Легенды Сэнгоку. Демоны ночи

Кано не шевелился, пронизанный насквозь ледяной обречённостью. Он лишь мог наблюдать, как это неизвестное существо медленно приближается к нему. Последнее, что он отчётливо видел, в свете гаснущего фонаря, это как длинные, чёрные и острые словно клинки когти, впиваются в его грудь. Верно подбираясь к его сердцу.

Он всё же смог закричать. В последний раз. Его вопль стал лишь дополнением к жуткому, металлическому смеху кровожадных существ.

Глава 1

Лето 20-го года Тэнмон (1551 г). Тракт Токайдо, Хиномото.

Ходить по дорогам Хиномото в одиночку опасно. Но ещё опаснее путешествовать по бездорожью, потому как, большинство людей думает совершенно одинаково. Именно в горах, лесах, заброшенных трактах и глухих деревнях встречались самые отъявленные негодяи. Поэтому, больше всего инцидентов происходит в, казалось бы, безлюдных местах. А всё потому, что многие путешественники считают основные дороги опасными.

Куро думал так же и решил пойти в разрез общему мнению, выбрав путь по тракту Токайдо. Тут и людно, и проходимость большая, несмотря на повсеместные войны. Он даже необычно легко пересёк границу Микавы и Овари. В большие города он не заходил, а то чего доброго примут за шпиона, но деревни посещал. Чтобы переночевать в местных храмах или рядом со святилищем.

Когда Куро приближался к заставам. Ему всё же приходилось взбираться в горы, удаляться в дремучие леса или переплывать бурные реки, лишь бы не попасться на глаза пограничной страже. Благо, отец успел научить его многому, до того, как отдал в монастырь. Начиная лет с четырёх Куро учился плавать, как под водой, так и на поверхности, лазать по стенам и даже знал кое какие азы выживания в дикой природе. Но, именно поэтому он сейчас шастает по незнакомой местности, лишь бы не оказаться вновь в стенах треклятого монастыря с горсткой монахов, жадно поглядывающих на юное, свежее тело.

Раньше, он и представить себе не мог, что осмелится так далеко уйти от дома. Да не просто уйти, а сбежать на очень долгий срок. По крайней мере до той поры, пока он не станет таким, что отец пожалеет о своём решении. Куро был готов на всё, лишь бы не жить в окружении священнослужителей и самому, в последствии не обрить голову.

Конечно, отец не пренебрегал им, а даже наоборот, выделял его способности среди двух старших братьев. Он даже говорил им, чтобы они равнялись на Куро. Но, как оказалось, сила, ловкость и смекалка ничего не значит перед правом наследования. Так, старший брат оставался в семье, чтобы потом заменить отца. Второй, должен ему во всём помогать до того, как он встанет на ноги. А третий, с глаз долой. В монастырь, чтобы среди священников тоже был свой человек, да и запас неплохой, чтобы позвать обратно в час нужды.

Само собой, третий сын не собирался с этим мириться и вовсю протестовал против занудных монахов, пытающихся вдолбить ему веру в «Чистую землю». Вообще-то, он совсем не против умереть когда-нибудь в бою, чтобы потом попасть в край блаженных и не знать забот суетного мира. Но, чтобы умереть в бою, Куро должен был стать воином, а не монахом. А ещё, как-то раз, разозлившийся на него настоятель ляпнул, что у его отца, есть и другая семья, а он, Куро, никакой не третий, а чуть ли не девятый. Мальчик, конечно это запомнил и даже поверил, ведь его имя, собственно и означало – «девятый ребёнок».

От притеснения монахов и от обиды на несправедливое решение отца, Куро, пробыв в монастыре всего три года, решил сбежать. Мало того, что его лишили семьи, так ещё и отняли всякую надежду на возвращение. Зачастую в таких больших семьях, все кто младше третьего сына вообще придавались забвению или использовались в политических целях.

Итак, дождавшись, когда начнётся сезон дождей и землю зальёт словно из ведра, мальчик бежал. Он не зря выбрал это время года, поскольку в такую погоду, мало кто кинется на его поиски. Люди в эту пору стараются и носу из дома не показывать. Даже если отец бросит в погоню своих лучших следопытов, в такую погоду их шансы ничтожно малы. А когда дожди прекратятся, след беглеца уже остынет.

Таким вот образом, мокрый, грязный, уставший несостоявшийся монах и непослушный сын, миновал Микаву, Овари и вступил в Оми. Здесь он перестал торопиться, больше не опасаясь погони и стал как-то заботиться о себе. Ловил рыбу в мелких речушках, питался лесными ягодами и воровал рис в небольших деревнях. Ему это было не зазорно. Так отец говорил, когда обучал его, – «Если хочешь выжит – все средства хороши». Куро и выживал.

Вскоре он добрался до озера Бива. Огромного, единственного во всей Хиномото не имеющего себе равных в размерах. Дожди прекратились, и непогода сменилась нестерпимой духотой и палящим солнцем. Зато Бива блистало в лучах небесного светила, словно хорошо отполированное зеркало. А за ним, будто божественные обители виднелись; священная гора Хиэй со своими многочисленными храмами и великая столица Киото – дом Императоров и сёгунов Асикага. Однако, не то, не другое не являлось целью Куро.

Он обошёл их стороной. Вернее, прошёл между ними по пересечённой местности и через много дней, с тех пор как покинул Микаву, предстал перед вратами Курамадэра. Очередного храма, оплота школы Сингон, стоящего на склоне горы Курама. Это место просто источало древними знаниями, непостижимыми тайнами и магией. Именно здесь родился великий бог войны Бисямон-тэн. Именно здесь тренировался знаменитый герой Минамото Ёшицунэ. И здесь, по слухам, жили те, кто мог сделать из Куро могучего и непобедимого воина. Такого, чтобы отец, при следующей их встрече, сказал – «Вот он достойный наследник!».

Мысли о будущем не давали мальчику покоя. Он был зол, обижен, но упрям и устремлён в своём решении. Оглядев огромные деревянные, красные врата, с белой черепицей на выгнутой крыше, он ступил на ступени храма. Куро и представить себе не мог, что ждёт его по ту сторону врат, но надеялся, что выйдет из них уже совсем другим человеком.

***

Курамадэра, провинция Ямасиро.

Подъём оказался не из лёгких. Для того, чтобы попасть в хондо, нужно было преодолеть приличное расстояние.

Сразу за вратами, Куро увидел небольшие домики, видимо жилища монахов. Вдоль дороги, нескончаемо сменяли друг друга маленькие святилища, посвящённые разным духам и божествам. Тут и Дзидзо, и Фудо, и Бисямон, и множество других. Везде стояли каменные фонари, которые наверняка зажигали каждый вечер. Все эти строения, как и главные врата, преобладали красными и белыми цветами, бросающимися в глаза и невероятно контрастирующие с природой.

Повсюду, заволакивая небеса, простирались и возвышались старые деревья, некоторые из которых, Куро даже не узнавал. Росли тут и клёны, и сосны, и дубы, и липы, и огромные, просто исполинские кедры, уходящие ввысь настолько, что и разглядеть было нельзя. А их мощные стволы, вряд ли могли обхватить и пятеро таких как Куро, а то и больше. Природа здесь была поистине великолепна.

Когда он начал подниматься по змеевидной тропе всё выше и выше, слух начали ласкать приятные журчания мелких речушек, бравшие своё начало в источниках на вершине горы. Весь этот пейзаж заканчивали мелодичные пения птиц.

Куро, пришедший сюда взволнованный и полный переживаний, будто завороженный забыл все свои невзгоды там, за воротами. Шёл он долго. Оглядывался, дивился и просто наслаждался тем небывалым духовным спокойствием, что наполняло его это место. Он не знал сколько занял у него этот подъём, но главного храмового помещения он достиг ближе к сумеркам. Солнце уже касалось краешком своего диска лесистой вершины Курамаямы, возвышающейся над храмом.

Хондо, не отличалось своим видом от остальных строений и тоже имело красные и белые цвета. Перед зданием, выложенная из серых каменных плит, лежала большая мандала. Значение её Куро не понимал, но предположил, что молиться надо именно на ней, сидя в центре лицом к святилищу.

Он так и сделал. Ступил на мандалу и устроился в позе сэйдза[2 - Сэйдза – один из способов сидения на полу с подогнутыми под себя ногами. Также называется «правильной позой».] посередине. Только молиться Куро не собирался. Он решил так выждать, когда настоятель или кто-нибудь из монахов выйдет к нему и он сможет расспросить его обо всём. Внутрь святилища, мальчик войти не решился.

Куро не заметил, как просидел на одном месте всю ночь и ненадолго уснул. Глаза он открыл, когда солнце начало греть его затылок. В хондо, по-прежнему никого не было. Даже другие монахи не появлялись здесь, будто вымерли все.

Но мальчик отступать не собирался. Как ещё он сможет стать великим воином, если будет бросать каждое начатое дело, не имея терпения и выдержки. Без наставления сведущих людей, цели ему тоже не видать.

Так он прождал ещё целый день. Ноги онемели и так просто и быстро подняться он уже не сможет. И, как бы то ни было, с мандалы он не сходил. И не только потому, что хотел что-то доказать себе и тому незримому, кто испытывает его терпение, его будто приковало к ней. Словно неведомые силы удерживали его на месте и без конца твердили – «Сиди здесь!». И он сидел.

Только на третье утро, когда Куро вновь проснулся от солнечного тепла, он увидел перед собой старца, который вполне мог сойти за настоятеля. Седой, лохматый, с длинными вислыми усами и такими же бровями, свисающими чуть ли не до щёк. Одежда красно белых тонов и обычное человеческое лицо. Не такого ожидал Куро, но ведь наверняка и не знал, что настоятель Курамадэра может быть не человеком.

– Вы настоятель этого места? – тут же спросил мальчик, обрадовавшись.

Старец лишь опустил веки в знак согласия.

– Скажите, можете ли вы научить меня искусству тэнгу? – сходу начал Куро.

Настоятель скупо покачал головой.

– Тогда скажите, кто может? Ведь здесь живёт великий тэнгу Содзёбо? Тот, что обучал Минамото Ёшицунэ.

Старец вздохнул, по-родительски посмотрел на мальчика и тихо произнёс:

– Разве найдёшь ты утешение в том, что познать хочешь? Не тот силён, кто силой обладает, а тот, кто понимает суть вещей. Достаточно лишь воли твоей. Ступай домой.

Куро опешил. Он шёл сюда почти месяц для того, чтобы выслушать эту нелепую фразу.

– Нет, так не пойдёт. Мне нужно научится, иначе мой отец не примет меня обратно в клан и снова отдаст в монахи. Скажите, как найти Содзёбо?

– Тобой пороки овладели, – вновь начал свою песню настоятель. – Отринешь их и всё наладится. Отцу перечить – значит к предкам своим неуваженье проявить.

– Вы не верно говорите, – упрямо стоял на своём Куро. Он ещё со времён пребывания в монастыре не очень-то жаловал этих монахов с их завуалированными наставлениями, а тут вновь его учить пытаются. – Вы думаете, я не уважаю своего отца? Я его очень даже уважаю, но он должен видеть, что я достоин быть его сыном.

– Отцу виднее, – произнёс старец.

– Так вы скажите где мне найти тэнгу или нет? – раздражённо вопросил мальчик.

– Опасен тот, кто мудростью не обладая, силы ищет великой. Спесь неуёмная твоя погубит лишь тебя и других. Уходи. Не найдёшь ты здесь ничего. – сказав, настоятель закрыл глаза и так и остался сидеть напротив Куро, будто уснул моментально. Он ещё пытался задать ему вопросы, но старец оставался недвижим, что камень. Все попытки вызнать у него полезную для себя информацию разбивались словно волны о прибрежные скалы и мальчик отступил. Но не сдался.

Настоятеля он донимать перестал и даже спустился с горы, но от храма далеко не ушёл, а решил жить прямо у главных ворот. Здесь, в лесистых горах да с рекой поблизости, Куро не пропадёт. К тому же, недалеко от Курамадэра есть деревушка, в которой можно было раздобыть рис. Обменять на что-нибудь. В этот раз воровать мальчик не собирался, всё-таки, ему тут жить неизвестно сколько. По крайней мере, до того, как настоятель соизволит рассказать ему, где он сможет научится боевому искусству тэнгу.

Использовав свой сикомидзуэ, скрытый в палке кинжал с клинком длинной в ладонь, Куро построил себе навес из бамбуковых стеблей и листьев. Пришлось правда изрядно попотеть, чтобы срубить толстые стебли и подогнать под нужную длину, но он справился. Теперь ни дождь, ни солнце ему были нипочём.

Потом мальчик занялся добычей пищи. Наловил рыбы в реке, для себя и для обмена. Свой скрытый кинжал он использовал как удочку, к палке-ножнам приматывал шнуры, которыми подвязывал штаны под коленями, а вместо крючка разбитую и смятую медную монету. Бывало, Куро пользовался сикомидзуэ как гарпуном, тоже для ловли рыбы. Кинжал просто вставлялся в ножны рукоятью и его можно было применить вместо короткого копья или лопаты.

Жители деревни мальчика прогонять не стали и охотно обменяли рис и кое-какие овощи на его рыбу, а также одолжили ему небольшой глиняный горшок, чтобы он смог приготовить себе похлёбку. Куро так и сделал. Сварил рис, покрошил туда лука, редьки и подсолил. Рыбу он поджарил на плоском речном камне, положенным над костром. Получилось немного сыровата, но он за время своего странствия ел и похуже. Впервые за много дней он наелся вдоволь и хорошенько выспался под своим навесом.

Всему этому, научил его отец. Однажды, краем уха, Куро слышал, что у отца был свой отряд, с которым он прибыл в Микаву из Ига. Не делало ли это его выходцем из легендарных шиноби, ведь многие его знания очень напоминали навыки людей-невидимок. Жаль только, что поступил он на службу в совсем неудачливый клан. Всего за пятнадцать лет он растерял весь свой отряд и того хуже, не сумел уберечь главу рода, а потом и его сына. Случилось так, что клан Мацудайра оказался под давлением своего могущественного соседа Имагава, а его последний глава, ныне восьмилетний ребёнок, стал заложником, дабы, оставшиеся верные своему клану вассалы, вели себя покладисто и тихо. Так, маленький клан Куро, вместо боевых навыков, начали показывать умения выращивать рис, а вместо мечей и копий, вооружились мотыгами. Лишь изредка им давали какие-нибудь мелкие поручения, в виде усмирения местных бунтов, да и то по указке Имагава. В общем, Куро в Микаве делать было нечего. На рисовом поле он себя показать никак не мог, а монастырская учёность ему претила. Зато то, чему успел научить его отец ему очень пригодилось и собой мальчик был доволен. И настоятелю он докажет, что отступать не собирается и найдёт выход даже без его помощи.

Так он прожил у ворот Курамадэра целый месяц. Люди из деревни уже сами приходили к нему с разными поручениями. То в горы за ягодой взобраться, то сбегать в соседнюю деревню, чтобы родне послание передать, то кота с дерева снять. И плату несли. Не только еду, но и одежду, и даже деньги с оружием. Один додумался коня предложить, на что Куро искренне удивился. Лошадь стоит дорого, а поручения ему давали простецкие, да и не нужен был ему сейчас скакун и от платы отказался.

Вскоре и местные монахи начали обращать на нового сожителя внимание. Сначала перекидывались парой-тройкой фраз, а потом и сами стали обращаться за услугами. В основном дело касалось должности водоноса или собирателя дров. Но, иногда просили достать целебные травы в горах. Куро знал некоторые виды, опять же от отца, а те, что встречал впервые справлялся у монахов. От них же и немного от жителей деревни, мальчик узнал, что тэнгу всё же существуют, но на люди не показываются. Шалят изредка по ночам. То подожгут что-нибудь, то ребёнка к дереву подвесят, то одежду у монахов украдут. Но большого вреда от них не было. Однако, слухи о них ходили разные. Поговаривали, что они не везде такие спокойные, а только в окрестностях горы Курама, поскольку живут тут неподалёку в долине Содзёгатани, к западу от Курамадэра. Дальше, в соседних землях учиняли они настоящие бедствия. Редко, но если начнут, то о невинных шалостях и говорить не стоит. Тэнгу спокойно могли что-нибудь разрушить, устроить огромный пожар, похитить людей и даже убить.