойду! – сквозь смех и слезы ответил я.

– Вы идите! Но честно, боли причинить не хотел! Все к добру! Но извиняться не стану! Не я наследил, не я виноват!

– Наследили-то как раз вы, Иван! – кинул я в ответ. Тут уж смеха не удержал и он.

– Действительно, наследил! Вы уж меня простите, не добежал!

– Да я-то что… главное, теперь с чистой… душой! – выкрикнул я и залился смехом. Поп меня поддержал ответной ухмылкой. – Ну, надо же… – не унимался я. – Бывает же!

Глава 7

Вечером, сидя на небольшом холме на окраине Морожкино, я наслаждался своим отпуском.

Приятно наблюдать за тем, как мирно протекает жизнь в деревне и я в ней не принимаю, абсолютно, никакого участия.

Здесь все такие разные, но каждый составляет единое целое. Даже не могу представить, что раньше они жили порознь. Ведь у каждого своя биография. Кто-то даже врагом был, а теперь они как большая семья.

Вот, Любовь Петровна гоняет Горыныча по огороду, который, в очередной раз, насмотревшись боевиков про Джеки Чана, отрабатывал приемы на ее участке. Где он фильмы эти смотрит, ума не приложу.

Васька, она же Василиса Прекрасная, гоняет в шею своего мужа. Ленка, кстати, молча стоит неподалеку. Ждет своей участи.

Кузнец! Как изящно работают его мышцы в свете огня из печки. Как умело он раздувает мехами огонь и с какой легкостью он заносит кувалду над своей головой. И ведь не жалуется он, что спина болит, что пенсия мала, что денег едва хватает на месяц. Надо, значит надо! Чужого не возьмет, лишнего не положит. Очень мудрый старичок.

Василий Иванович… Это ребенок в теле старика, заточенный до конца своих дней. Эта неряшливость и наивность, сочетающаяся с грозностью и непоколебимостью, оставляют двоякие ощущения. Эти вечерние игры в солдатиков… Прыжки на перине… Сочинения страшных историй… Он же князь! Глава Государства! Пусть и не такого большого, скажете вы. И будете правы! Однако, делу государеву это никак не мешает, а значит, волен сам распоряжаться своим временем.

Яга кого-то кадрит у своих апартаментов. Избушка на курьих ножках на привязи рядом. И вроде бы никак не вяжется образ Яги с первой Леди Морожкино. Странно все это. Но оно так и есть.

Кощей пытается тренировать удар мечом. Он уверенно подходит к деревянному столбу. Вынимает меч из ножен. Бросает ножны в сторону. Берется двумя руками за рукоятку, отводит в сторону и слегка пригибает ноги, немного пружиня ими. Делает грозный клич. Замахивается и… вот к нему подбежал поп Иван и кто-то еще. Берут его за руки, а он им что-то про спину кричит.

Девчонки плещутся в речке, и никому не важно, что в славянском эпосе, река Смородина имеет совершенно отрицательный образ. И назвали ее так, потому что в какой-то из годов она сильно зацвела и стала травить всех смрадом гниющих водорослей. Но, спешу вас успокоить, жертв не было.

Кинул взгляд на свое окно дружинного агентства, как я его называю. В обычном окне, в котором обычно горел свет, и где обычно помощник Иван представлял себя балериной, за тенью которого наблюдало чуть ли не всё Морожкино, не было! Была только темнота.

В какой момент Ванька оступился, не понимаю. И в плечах широкий. Кулаки пудовые. Голос мощный. Силушки немерено, а вот когда стал колготки на ноги натягивать, да танцевать, ума не приложу. А главное, как ему такая идея пришла в голову? Ему бы в пору на чужбине кулаками махать.

На душе стало как-то неспокойно. Я огляделся.

– Да, вроде, все хорошо! – пробубнил себе под нос и тут же приметил темную фигуру, бежавшую в мою сторону.

Это был помощник Иван. Его бег знает каждый в деревне: локти, чуть ли не на уровне плеч, голова к земле, бедра в разные стороны. И ведь бежит! Бежит, зараза! Бежит быстрее всех!

Оказавшись рядом схватил меня за плечо. Я невольно выкрикнул и тут же сбросил его руку.

– Ты силушку свою рассчитывай! А то, ненароком, разорвешь меня!

– Князь… это… – он старался отдышаться. – В общем… надо к нему… беда…

Я кинул взгляд на княжье окно. Свет погас. Никого не видно.

– Ну, почему здесь всегда что-то происходит тогда, когда мне очень хорошо?

Глава 8

Крик Василия Ивановича громом разносился по округе. И чем ближе были к его терему, тем больше мной овладевал страх.

Мы вошли за ворота княжьего двора. Все бояре, охрана, подданные стояли напротив центральных дверей и смотрели на окно второго этажа, где находился тронный зал.

– Что произошло? – поинтересовался я у Филимона. Но тот только кинул презренный взгляд в мою сторону. Видать, сильно досталось с утра. Ну, а что делать? Я хоть и добрый, но помню, кто и как со мной обошелся в самом начале.

– Где Царевич! – доносил ветер слова князя из окна. – Почему это произошло? Кто допустил? Всех вздерну! Всех! На кол засранца! Четвертовать! На бочку с порохом! Скормить медведям! Обречь на голодную смерть! Раздеть и голым привязать на ночь в лесу!

Голос Василия Ивановича иногда срывался, а иногда звучал настолько уверенно, что я слегка покрылся холодным потом. Уж не натворили ли мы этим расследованием дел, где был замешан сам княже? А что, все может быть. Князь – лицо неприкосновенное, но с одной небольшой поправкой, кстати, которую он лично подписывал.

Поправка под номером 312, части 2, пункт 3, гласит, что какого бы чина не был подозреваемый, либо обвиняемый, он равен перед законом, как и любой проживающий в Морожкино. Отсюда следует, что раскрытые дела, возможно, прямо или косвенно, указывают на участие его фигуры в каком-либо деле. Хотя, это не точно.

Из центральных дверей показался придворный конюх. Глаза, полные страха, горели в вечерних сумерках красным огнем. Ноги тряслись. Он быстро поправил на себе одежду.