Капитан-командор

– Смотрю – вылитый Николай, отец твой. И лицо, и рост, сразу догадалась, кого в дом Бог привел.

Самозванец в городе – это одно, самозваный родственник – это другое. Он не хотел быть самозваным родственником. С другой стороны, от него требовалось только иногда навещать выжившую из ума старушку да помочь ей деньгами и вниманием. Потратилась она, помогая своей дочери и зятю, надо вернуть долги, пусть и чужие. Что старушка выжила из ума, говорило опознание перстня. Не могла она раньше видеть этот перстень, сделанный в XX веке.

Следующий день ехали молча, Сергей тупо смотрел вперед, не желая ни говорить, ни думать. Так не бывает! Он уже более месяца в невероятной ситуации и даже начал обживаться. Надо решаться: или энергично войти в эту жизнь, или тихо сидеть в Тамбове. Переночевали у гостеприимных Мамоновых, а утром один поехал верхом на свои земли. Аграфена осталась его ждать. При нем говорили только о радости в доме Грушевских. Сергей, чтобы уйти от неприятной темы, взял несколько листов бумаги и нарисовал эскиз черепицы в нескольких проекциях. Бумаги отдал Аграфене, попросив напомнить, когда дом будут подводить под крышу.

Тамбов не Москва, здесь частых пожаров не было. Москву основали кузнецы, Юрий Долгорукий пришел в город намного позже. Москва долгое время была центром русской металлургии. Отсюда и частые пожары от многочисленных доменных печей и кузниц. В Тамбове же стояли полные зерна амбары, и здесь за огнем следили строго. Но Сергей вспомнил о черепице и решил сделать свой дом с черепичной крышей. Будет ли спрос на черепицу, он не задумывался.

В зарождающейся деревне Сергей назначил старосту, осмотрел дома, подготовку полей, велел зерно сеять только для себя. Обещал к весне привезти масленичные семена. Вот урожай тех семечек будет для него. Налоги два года собирать не будет, имение строить не планирует, живите и размножайтесь. Когда народа будет больше, даст кирпич на церковь. Но камень на фундамент они должны заготовить сами. Больше ничего сказать не мог. Весной бросают в землю семена, осенью собирают урожай – это были все его познания в земледелии.

Обратной дорогой Аграфена попросила заехать на несколько хуторов свободных крестьян. Цель поездки оказалась простой и понятной. Она заключала сделки на новый урожай. По желанию давала аванс или скупала все на корню. Лето, хозяйство требует денег, а сбор урожая будет только в августе. Ехали от хутора к хутору достаточно быстро, иногда вдали виднелся Татарский вал. Пока Аграфена договаривалась, кони отдыхали и получали корм.

Сергей пытался придумать свое место в этой новой для себя жизни. Куда направить свои силы, на чем сосредоточиться? Все его теперешние начинания – это путь на уровень дворянина средней руки. Обеспеченными будут в лучшем случае дети. Идти на службу во флот не хотел, рутина пустой службы его не устраивала. Флот России XVIII века – это флот Финского залива. Корабли с ноября по май стояли в Кронштадте или Ревеле. Офицеры – в основном иностранцы, шотландцы или португальцы. Пришли на русскую службу именно ради такого ничегонеделания… Но ничего путного Сергею не приходило в голову. Кирпичный завод будет приносить регулярный, но средней руки доход. Запланированный Оптико-механический завод еще долго будет затратным предприятием.

Ближе к вечеру заметили небольшой отряд. На пригорок поднимались несколько всадников и группа пеших. Татары! Сергей спрыгнул с коляски, достал из дорожного ящика пистолеты и мушкет, начал заряжать. Раззява! Поехал, даже не поинтересовавшись о возможной опасности в пути. Оружие взял только ради возможной охоты. Аграфену жалко, погубил женщину, дурак. Повернулся – шесть всадников с саблями в пятидесяти метрах. С холодным равнодушием сделал пять шагов и выстрелил по лошадям. Сначала из мушкета и следом из двух пистолетов. Схватил мушкет за горячий ствол и прыгнул сквозь дым вперед.

Его появление из клубов порохового дыма оказалось для скачущих татар неожиданным. Сергей ударил ближайшего всадника прикладом в грудь, в воздухе мелькнули голые пятки. Рванулся в сторону и удачно столкнулся с другой лошадью, ударив ее мушкетом по ногам. Лошадь шарахнулась, а всадник, занесший для удара саблю, полетел на землю. Поймал его за ногу и ударил коленом, татарин, по-поросячьи хрюкнув, упал мешком. Снова подхватил мушкет за ствол, последний всадник уже разворачивал своего коня. Сергей посмотрел на Аграфену – та стояла в коляске с расширенными от ужаса глазами и прикрывала ладонью рот. Использовать коляску как прикрытие нельзя, можно задеть Аграфену.

Короткими шажками сместился в сторону, желая встать между всадником и лежащими татарами. Лошадь на человека не наступит, лошадь не хищник, а мирное домашнее травоядное. Приготовился, планируя ударить лошадь прикладом по морде. Нанес удар, одновременно падая на спину, уходя от удара сабли. Лошадь пронеслась мимо, Сергей быстро встал и осмотрелся. Татарин выл на земле, держась руками за коленку. Лошадь увернулась от удара, все удовольствие получил всадник. Удар прикладом выбил татарина со спины лошади на землю. Седлами надо пользоваться, господа.

Осмотрелся, трех лошадей он таки пристрелил, но седоки уже были близко. Двое татар с саблями заходили с боков, третий спокойно шел чуть правее. Широкими баскетбольными прыжками бросился на опасную пару. Но в последний момент резко сменил направление и ударил, как хоккеист клюшкой. Татарин упал, поджав ноги, от его визга лошади прижали уши. Бедолага! Сладкая парочка с саблями остановилась. Сергей поднял пистолеты и, поглядывая на оставшихся татар, начал заряжать оружие. Воины совещались недолго, бросили сабли и пошли к нему, показывая пустые руки.

Первому татарину Сергей кивнул на лежащих собратьев. Второму указал на связанных пленников. Пешими были именно пленники, две женщины и мужчина. Первый татарин оказал своим товарищам моральную помощь, прыгнул на лошадь и ускакал. Второй развязал крестьян и занялся своими собратьями. На радостях бывшие пленные женщины заплакали. Их захватили на хуторе у самого дома, налетели, забросили на лошадей – и бежать обратно. Сергей собрал трофеи и сложил в ящик коляски. Раненые татары потихоньку оклемались. Постанывая, приводили в порядок себя и оставшихся двух лошадей. Освобожденные пленники говорили с Аграфеной, и, как понял Сергей, о деле. Правильно, беда прошла, а жизнь продолжается. Когда хуторяне, низко кланяясь, начали благодарить и прощаться, вернулся беглец с татарчонком и табунком в полтора десятка лошадей.

Тронулись дальше. Татары спокойно ехали сзади, так и двигались от хутора к хутору. На третий день показались стены и башни Тамбова. Офицеры гарнизона встречали за километр от заставы. Сергей был не прав – солдаты службу несут, и его с Аграфеной, и татар рассмотрели издали. Офицеры обступили с расспросами, заинтересованно осматривали пленников, трофейное оружие. Одни шутили, что Сергея нельзя выпускать из города, он в одиночку всех татар перебьет, и гарнизон распустят за ненадобностью. Другие поражались ловкости и везучести – снова без единой царапины. Так, с шутками, въехали в город, где распрощались до встречи вечером. Тут Сергей встрепенулся:

– А что мне с татарами и оружием делать?

– Татар и оружие взял ты, что хочешь то и делай!

Хорошую мысль подсказали господа офицеры, но не все так просто. Доехали до дома Аграфены, там он пересел на татарскую лошадь и поехал в губернаторский дом. Народ столпился поглазеть на пленных татар.

Поход казака Разина за деньгами и пленными кончился плахой. Голову ему отрубили в Москве, а не на Хортице или в Киеве. Если податься к казакам, то еще неизвестно, куда приведет дорожка. Может, удастся пограбить богатую Азию. А можно по незнанию попасть в ряд государственных преступников. Во всяком случае, увидев калмыцких и татарских казаков, Сергей сделал важный вывод. Его представления о XVIII веке значительно отличаются от реалий этой жизни. Надо поездить по России и пообщаться с различными людьми. Для достижения успеха в жизни нужно как можно больше знать о ней.

Строительство кирпичного завода заканчивалось, печь работала на полную мощность. Пора закладывать вторую печь для обжига кирпича и печь для керамики. Массовое производство – это не только смерть кустарям. В первую очередь это хорошие деньги, которые потекут в карман. Он приказал прорабам собрать шесть домов для татар и конюшню для лошадей. Осмотрел фундамент, на который перенесут его дом – будущий Оптико-механический завод. Обратил внимание на готовую пристройку для плавки стекла.

Снова заботы – пристройка для изготовления механизма морских хронометров, еще одна для секстанов. Приборы тонкие и дорогие, производство штучное и будет выгодным даже в XXI веке. Главное – людей научить. Кроме того, к тому моменту, как будет готов первый хронометр, должна быть готова и обсерватория. Без обсерватории хронометры и секстаны не выверить и точное время не выставить. Все его первые шаги в создаваемом бизнесе были затратными. Со временем это производство принесет хорошую прибыль, но пока это время наступит, можно остаться нищим и голым.

Через три дня старший из татар остановил его и, поклонившись в пояс, попросил:

– Позволь, барин, за женами съездить.

– Вы женщин одних оставили?

– Наш род маленький, все мужчины здесь, если нас долго не будет, женщины или сами уйдут, или другие заберут.

– Поезжай, нельзя семьи в диком поле бросать.

Кстати, татары хорошо говорили по-русски и были крещены. В его слободе это будут уже не первые семьи: на улицах иногда попадались на глаза женщины и дети. Сергей решил не выяснять, откуда они взялись. Одно знал точно, в браке, если один из родителей свободен, дети рождаются свободными.

Малыш-татарчонок прочно занял место адъютанта. Тихой мышкой перебрался на губернаторскую конюшню, где не спускал глаз с Буяна и Бурана. Он обихаживал красавцев, выезжал с ними в ночное. Губернатор приказал дать семилетнему пацану старую одежду своих детей. Михаил – так звали мальчишку, гордо щеголял в знатных одеждах. Его поначалу впалые щеки стали пухленькими и розовыми. Когда он проезжал рядом с Сергеем мимо своей родни, те с серьезным видом кланялись мальчику отдельно.

Татары дали новую мысль, он обратился за разрешением построить в пригороде каменную церковь. Разрешение дали быстро, но с условием, что строить будет специально присланный архитектор. Для Сергея это было уже вторично. Слух об строительстве церкви разошелся быстро, городское купечество решило не отставать. Начали собирать деньги по подписке для строительства каменной церкви в городе. Церковь в центре города и церковь в пригороде – разница большая.

В центре города должен быть уже большой храм, соборная церковь. Когда в дом к Аграфене во время традиционного послеобеденного чаепития пришла депутация, Сергей сразу начал расчеты. Пока гости чинно пили чай, а разрумянившаяся Аграфена поддерживала светскую беседу, он вывел результат. Протянул старосте листок с ценой на кирпич и скидкой, если оплата будет сейчас. Депутация сразу смекнула выгоду, быстро составили и подписали договор. Собранные деньги отданы, кирпич куплен выгодно. Ну а то, что фундамент будет готов через год… не лежать же общественным деньгам год.

Когда гости вышли, Аграфена завизжала, как маленькая девочка. Заметив на лице Сергея удивление, сказала:

– Ты получил деньги, чистые деньги.

– Плата и должна быть деньгами, чем же еще?

– Эх, дворяне, дворяне! Ты совсем не знаешь реальной жизни!

Аграфена открыла сундук.

– Посмотри. – Она показала на аккуратные стопочки бумаг.

Сергей пожал плечами.

– У меня редкую зиму набирается пятьдесят рублей серебром, вся торговля или векселями, или залогом.

– Почему не деньгами?

– Где их взять, деньги эти, только медь, вот и обмениваем товар на векселя.

– Тогда при прямом расчете серебром торговать выгоднее.

– Намного выгоднее.

Деньги передал Аграфене, ей они нужнее: пора авансов, и закупка зерна скоро. В свою очередь женщина наказала приказчикам при расчетах брать в имениях крестьян. Приказчики согласно кивали и косились на Сергея.

Среди его пригородных домов появился особый, стоящий за высоким забором в глубине зарождающегося сада. Дом получил прозвище – лаборатория. Сергей решился на химическую лабораторию – нужна взрывчатка и капсюли. Если капсюли рассчитывал получить быстро (гремучую ртуть изобрели намного раньше XVIII века), то создание взрывчатки потребует времени.

Знание химической формулы алкоголя не поможет, если не знаешь принципов самогоноварения. Так и здесь. Он помнил формулы многих взрывчатых веществ, но определенно сказать мог только о двух. Аммонал и ТНТ, первая – промышленная взрывчатка на основе аммиачной селитры и полиэфира. Вторая – тринитротолуол – на основе натриевых солей. Обычные удобрения дачников при определенных условиях становятся взрывчаткой, поэтому и запомнил. Скоро в лаборатории кроме нанятого аптекаря стали собираться учителя обеих гимназий и гимназисты. Энтузиасты проводили разнообразные опыты и жарко спорили. Классическая химия была еще в зародыше, а до таблицы Менделеева было более сотни лет.

Когда Сергей принес губернатору прошение на «Институт химии и физики», тот удивленно спросил:

– Зачем это тебе?

– Чтобы гимназисты по вечерам были при деле.

Воронцов удовлетворенно кивнул и подписал. Сергей потратился еще на один дом, в котором вечерами стало шумно от дискуссий. Тема «Могут ли на одной яблоне расти разные яблоки?» обсуждалась неделю. Затем пришли к решению проверить на практике.

В «институт» Сергей наведывался регулярно и подбрасывал идеи, провоцируя учителей и гимназистов на изучение важных для него вопросов. Старался собрать в памяти останки школьных знаний и выдавал их как советы и идеи.

Оптико-механический завод начал шлифовать линзы. Стеклодувы учились изготавливать флакончики для дешевых духов. Сергей отдал на растерзание свой театральный бинокль и часы. Подробно объяснил устройство секстана и зеркального телескопа. Фактически весь день проводил в круговерти завод – лаборатория – институт – завод. Вся его энергия была направлена на создание нового производства, но пока только кирпичный завод начал приносить деньги. Вечерами стал замечать изменившийся взгляд Аграфены.

Аграфена задумчиво смотрела на своего любимого… Она беременна, она беременна! Когда прошли сроки, она заволновалась, но сведущие бабки и губернский врач все объяснили и успокоили. Детей она хотела. Какая женщина не хочет детей? Рожать будет несмотря ни на что, а это «что» было. Ее любимый дворянин – это раз. Она старше его на шесть лет – это два. Ее деньги Сергея не интересуют – это три. С его натурой в Тамбове он долго не проживет – это четыре. Но она родит и ради себя, и ради него. Кошмар жизни с мужем она забыла. Постель с ним были для нее болью и истязанием, его родня и дети от первого брака откровенно ее ненавидели и унижали. Скоропостижная смерть мужа без завещания была платой за страдания, она расплатилась сполна, расплатилась и забыла. И вот теперь неожиданная любовь. Страстная до головокружения и самозабвения любовь – и беременность. Она счастлива, и она родит.