Закон сталкера

– На фига с ноги бил? Я б ножом разок рубанул и…

– И любой охранник тут же сообразил бы, что это сталкер в Зону проник. И если б оплавленные края проволоки рассмотрел, то мог и догадаться, кто это вернулся в Зону с ножом, умеющим резать стальную проволоку словно паутину. А так вполне можно предположить, что это вернулся в Зону один из громадных недобитых мутантов, недавно прорвавших кордон.

– Логично, – признал я.

Деревеньку, на краю которой мы оказались, я знал довольно неплохо. Бывал здесь, приходилось. Можно сказать, путь свой сталкерский с нее начал, приняв драгоценный подарок умирающего Странника… вместе с его смертельно опасной миссией в придачу. И даже разок типа сам с собой тут встретился, м-да…

На старых картах Генштаба это селение, изрядно разрушенное временем и взрывами, обозначалось как Андреевка. Печальное зрелище.

Некоторые дома обветшали сами собой и вросли в землю до слепых окон с разбитыми осколками стекол в рамах. Другие разметали то ли гранаты, то ли снаряды, оставив на месте человеческих жилищ лишь посеченные осколками кирпичные печи. Причем бревенчатые стены уцелевших домов словно ходами жуков-древоточцев были сплошь изъедены пулевыми отверстиями. И свежими, и не очень. Здесь воевали часто и увлеченно. Без этого никак. Можно сказать, что Андреевка – это ворота в Зону, которые каждый военный, как и каждый член многочисленных местных группировок, считает своими.

Но сейчас в деревне было тихо. Как в склепе. Будто поумирали все разом в Зоне. Даже воро?н не слышно, даже ветер не пытался расшевелить чудом сохранившийся ржавый флюгер на гнилой, местами проваленной крыше соседней избы. Затишье. Которое, как гласит народная примета, обычно случается перед бурей…

Однако настораживаться, анализировать и призадумываться времени у нас не было. Потому что когда нет нормального оружия, всё это без толку. Или пристрелят, или сожрут без него, третьего не дано. Исходя из чего, действовать надо было быстро.

– Ну, я пошел, – сказал я. И, на всякий случай короткими перебежками от одной избы к другой, рванул через деревню. В том деле, что я наметил, Японец мне был не нужен. Тот, к кому я шел, незнакомых гостей к себе в берлогу не пустит ни под каким видом.

…Берлога та находилась за околицей деревни, между лесом и вонючим болотом. По другому и не скажешь, берлога и есть, запрятанная в недрах искусственного холма, скрывающего контору одного из самых предприимчивых и хитрых торговцев Зоны, которого все звали Петровичем. В глаза. А меж собой кроме как Жмотпетровичем этого барыгу почти никто иначе не называл. Заслуженно. Такого расчетливого скупердяя нужно было еще поискать. Хотя когда Жмотпетрович чувствовал хорошую перспективу, мог и в кредит обслужить. И еще не было случая, чтобы кто-то ему в Зоне долг не вернул. Уважали его в этих местах даже самые распоследние мародеры. Причем не как человека, а скорее как легенду Зоны. Некий символ ее что ли, типа трубы Саркофага, без которой и Зона не Зона, а так, не пойми чего.

Холм, в котором окопался Жмотпетрович, со стороны смахивал на летающую тарелку, приземлившуюся здесь в незапамятные времена и успевшую густо обрасти мохом, травой и сорняками. Обычный человек прошел бы мимо, в пяти шагах ничего особенного не заподозрив: холм и холм, на который помимо всего прочего ветры Зоны нанесли всякой дряни – опавших листьев, сухих веточек, а также мелкого мусора, выметенного с улиц недалекой заброшенной деревни. Даже неполный скелет мутировавшей собаки валялся на склоне, недобро скалясь всё еще зубастыми челюстями.

Опытный же сталкер, немало повидавший на своем веку, отметил бы правильную геометрию этой странной возвышенности, ее тактически грамотное расположение, позволяющее контролировать территорию как минимум в радиусе двухсот метров, отсутствие посторонних предметов в границах этой территории, за которыми можно было бы укрыться, а также утоптанную тропинку, ведущую к холму и пропадающую точно возле его подножия. Где сейчас и стоял я, пристально изучаемый видеокамерой, вмонтированной над стальной дверью, искусно выкрашенной в маскировочный зелено-желтый цвет.

Фиг знает от кого Жмотпетрович так конкретно шифровался, но его холм был укреплен и замаскирован профессионально. И с безопасностью тут всё было в полном порядке. Чуть что не так – и из длинных амбразур, опоясывающих холм по периметру, немедленно примутся молотить пулеметы. Один из которых сейчас, например, весьма недвусмысленно был нацелен мне в лицо.

Но, видать, моя физиономия охранников устроила, так как после минутного изучения меня наконец зажужжали сервомоторы, и тяжелая стальная дверь отъехала в сторону, открывая вход в недра «холма».

Всё это было уже в моей биографии. Узкий коридор со ступеньками, ведущими вниз. Электрические кабели вдоль стен, выкрашенных в защитный зеленый цвет. Вмонтированные в потолок стеклянные плафоны, горящие мертвым, белым светом. И вторая бронированная дверь, неохотно отворившаяся при моем приближении, за которой открылась до боли знакомая картина – маленький «предбанник», в котором еле-еле мог разместиться один человек – и решетка от пола до потолка, отгораживающая тот «предбанник» от подземного склада с оружием, боеприпасами и снарягой.

За решеткой сидел хозяин всего этого богатства – седовласый крупный мужик, со времени нашей последней встречи явно прибавивший в весе. Вернее, сидел он не только за решеткой, но еще и за столом, на котором стояли древний как сама Зона радиоприемник, антикварная настольная лампа времен Второй мировой войны, и современный ноутбук с изображением огрызка яблока на крышке.

Ничего не поменялось за то время, когда я был тут в последний раз. Совсем ничего. Зона меняется, мир меняется… Но порой кажется мне, что даже если всю планету накроет гигантский выброс, и всё живое на ней передохнет, то единственный, кто выживет и по-прежнему будет сидеть в своем бункере, – это барыга Жмотпетрович, который и на полностью вымершей планете найдет способ как-то нажиться, повернув безвыходную ситуацию в выгодном для себя свете.

– Ну здравствуй, Петрович, – сказал я.

– Здоро?во, Снайпер, – невозмутимо произнес торговец, словно расстались мы с ним несколько часов назад. – Вернулся?

Блин, одни и те же слова… А может он не живой вовсе? Сидит себе за решеткой биоробот, запрограммированный кем-то на выкачивание наличности из нашего брата-сталкера… Всё может быть, на то она и Зона.

– Типа того, – сказал я. Традиция есть традиция. Одни и те же вопросы, одни и те же ответы, словно в старой компьютерной игре, которую проходишь снова и снова. И которая этим похожа на Зону. Вроде и надоела она уже, и знаешь что сейчас будет – а все равно тянет играть в нее снова и снова… Например, я даже знаю, что сейчас спросит Жмотпетрович после стандартного обмена любезностями.

– Хабар принес? – заученно поинтересовался торговец. – Или так, в гости по старой памяти?

И тут я традицию нарушил. Ответил не так, как раньше.

– Не первое, и не второе, – покачал я головой. – Нету у меня сегодня хабара, Петрович. И денег нет. Пустой я, как консервная банка со свалки.

Несколько секунд барыга смотрел на меня, переваривая услышанное. После чего широко зевнул, демонстрируя полное отсутствие интереса к моей персоне. Позади Петровича хором хмыкнули двое его неизменных охранников, вооруженных новехонькими «калашами» и обряженных в тяжелые армейские бронекостюмы.

– Ну и чего ты тогда сюда приперся? – спросил Петрович тоном, каким обычно посылают собеседника по известному адресу.

– Снаряга нужна, – сказал я. – И оружие.

– Ты что, пьяный? – приподнял брови барыга. – Вали отсюда с глаз долой.

– Мне очень нужно, – с нажимом сказал я. – Ты ж меня знаешь, я в долгу не останусь. Верну все деньги за товар, причем с процентами.

– Ты не врубаешься? – раздраженно произнес Петрович. – Мне нужен товар, а не обещания. Или деньги. Впрочем…

Торговец задумчиво почесал второй подбородок, расположенный над третьим.

– Впрочем, есть вариант. Выполнишь для меня пару заданий – и считай заработал себе на усиленную куртку и не новый ПМ. Нормальная сделка. Что скажешь?

Я покачал головой.

– Нету у меня времени на твои задания.

Торговец хмыкнул.

– Ну тогда иди отсюда, сталкер, не мозоль глаза. Если, конечно, не надумал обменять свою «Бритву». За нее я дам тебе…

– Тьфу на тебя, Петрович, – в сердцах сплюнул я. – Сколько я тебе денег переплатил в свое время, а ты в кои-то веки помочь не можешь?

– Я торговлей занимаюсь, а не благотворительностью, – отрезал торгаш, брезгливо проводя рукой по шее. – Харкаться, слюнями брызгать и возмущаться в ближайшей аномалии будешь, понял? Вали отсюда по-хорошему, сталкер, пока мои ребята тебя… блин… да что это такое?

Глаза торговца помутнели. Он поднял было руки, чтобы их протереть, но у него ничего не вышло. Наполовину поднялись они – и бессильно рухнули на стол.

– Снайпер… сволочь… – прохрипел Жмотпетрович. – Валите его, парни…

Он еще только проговаривал всё это стремительно немеющими губами, когда мои руки скользнули в карманы моей поношенной куртки – и выскользнули обратно с зажатыми в пальцах невзрачными серыми шариками.

Которые я с силой бросил себе под ноги.

Два мощных хлопка слились в один – и меня мгновенно окутал густой туман, в котором утонуло небольшое помещение «предбанника», включая стальную решетку, находящуюся от меня в одном шаге.

Впрочем, мне и не надо было ее видеть для того, чтобы, выхватив из ножен «Бритву», резко присесть – и рубануть понизу ножом, умеющим одинаково свободно рассекать и сталь, и пространство между мирами.

То, что я присел, не было излишней предосторожностью. В тумане слабо замигали вспышки, и две очереди резанули по тому месту, где я только что стоял. Мерзко завизжали пули, рикошетом отскакивающие от бетонных стен. Ну и дебилы охранники у Петровича! Самим-то им по фиг рикошеты, армейский броник от них защитит запросто. А вот работодателя, не защищенного ничем кроме имиджа легенды Зоны, могут зацепить как не фиг делать. Я уж не говорю о себе – себя мне всяко жальче, чем всех барыг Зоны вместе взятых.

Поэтому я не теряя времени четырьмя размашистыми движениями вырезал из решетки большой кусок, вполне достаточный для того, чтобы я мог пролезть на склад торговца. Что я и сделал, быстро, но аккуратно вынув кусок решетки и тихо положив его на пол. Конечно, просто швырнуть было б быстрее, но я не хотел, чтобы автоматчики среагировали на звук и принялись стрелять туда, откуда он донесся. Оправданный риск в подобной ситуации, ибо рикошет бьет всяко слабее пули, выпущенной прицельно по твоей тушке с короткого расстояния.

Я катнулся вперед, потом еще раз – и выкатился из тумана прямо под ноги стрелков, которые сейчас как раз меняли пустые магазины на полные. Ториноко – дымовые шашки синоби, которыми меня снабдил Виктор – дают облако густого тумана, заполняющего очень незначительную площадь, достаточную лишь для того, чтобы скрыть в нем одного человека. Но мне этого оказалось вполне достаточно. И теперь надо было действовать. С ножом против двух бронированных противников, которым оставалось сделать три движения – присоединить магазин, дослать патрон в патронник и нажать на спусковой крючок…

Для рук, привычных к такой работе – секунда, не более. Однако я не дал им этой секунды…

Один размашистый удар – и в руках охранника оказался автомат, разрубленный надвое. А следующий я наносить не стал, просто приставив клинок к горлу второго бойца. И быстро произнес:

– Я не хочу вас убивать. Не вынуждайте.