Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Тает у сердца и тихо сползает тревога.
Манит меня, победительно манит с порога
Ночь эта мглою своею тепло-ароматной.
Дале и далее от освещенного дома
Я ухожу по сбегающей к речке аллее.
Тайна меня обнимает светлей и светлее.
Все так знакомо вокруг и все так незнакомо.
Эти деревья я видел когда-то и где-то,
Этот задумчивый слышал и раньше я шорох, —
Только нова мне волна серебристого света,
Новы мне звезды с ласкающей думой во взорах.
Грезою я отуманен тепло-ароматной,
Сердце покорное сладкою сковано властью.
Звуки ночные сулят нескончаемость счастью.
Звезды плывут и горят в синеве необъятной.

28. «Волны на скалы гонят челнок…»

Волны на скалы гонят челнок.
Путь мой опасен, путь мой далек.
Но кроткие очи твои
Светят сияньем лазури.
Что мне до волн и до бури?
Жди меня, милая, жди!

Мимо грозящих гибелью скал,
Где расходился воющий вал, —
Под лаской небесных огней,
Чистой молитвой хранимый,
Я доплыву невредимый
К тихой избушке твоей.

Месяц и звезды над головой,
Садик прохладой полон ночной,
И волны лобзают песок…
Счастье блаженное встречи…
Быстры и ласки, и речи…
Вспыхнул зарею восток.

Время расстаться с милой моей.
С новой отвагой – в море скорей!
И кроткие очи твои
Между пучин и волненья
Мне посылают спасенье
Чистым сияньем любви!

29. Жуковский

Он шелест невидимых ангельских крыл
Всю жизнь свою радостным слухом ловил.
Как первый подснежник – чиста и светла,
От сердца горячего песня текла.
И ей поражались внимавших сердца,
И слава венцом обвивала певца.
Но скромно и тихо прошел он свой век
Туда, где другой уже виделся брег,
Где все упованья сбывались его,
Где чуялось правды святой торжество!

30. Весенняя ночь

Далеко-далеко шумит водопад,
И ночью не зная покоя.
А здесь серебристые звезды глядят
В недвижное лоно речное.
Кругом тишина безмятежно лежит,
Чуть ветер колышет осины,
И только из рощи порой долетит
Задумчивый клич соловьиный!

31. «Бедная ветка, о стихнувшей буре…»

Бедная ветка, о стихнувшей буре
Ты лишь одна говоришь,
Ты под сиянием ясной лазури
Ранена насмерть лежишь.
Листья седою усеяны пылью,
Сок у надлома иссяк.
Пал, уступая ночному насилью,
Твой изувеченный стяг.
Буря промчалась. Кругом ни слезинки,
Луч и сиянье на всем.
Ты лишь больная лежишь на тропинке
В грустном бессилье своем.

32. «Запад – вся нега усталого солнца на нем!..»

Запад – вся нега усталого солнца на нем!..
Так горячо его солнце ласкает лучом,
Так обжигает лобзанием страстным своим, —
Словно навеки с любимым прощается с ним.
Пасмурен запад и, поздние ласки презрев,
Смотрит туда он, где, знаю, на смену слетев,
Так безмятежно вечерняя влажная мгла
Тихою думой на воды речные легла.

33. «Мой милый гость! Увенчанный цветами…»

«Мой милый гость! Увенчанный цветами,
Садись за стол со мной!