Реальный репортер. Чему не учат на журфаке

– Что?

– Вообще-то, ты тоже не совсем вовремя. – Татьяна меняет тембр голоса, и я сам резко становлюсь «студентом». – Давай завтра после обеда приходи. Я сегодня номер сдаю, дел по горло до самого утра.

«Мое побережье» – это четыре полосы формата А3, то есть с десяток заметок плюс фотографии. Пока Татьяна Седых пашет над номером, я тоже немного поработаю в стилистике районной газеты. Документальная фантастика – самый подходящий жанр, чтобы изложить ее собственную биографию.

Трагедия в Москальво

«Печальные новости пришли из самого дальнего сахалинского порта. Еще год назад в семье местных геологов и представить себе не могли, что травма ноги может стать для их ребенка фатальной. Чтобы избежать заражения крови, двенадцатилетней Тане пришлось ампутировать ногу. Когда девочка поступила в больницу Хабаровска, врач пришел в ужас: случись подобное не в отдаленном поселке, а в краевом центре, ногу удалось бы сохранить. “Все, что нужно было для лечения, – это своевременное профессиональное вмешательство, которого не оказалось в Москальво”, – прокомментировал случившееся заведующий хирургическим отделением».

Почта главного редактора

«Вот какое любопытное письмо пришло к нам в редакцию. “Уважаемая газета ‘Молодой дальневосточник’! Мне 15 лет, но у меня уже есть мечта – стать журналистом. Я выписываю все главные издания страны, но сама пока пишу только в школьную стенгазету. Вот только родители категорически против. Они меня уверяют, что надо выбрать какую-то более простую и сидячую профессию. Но неужели быть журналистом – это так недостижимо?! Мне очень нужна ваша поддержка, я надеюсь на такой ответ, который можно было бы показать родителям и сказать: вот видите, у меня есть надежда! Татьяна, пос. Москальво”.

Что Вам ответить, милая Татьяна? Журналистская профессия действительно привлекает многих, но почему-то мне кажется, что Ваши мама и папа правы. Подобных писем мы получаем много, и каждый раз в голову приходит одна и та же мысль: ну почему все хотят стать писателями, учеными, актерами кино, в крайнем случае журналистами? А кто будет печь хлеб, ловить рыбу, тушить пожары, ловить преступников? Ведь в нашей советской стране в почете любой труд, и творческое начало есть в каждой профессии, надо только по-настоящему ее любить. Подумайте об этом, Татьяна».

Праздник в гарнизоне

«Сегодня в нашем авиаполку пополнение. На торжественном построении командир Джохар Дудаев объявил о прибытии группы лейтенантов из Пермского военного авиационно-технического училища. Вечером в Доме офицеров по этому случаю был организован праздничный концерт, вчерашние курсанты знакомились со старшими офицерами. Сергей Седых представил свою супругу Татьяну – он пока единственный из пополнения женат. “Мы познакомились случайно, на вокзале в Кирове: я ехала в Горький, а он в Пермь, – рассказала супруга офицера. – А потом он мне письмо написал. Откуда адрес узнал, так до сих пор и не признался”.

Кстати, Татьяна Седых – профессиональный портной, шьет на заказ. Так что с сегодняшнего дня в нашем гарнизоне не только окрепнет боевой дух, но и пополнятся гардеробы боевых подруг офицеров».

* * *

– А вот и он! Белый куб.

В среду из типографии в редакцию доставляют большой бумажный постамент – тираж очередного номера «Побережки».

Краткое содержание:

Передовица – репортаж о том, как школьный десант чистил от мусора близлежащий остров Токи, на котором уже много веков тусуется нерпа.

Расследование – попытка добраться на инвалидной коляске от вокзала до администрации района. На эту тему газета долбит местные власти давно и методично: поселок Ванино и так стоит под наклоном в сторону порта, а тут еще бордюры и колдобины. Результат эксперимента: расстояние, которое обычный человек проходит за пять минут, колясочник преодолел за час.

Грустный очерк – о том, как машинист на пенсии тоскует по железной дороге.

Духоподъемный очерк – про молодого и крепкого парня, который начинает карьеру водолаза.

Фельетончик – о том, как главный капитан порта наехал на Таню Седых за то, что ему не понравилось, как о нем написали в предыдущем номере.

Почта читателей – почему в последнее время прибой стал какого-то желтого цвета? Редакция взяла пробу в бутылочку и отправила на экспертизу. О результатах обязательно проинформируем.

Ну и как всегда, «хроника беззакония», спортивные вести и астрологический прогноз.

Вечером в среду у Татьяны самое трудное время – приходится ничего не делать. Две сотрудницы фальцуют газеты, вкладывают в них телепрограмму, грузят пачки в сумки на колесиках и развозят по точкам. А Татьяна, у которой позади сорок часов непрерывной работы, подписывает бумаги, получает деньги и героически борется со сном.

– Леночка у нас молодец. – Это Седых ласкает словом свою первую сотрудницу. – Сын умница, с мужем повезло: он недавно сам всю квартиру отремонтировал. Раньше она в детском саду работала нянечкой, но пальцы не слушались, часто посуду била. К нам сюда Лена приходила за бесплатной газетой, так и осталась. А Надя и вовсе герой: трое детей, спортом занимается – стрельба, шахматы.

Лена с Надей молча расплываются в улыбках и, чтобы как-то справиться с волнением, начинают работать еще быстрее.

В «Побережке» свой КЗОТ: все сотрудники – люди с ограниченными физическими возможностями, других Таня не берет. Впрочем, всю творческую работу Седых делает сама вместе с парочкой внештатных авторов – это единственная бизнес-модель, которая позволяет существовать районной газете. Альтернатива – вплетаться в вертикаль. Так, например, поступила вторая местная районка, газета «Восход». Теперь читать ее невозможно, зато там работают пятнадцать штатных сотрудников. Когда-то там работала и сама Седых.

– Я занялась журналистикой в конце девяностых, когда мне уже было под сорок. – Как мячик из речки, выпрыгивает из сна Таня. – Всю жизнь была женой офицера, кочевала по гарнизонам, зарабатывала на жизнь кройкой и шитьем и все никак не могла окончить свое филологическое образование. Первый наш гарнизон был под Иркутском, на Байкале, там командовал авиаполком Джохар Дудаев, тот самый. А потом нас переводили все дальше, дальше, и в девяностые мы оказались тут, на краю земли. Здесь меня пригласили работать в редакцию, и я решила: все, хватит. Потом мужа опять перевели, а я осталась в Ванине: моя мечта только-только начала осуществляться, и я уже не могла снова все бросить. Я с детства мечтала о журналистике, но после того неудачного письма в «Молодой дальневосточник» осталась неуверенность на всю жизнь.

– А чего вы из «Восхода»-то ушли?

– Сначала мне все очень нравилось: там был отличный главный редактор, и это были еще девяностые. Но потом начались нулевые, в районе сменился глава, он поставил другого главреда, и заскрипели гайки. На меня пошло давление, мои тексты стали все чаще снимать, перестали пускать на планерки в администрацию. В общем, в какой-то момент я поняла, что придется выбирать: либо уходить из редакции, либо из профессии…

Открыть собственную газету оказалось на удивление легко. На регистрацию ушла неделя времени и 500 рублей денег. Первый номер делали в домашних условиях, на одном компьютере. На радостях тираж заказали королевский – 10 тысяч экземпляров.

Ночной пожар

«Чудом удалось спастись из огня главному редактору газеты “Мое побережье” Татьяне Седых и ее дочери Жанне. Возгорание произошло ночью, когда они спали. “Нас спасло только то, что в одном из окон не было решеток”, – рассказали погорельцы, которые пока обитают на съемной квартире.

По мнению Татьяны Седых, пожар случился в результате поджога, эксперты-криминалисты эту версию подтверждают. Благодаря слаженным действиям огнеборцев пожар не затронул вторую половину дома, где проживает еще одна семья, но жилище Татьяны Седых восстановлению не подлежит. Огонь уничтожил также припаркованный рядом автомобиль и весь тираж первого номера газеты “Мое побережье”, которая утром должна была появиться в киосках. “Я уверена, что кому-то очень не хотелось, чтобы это произошло, – считает Татьяна. – Но мы выпустим нашу газету во что бы то ни стало”.

Сбор помощи попавшей в беду коллеге уже объявили среди журналистов всего Хабаровского края».

Вовремя оглянулась

«Загадочное происшествие случилось минувшей ночью во 2-м микрорайоне поселка Ванино. В РОВД обратилась главный редактор газеты “Мое побережье” Татьяна Седых. По ее словам, на нее только что было совершено покушение. Инцидент произошел на пешеходной аллее, идущей вдоль одного из домов. Зимой в результате чистки снега она превращается почти в тоннель. Именно по ней шла гражданка Седых, когда вдруг услышала позади себя подозрительное шуршание. “Я оглянулась и увидела, что прямо на меня несется автомобиль с выключенными фарами, – рассказала пострадавшая. – Он еле помещался в размеры дорожки, снежные завалы больше метра высотой. Попыталась, чтобы выбраться из ловушки, просто упасть в сторону, и каким-то чудом мне это удалось. Номер автомобиля не разглядела, он не был освещен”.

Работникам РОВД еще предстоит выяснить, что это было – действительно попытка покушения или пьяная выходка подгулявшего местного жителя».

Зачем позорить район?

«На минувшей неделе о Ванине говорили не только в Хабаровске, но и в Москве, причем не лучшие слова. Произошло это после того, как краевая радиостанция “Восток России” выпустила в эфир так называемое расследование. Приезжий корреспондент ходил по торговым точкам и спрашивал, почему в них перестали распространять газету “Мое побережье”. И продавцы якобы отвечали ему: потому что поступило негласное указание из администрации района.

Нетрудно догадаться, откуда в краевые СМИ поступил “тревожный сигнал”. Газета “Мое побережье” выходит в районе уже третий год, и положительная публикация о работе местных властей в ней большая редкость. Неудивительно, что все эти годы она неуклонно теряла своего читателя: нельзя постоянно кормить людей “чернухой”, должны быть и хорошие новости. Стоит ли удивляться, что в какой-то момент держать “Побережку” на прилавках стало невыгодно и распространителям? В этой ситуации для ее главного редактора остался единственный способ спасти свой бизнес – громкий скандал.

И неважно, что теперь все герои расследования “Востока России” утверждают, что ничего такого они не говорили. Дело сделано, тень брошена на весь район – ради чего? Ради корыстных интересов одного горе-журналиста, пытающегося любой ценой навязать людям свою злобную газетку».

* * *

– К тому времени я осталась одна в чужой пустой квартире, куда меня пустили друзья и где я живу до сих пор. Сын Тимур еще до пожара уже работал в Хабаровске, а потом уехал в Пекин – можно сказать, стал китайским чиновником. А дочь Жанну, как только она окончила школу, пришлось эвакуировать в Москву. Теперь она работает стюардессой в S7.

Кто воевал против нее, Татьяна так и не поняла. Но период боевых действий странным образом совпал с годами руководства районом Богдана Мусяновича – бывшего главы местной транспортной полиции. В портовом городе это скромное вроде бы подразделение имеет особый вес. В лихие девяностые, которые здесь подзадержались до середины нулевых, Ванинский порт был одним из перевалочных пунктов доставки в Россию японских подержанных иномарок. Те, кто гнал машины стадами, уже знали, кому и сколько надо отстегивать. А случайные бизнес-романтики попадали на беспредел и платили сломанными судьбами, а то и жизнями.

– После первого же критического материала началось что-то мистическое, – вспоминает Татьяна. – Было такое ощущение, что кто-то нажал кнопку, и я оказалась вычеркнута из реальности. После того как сожгли дом и машину, нашу съемную квартиру регулярно пытались грабить. Не давали прохода дочери. Выпустили номер-двойник с лживыми статьями. Угрожали по телефону. Однажды я пришла в редакцию, а компьютер включен – значит, кто-то ночью проник в помещение и что-то скачивал. Зачем-то украли табличку на входе, хотя она не из цветметалла. Дело о покушении завязло в полиции, как в болоте. Газету по указанию сверху перестали принимать в торговых точках. Я думала, с ума сойду. Стала звонить коллегам в Москву: не дайте им меня задушить, нужна информационная поддержка!

Татьяна обращалась к очень известным журналистам: Борису Резнику, Леониду Парфенову, Вадиму Такменеву – ее отфутболивали, принимали за сумасшедшую. Она продолжает называть имена, а я с ужасом роюсь в памяти: нет, мне вроде не звонила.

– Однажды я случайно узнала, что существует какой-то Фонд защиты гласности, и написала туда письмо ненависти: «Где ваша помощь?! Вы кого вообще защищаете?!» После этого они стали интересоваться моей судьбой, регулярно писали со своей стороны какие-то бумаги по инстанциям. Толку от этого было мало, но и на том спасибо. А потом в Хабаровске состоялось выездное заседание Общественной палаты, что-то на тему СМИ и общества. Павел Гусев там был, Николай Сванидзе. Я туда тоже приехала – деньги на дорогу назанимала – и закатила речь, от которой представители краевой администрации съежились. И что? А ничего. Московские гости произнесли какие-то дежурные замечания и на этом успокоились. В общем, журналистская солидарность оказалась понятием весьма относительным. Если бы не хабаровское радио «Восток России», может, «Побережки» уже давно бы не было. Ребята приехали, сделали классное расследование – после этого газета вернулась в торговые точки и вообще нажим на меня немного ослаб.

Однажды каким-то рикошетом из интернета в Татьянин почтовый ящик влетело письмо от оргкомитета премии имени Артема Боровика. С призывом ко всем региональным журналистам присылать на конкурс свои публикации. Кто такой Боровик, Таня знала, что такое его премия – нет, поэтому про письмо благополучно забыла. Но тут в Ванине случилось событие, которое заставило о нем вспомнить.

Пасха для братвы

«Эту пасхальную ночь многие из ванинцев запомнят надолго. Как рассказывают очевидцы, два часа на их глазах какой-то пьяный мужик куролесил в церкви: кидался куличами и яйцами, плевал на иконы, жевал свечи, хватал за грудки и крыл матом всех, кто попадался на его пути. Люди в страхе разбегались кто куда, зато на “карнавал” с разноцветной яичной скорлупой спокойно взирали сотрудники полиции. Со стороны. Словно они не на дежурство выехали, а так, погулять вышли. Многочисленные уговоры пойти и усмирить хулигана на них почему-то не действовали. За два часа к церкви было стянуто четыре экипажа (это восемь полицейских, находящихся при исполнении!), но никто из них так и не отважился помочь напуганным женщинам и детям. Правда, кто-то попытался объяснить самым непонятливым, что, мол, это местный “авторитет” гуляет, а когда он в гневе, то к нему лучше не подходить…»