Кремль 2222. Северо-Запад

Громче всех верещал седой Руги. Мои метательные подарки не причинили вестнику мыслей фатального ущерба, но беспокойство доставили значительное. Я разглядел, что одна стальная заноза воткнулась деду в бедро, а вторая – в район причинного места, густо заросшего седой шерстью. Видать, по причине излишней волосатости дед не носил набедренной повязки, за что и поплатился.

Второе наверняка было неприятней первого, так как Руги орал громко и омерзительно, забыв про ментальный щит и норовя с наименьшими потерями вытащить из паховой области прощальный презент от ловкой соплеменницы.

Но спутникам «вестника мыслей» было не до него. Они на максимальной скорости мчались прямо на меня, прекрасно сознавая, что их шансы проникнуть в крепость уменьшаются с каждой секундой.

– Снар, быстрее! – раздался звонкий писк у меня над головой.

Я левой рукой ухватил болтающийся конец веревки и мгновенно захлестнул его на запястье «двойной змейкой». Простейший узел воздушных гимнастов, надежный как наручники и распускающийся сам собой, стоит только разжать кулак. Вскарабкаться по канату времени не было без риска, что ближайший нео не поползет следом, покусывая меня за пятки. Оставалось лишь надеяться, что кто-то добрый и сильный втянет меня наверх. Или же поступит логичнее – плюнув на милосердие и любовь к ближнему, сбросит с башни свободный конец каната. Хоть я и не качок, но свои восемьдесят кило живого веса на говяжьей тушенке накушал…

Впереди волосатой шайки мчался сам Рренг, подавая пример рядовому составу. В его лапе был зажат тот самый топор, которым меня собирался приласкать покойный Рарг, а на башке вождя угрожающе скалился парадный лошадиный череп. Дежавю, одним словом. Правда, на этот раз не было у меня возможности уйти в сторону от сокрушающего удара…

Я поднял ВСК-94 одной рукой и дал короткую очередь. Оружие задергалось будто живое существо, пытающееся вырваться из моих пальцев. Но с такого расстояния сложно было промахнуться.

Как всегда в такие моменты, мое личное время слегка замедляет свой бег, и я имею возможность в полной мере насладиться видом приближающейся смерти.

Выскобленный череп, заменяющий шлем вождю клана Раргов, разлетелся на кусочки. Я видел, как две пули вонзились в лобную кость парадного «шлема», превратив его в веер костяных осколков, как третья пуля пропахала кожу над бровью нео и, скользнув по покатому лбу, улетела в никуда в обрамлении кровавых брызг… И как эти эффектные с виду происшествия не произвели на Рренга ни малейшего впечатления.

Он продолжал мчаться ко мне гигантскими прыжками, не снижая скорости. Огромный топор был немного тяжеловат даже для такого гиганта, поэтому он заносил его через сторону, словно косу. Верное решение. Разрубить напополам живое препятствие в моем лице, бросить топор, схватиться за веревку – и через пару секунд он на вершине башни.

Но препятствие было решительно против.

Я немного опустил ствол ВСК-94. Вряд ли очередь в упор остановит такую тушу, но попытаться-то надо…

Мощный рывок чуть не выдернул из плечевого сустава мою левую руку. Тысяча руконогов! Я был настолько впечатлен видом атакующей шайки первобытных, что даже на мгновение позабыл о веревке… благодаря которой топор Рренга не располовинил меня, а с хрустом врубился в кирпич крепостной стены на миллиметр ниже подошв моих берцев.

Кто-то очень сильный рывками тянул меня кверху, при этом не особенно заботясь о моем комфорте. Меня тут же по инерции неслабо приложило лопатками и правым локтем об заложенное кирпичами окно второго этажа, аж дыхание перехватило, и я лишь чудом удержал в руке свой ВСК-94. Но это мелочи. Неужто удалось уйти без потерь?

Никогда раньше времени не стоит праздновать победу, даже мысленно.

Снизу раздался негодующий рев нескольких луженых глоток. Я глянул вниз – и чисто рефлекторно сжал колени, пытаясь уберечь самую ценную часть организма.

Потому что, потерпев фиаско у подножия башни, Рренг поднатужился, размахнулся и метнул вверх трофейный топор. И сейчас эта громадная железяка с грубой деревянной рукоятью, вращаясь, неторопливо догоняла меня, словно гигантский пропеллер, сорвавшийся со своей оси.

Мне предстояло на собственной шкуре убедиться, что с метанием в клане Раргов было все в порядке. Неважно куда и чем ударит по мне это страшное оружие, топором или рукоятью. В первом случае на башню втянут труп, во втором – инвалида. Ни то ни другое меня не устраивало, поэтому я начал стрелять.

Но попасть в летящий предмет из снайперского комплекса, удерживаемого одной рукой, в то время когда тебя самого мотает из стороны в сторону, даже для меня оказалось непросто. Одна пуля вроде задела рукоять топора, а может, мне это просто показалось, перед тем как оружие Рренга нашло свою цель…

Сверкающее лезвие ударило с ужасающей силой – и я понял, что правой руки у меня больше нет. Она просто отсохла и мгновенно онемела. Такое бывает при резком травматическом воздействии на крупные нервные узлы. Но при этом мне крупно повезло во второй раз.

Удар тяжеленной железяки пришелся по винтовке.

ВСК-94 выбило у меня из руки, и, словно со стороны, я увидел, как мое оружие с разбитой оптикой медленно падает вниз… на фоне моей руки с неестественно оттопыренным в сторону указательным пальцем. Удар по снайперскому комплексу пришелся в тот момент, когда я жал на спуск, и палец просто вывернуло из сустава. Последнее, что я видел, это как к моей многострадальной винтовке бросился какой-то лохматый дебил и со всей дурацкой мочи опустил на ее рукоять громадную дубину, утыканную обрезками арматуры.

А потом меня довольно грубо схватили, протащили меж зубцов башни и поставили на ноги.

– Полегче! – взвыл я, ощутив вдруг неслабую боль в онемевшей руке. – Мало того что гостя чуть об стену не убили, так…

И осекся.

На меня с высоты двух метров смотрели немигающие, абсолютно бессмысленные глаза. Заглянешь в них, и сразу понятно становится: беседовать с их хозяином бесполезно, причем даже о водке и девчонках. Просто не дойдет до моего спасителя и самая простая информация, что доходит до пациентов сумасшедшего дома, которые в подавляющем большинстве своем далеко не дураки насчет покурить-выпить-закусить и за слабым полом побегать при случае.

Комплекцией обладатель стеклянных глаз очень сильно походил на борца сумо. Непомерные габариты, лысая шишковатая башка, одутловатые руки и ноги в язвах, свисающие на грязные трусы складки жира, покрытые синюшными пятнами… Вдобавок ко всему мой спаситель остро вонял звериным вольером, даже нео, по-моему, благоухали несколько менее отвратно.

Но при всем при этом борец со следами начинающегося разложения на теле сейчас держал в руках веревку, при помощи которой он выдернул меня снизу. И с этим приходилось считаться. Как и с тем, что за самый кончик спасительного каната держалась Рут. Помогала, значит. Спасибо тебе, зверюшка, я этого не забуду.

Борец хлопнул глазами раз-второй, после чего, словно очнувшись от коматоза, вздрогнул, сдвинулся с места и направился к куче колотых фрагментов кирпичной стены. Подойдя, схватил самый большой обломок, не целясь, перекинул его через зубцы и наклонился за следующим.

Понятно. Целился за него кто-то другой – и я даже догадываюсь кто. Причем целился результативно. Снизу раздался глухой удар в мягкое – и сразу за ним истошный, жалобный вопль, который может издавать лишь живое существо, умирающее плохо и больно.

Рут посмотрела на меня. В ее глазах стояли слезы. И это тоже понятно – как-никак, внизу пытаются штурмовать стену замка ее родичи. Причем наверняка она узнала голос того, кто сейчас раздавленный корчился внизу… Потом ее взгляд скользнул вниз и остановился на моем пальце. Реакция оказалась более неожиданной и гораздо более бурной, чем можно было ожидать. Вот уж не думал, что мой выбитый из сустава палец будет для нее важнее погибшего сородича.

Лохматенькая реально залилась слезами. Думаю, все-таки дело не в пальце – просто действие спирта закончилось, и нервное напряжение отпустило девчонку.

– Тебе больно?!

Вместо ответа я взялся за поврежденный палец, рванул его от себя на выдохе – и невольно скривился. Не фатально конечно, но приятного мало. Хотя травма привычная, сколько раз на тренировках пальцы выбивал. Главное, тут же вправить вывих, чтоб отека не было. Дальше ерунда. Поболит да перестанет.

– Переживу, – хмыкнул я. – Пойдем.

И, взяв юную нео за лапу, направился к выходу.

Круглая верхняя площадка башни представляла собой невысокий конус, крытый бронированным листом и огражденный двадцатью семью зубцами. Через каждые девять зубцов – широкий просвет для установки орудия. Правда, вместо трех стояла здесь лишь одна-единственная древняя чугунная пушка, да и то вряд ли действующая. Покрытый лоскутами мха лафет рассохся и потрескался, и ни ядер, ни коробов с порохом рядом не наблюдалось.

Зато наблюдался остроконечный двускатный навес над узким прямоугольником входа, не имеющего даже намека на дверь. Интересно, как сумоист протискивает меж косяков свои телеса? Или он живет здесь? Судя по бадье, наполовину заполненной испражнениями, вполне может статься.

Кстати, последнее, что я видел перед тем, как покинуть крышу башни, была картина маслом – сумоист, выливающий содержимое бадьи предположительно на головы нео, беснующихся возле стены. Странно. Вряд ли такой вариант контратаки мог серьезно повредить мутантам, разве что штурм отсрочит ненадолго, пока лохматые будут вытирать морды, залепленные чужими какашками.

«Тут неподалеку котях живет, – пояснил голос у меня в голове. – Мы его не убили, а приучили два раза в день за жратвой приползать, на запах испражнений кормовых. Вонь жуткая, зато польза очевидная. Нео котяхов побаиваются, так что сейчас свалят как пить дать».

Хммм, а похоже, несладко здесь приходится моим дружкам, если они всерьез занимаются дрессировкой живого дерьма, вместо того чтоб героически отстреливать вражью силу.

«Выйдешь наружу – сразу налево за угол, и в подъезд. Третий этаж».

Судя по недовольному голосу Фыфа, насчет дрессировки я попал в точку.

…Во внутреннем дворе замка не было ничего интересного. Кучи хлама и мусора, разбросанные повсюду, мрачные стены тюремных корпусов, заслоняющие небо, залитая кровью широкая деревянная плаха, возле которой валялась чья-то сгнившая рука. Про себя я отметил, что кровь еще свежая. Получается, пораженная гангреной мясистая конечность вполне могла принадлежать родственнику нелетучего Карлсона, живущего на крыше башни.

«Вот только зачем несчастному дауну руку отрубили? – размышлял я, войдя в указанный Фыфом подъезд и поднимаясь по грязной, разбитой лестнице. – Первую помощь оказывали или…»

– Или, – произнес скрипучий голос. – Выбросили то, что нельзя сожрать. На то они и кормовые.

На третьем этаже были сломаны все перегородки. Лишь обшарпанные колонны подпирали потолок огромного пустого помещения. Пол, засыпанный слежавшимся от времени мусором, стены с чудом сохранившимися следами декоративной отделки и единственный огромный стол в центре зала.

Фыф сидел на столе, поджав под себя ноги в позе буддистского монаха. Вид его мне не очень понравился. В прошлый раз мутант выглядел куда лучше, хотя и тогда ему пришлось несладко. За то время, пока мы не виделись, он похудел, осунулся, щеки ввалились, под пустыми глазницами синяки, какие у людей случаются от хронического недосыпа. Лишь единственное око в середине лба горело неестественным, лихорадочным огнем.

– Это вы, что ль, тут людей откармливаете, а потом хомячите? – поинтересовался я.

– Не люди это, – буркнул мутант. – Оказывается, Бутырка уже много лет не что иное, как база для выведения мясных пород кормовых. Безотходное производство, налаженное нео. Хворых забивают и скармливают тем же кормовым, здоровых сами жрут. Не такие уж они идиоты, как кажется на первый взгляд. Правда, глазастая?