Печать Патриарха

– Джек, давай я с тобой рассчитаюсь… и мне ещё пачку сигарет… – сказал он, пьяно вытаскивая из кармана банковскую карту.

Тот подал сигареты и рассчитал.

– Всё! Я ушёл! – Алекс махнул рукой на прощание. – До завтра, Джек!

– До завтра!

Через полчаса ходьбы по улицам ночного Нью-Йорка, Алекс поднялся к себе домой. Сбросив в коридоре туфли, он тяжело добрался до кровати, повалился прямо в одежде и крепко уснул.

Александр Бексли был родом из Англии, где получил первое художественное образование. В двадцать девять лет, осознав, что настало время совершить прыжок на новый уровень, он собрал вещи и отправился в США. Нераскрывшийся художник был полон решимости продолжать изучать искусство, чтобы создать свой арт-бизнес в культурной столице мира. Александр быстро полюбил Нью-Йорк – город энергии, творчества, широких возможностей. Он поступил в художественную академию в самом центре Манхэттена и провел в ней несколько лет, оттачивая мастерство. Его окружали другие начинающие художники, каждый из которых мечтал оставить след в искусстве. За эти годы он познакомился с многогранным спектром форм и стилей живописи. Экспериментировал с различными средствами и техниками, пытаясь найти собственный уникальный штрих. Долгие часы он проводил в студии, занимаясь рисунком, живописью и композицией, стремясь создать нечто новое. Революционное и прогрессивное.

Жизнь в Нью-Йорке оказалась нелегкой. Временами карманы пустели, лишая возможности приобрести необходимое. По вечерам Александр подрабатывал в кафе, а днём пытался продавать своё искусство, рисуя на публике в сквере быстрые размашистые пейзажи для туристов. Он часто тосковал по маленькому городку в Англии, по семье и друзьям. Иногда ностальгия сильно накатывала, но, стараясь не обращать внимания на слабость, он упорствовал. Александр чувствовал, что нашёл своё призвание настоящего художника и был полон решимости. Он многократно выставлялся на конкурсах и художественных выставках, но всегда, всегда чего-то неуловимо не хватало для желанного успеха. Всё оборачивалось непреодолимыми трудностями в достижении признания. Лишь спустя несколько лет каторжного труда и чудовищного трагического случая, ввергнувшего его в водоворот криминальных событий, он получил то, чего хотел: новое имя – «Алекс Бекс». Известность и деньги.

Он прославился мастерством художника и копииста. Его картины под фирменным брендом «Персиковая кошка с зелёными глазами» на обороте авторских холстов и тонких копий шедевров начали разлетаться самолётами по континентам. По заказам состоятельных клиентов Бекс воссоздавал полотна Ван Гога или Моне с невероятной точностью, и эксперты за щедрые комиссионные единогласно соглашались, что «без специального оборудования отличить их от оригинала невозможно».

В Нью-Йорке у него появилась собственная квартира. Когда агент подсказал адрес в районе Lower East Side, Александр приехал и сразу понял: это его дом. Наверное, это одна из немногих редких исторических построек в классическом стиле, которая сохранилась. Архитектура напоминала родной город Александра. Сама квартира понравилась, но досталась очень дорого, к тому же пришлось делать ремонт, к которому он решил приложить руку: комнаты перестроил по своему вкусу, а одну оборудовал под мастерскую, где ежедневно трудился и давал уроки начинающим художникам.

Во время ремонта Александр удивился, когда, ободрав со стены старые обои, обнаружил заколоченную дверь в квартиру из соседнего подъезда. Красивая резная дверь была из старинного дуба. Он слегка протёр её от пыли и подёргал за бронзовую ручку. Вспомнил, как в детстве они с братьями баловались: подкравшись к дверям комнаты родителей, по очереди заглядывали в замочную скважину, пока Александру не плюнул в глаз подстерегавший его за этим занятием дядя Эдвард. Сейчас Александр аккуратно наклонился и заглянул. Никто не плюнул. Как и ожидалось, дверь с другой стороны тоже оказалась обклеена обоями. Было темно, и он ничего не разглядел. «Надо, когда представится подходящий случай, познакомиться с соседями. Интересно узнать, что здесь раньше было… Хотя, наверное, заходить с улицы в гости в подобных домах не принято…»

Подходящий случай через некоторое время представился. Александр увидел соседей, но не успел с ними переговорить, поскольку очень торопился.

Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что принял верное решение, переехав в Нью-Йорк. Этот город дал ему всё, о чем он когда-либо мечтал: вдохновение, реализацию творческих возможностей и финансовую свободу.

Будучи человеком привычки, он покорялся законам собственного распорядка дня. Александр впитал веру в магию рутины, которая давала силы быть сосредоточенным и плодотворным. С почти религиозной преданностью он следил за каждым новым днем, который должен начинаться в 06:33 со звука будильника. Потягиваясь и сделав несколько глубоких вдохов, он пробуждал чувства и направлялся в ванную комнату. Медленно и тщательно чистил зубы, омывал лицо, оживляя его холодной водой. Затем, облачившись в спортивную одежду, отправлялся на утреннюю пробежку. В его понимании, физические упражнения были жизненно важны как для тела, так и для души, и поэтому каждое утро отводил не менее сорока минут тренировкам. Ранняя пробежка стала для него не просто движением, а настоящим источником наслаждения свежим воздухом в гармонии уединённости.

По возвращении домой он восстанавливался и на уютной кухне варил ароматный кофе. Этот голодный кофейный завтрак сопровождался размышлениями и поиском нового творческого вдохновения среди старых пережитых чувств. Обычно оно находилось, и художник садился за рабочий стол или вставал к мольберту. Долгие часы трудового дня прерывались минутами прогулок вокруг дома. Разминаясь, Бекс, вместе с дымом сигарет, проветривал ум воздухом шумной улицы, чтобы вновь погрузиться в спёртые муки творчества в мастерской.

Вечерами Александр любил проводить время за английским романом или документальным фильмом. Скромный библиофил, он бережно хранил небольшую библиотеку в старинных шкафах своей квартиры. Иногда делал исключения, как вчера: весь вечер провёл в клубе и не стеснялся в выборе крепких напитков. Александр придерживался теории равновесия противоположностей и был сторонником того, что надо временами давать себе отдыхать и качественно расслабляться. Отключаться от напряжения, освобождать фантазии, появляющиеся в раскрепощённом алкоголем мозгу. Хорошо, если это сопровождается женским обществом с яркими элементами кульминации безумия и разврата.

Сегодня Александр проснулся поздно, около десяти. Он открыл глаза, посмотрел в сторону светлого окна. Присел на кровати, дотянулся до столика, где стоял приготовленный графин, и отпил воды. Голова кружилась и болела, но он пока решил не принимать таблетку от похмелья: «Ничего, к обеду пройдет… Надо спуститься в ресторан, заказать и поесть жирного мяса…». Ему всегда было плохо после выпивки, но он знал, что делать.

Александр поднялся, снял рубашку, которая за ночь стала дурной и мятой, дошёл до ванной и бросил её в корзину для грязного белья. Посмотрев на себя, он заметил, что ещё и в брюках… Полностью раздевшись, Александр встал под тёплый душ. Вода приятно гладила, смывая вчерашние воспоминания. Намылив мочалку гелем, он принялся натирать густой белой пеной тело и неприятно грубо, больно прошёлся по давнему шраму на боку. Он был глубокий и иногда воспалялся, становясь бордовым. Сейчас Александр, зацепив старую боль, нечаянно предался воспоминаниям…

Это произошло пять лет назад, когда он возвращался из клуба поздно ночью в компании девушки. Заплутав в лабиринтах Нью-Йорка, они оказались в тёмном переулке, где не было людей и, отдавшись нахлынувшей романтике, нечаянно решили предаться любовным утехам прямо на улице у кирпичной стены заброшенного дома. Внезапно, в самый неподходящий момент, их ослепил свет резкими огнями фар подъехавшего автомобиля. Из него, с громкой музыкой, вывалились трое здоровенных парней тёмного цвета кожи с битами. Отморозки решили поглумиться над любовниками и стали их оскорблять. Александр, как мог, заступался за девушку и себя, пресекая нападки. Ребятам это перестало быть интересным, и они решили забрать в счёт компенсации за моральный ущерб от увиденного деньги и всё, что есть у Александра и Софии. Как вариант, они предложили переломать ноги битами.

У Александра на манжетах блестели рубиновые запонки, которые были для него невероятно ценными – подарок от матери на 25-летие. Он не собирался сейчас прощаться с ними. Завязалась тяжёлая драка, из которой у Александра оставалось мало шансов выйти живым..

Внезапно к шуму и хаосу добавился пронзительный рёв мощного спортивного мотоцикла. Александр с залитым кровью лицом и нависшей разбитой бровью плохо видел окружающее. От удара ножом в бок он потерял сознание и упал. Когда глаза вновь открылись, над ним стоял атлетически сложенный взрослый мужчина в кожаной мотоциклетной куртке. Сняв шлем, он приподнял Александра:

– Как ты, бродяга? – с акцентом спросил спаситель.

Александр упёрся рукой о землю, пытаясь встать. Рядом лежала его спутница. Она закрывала лицо руками, из-под которых текла кровь. Лицо её было изуродовано лезвием ножа. Она заходилась в хрипе от боли и страха. Из порезанной шеи хлестала бордовая жидкость.

В темноте заброшенного квартала зазвучала сирена. В ночи вдалеке начали проблёскивать и приближаться мигалки полицейского патруля.

Незнакомец немного протащил Александра и опёр спиной о стену. Затем поднялся, отбросил в сторону металлическую трубу, надел шлем и начал быстро уходить.

– Подожди, – сказал Александр, – я твой должник, как тебя найти?

– Меня зовут Михаил Бронкс. У тебя будет возможность отблагодарить. Я сам тебя найду…

Мужчина завёл мотоцикл и быстро уехал. Александр обмяк от боли, заскользил по грязной кирпичной стене и упал рядом с окровавленной Софией…

Он вспомнил ту ужасную картину ночи, изувеченное ножом красивое лицо девушки… И как она умирала на его глазах… Александра резко замутило и обильно стошнило… Волокнистые коричневые структуры вчерашней колы организм выбросил на дно ванны, во рту перегарным послевкусием раскрылся виски. Стекающая потоком вода закрутила спиралью всё это дерьмо и стремительно унесла в городскую канализацию.

Через десять минут Александр сидел в кресле у окна мастерской. Настроения не было. Поняв, что сегодня, пожалуй, обойдётся без мяса, он закурил сигарету, открыл банку пива и попытался пить его маленькими глотками. Он решил никуда не ходить и удручённо провести субботу дома: «Надо привести себя в порядок. Поработать с красками…».

Александр с холодной банкой в руке неохотно пересел за рабочий стол. Перед ним лежал ворох справочников по колористике, и он начал изучать пробники редких красок. Их накануне привёз Михаил, попросив тщательно проанализировать и узнать, существуют ли аналоги цветов.

С давнего ночного происшествия Александр и Михаил Бронкс постепенно сдружились. Когда Михаил узнал, что новый знакомый – художник, то предложил совместное участие в проекте. У него была фирма по продаже произведений искусств, своя команда в Нью-Йорке и прочные связи в мире бизнеса. Он был из тех, кто приезжает в Америку не для честного труда. Михаил являлся ярким представителем сформировавшейся русской мафии.

Для становления и раскрытия таланта нового, перспективного художника, Михаил провёл шумную рекламную кампанию. Александр узнал про себя много лестного. Оказалось, он уникальный художник, просто потрясающий! Михаил свёл его с директорами галерей и некоторыми публичными деятелями. Остальные, охваченные рекламной волной, сами начали налаживать контакты, втираясь в круг друзей-почитателей и льготных покупателей. Его работы начали активно выставляться на известных выставках и дорого реализовываться, как товар, поставленный на поток.

Немного позднее, поняв, что Александр обладает уникальным искусством изготавливать тончайшие копии картин, Михаил предложил вплотную заняться репликами.

Александр получал заказы от богатых коллекционеров. Они требовали стопроцентного совпадения реплики с оригиналом. Большинство, конечно, заказывали всегда модного Да Винчи. Идеально повторить кистью работу великого мастера было практически невозможно. Мельчайшие зёрна красок настолько микроскопичны, что, даже если их изготовить, всё равно невозможно абсолютно точно нанести кистью на холст.

Александр долгое время бился над секретом картин Да Винчи. Не разгадав, но изучив техническую сторону вопроса, он пришёл к кардинальному решению. Через посредников, с помощью Михаила, заказал в Технологическом университете разработку и изготовление, якобы для нужд полиграфии, нанопринтера. Через три месяца он был готов и обладал фантастической способностью нанесения краски в 1–2 микрона, что соответствовало «кисти Да Винчи». Направляющие данного механизма крепились над холстом, и появилась возможность наносить мелкое зерно на особо значимые участки изготавливаемой реплики. После появления в художественном арсенале этого агрегата дело пошло быстро и успешно. Михаил заваливал художника высокооплачиваемыми заказами на копии известных мастеров. Бизнес процветал, очередь выстраивалась на несколько месяцев вперёд.

Александр догадывался: Михаил может продавать некоторые реплики, выдавая за оригиналы. И убедился после объявления в СМИ о краже из частной коллекции картины Рембрандта. Михаил заказал изготовление реплик украденной картины и привёз десять подготовленных для работы старинных холстов. Плюс оригинал… Александр не стал себя утруждать мучениями совести. Он запустил уникальный принтер и, отсканировав оригинал, выполнил весь заказ за полторы недели. Михаил, как получил готовые копии, сразу отправил Александру сумму по курсу в пару миллионов баксов криптовалютой.

Александра дальнейшая участь реплик не интересовала, и никакого отношения к заказчикам, готовым вываливать огромные деньги за «краденые» полотна, он не имел. Ему было искренне наплевать на эти две судьбы – заказчика и копии. Главное, чтобы Бронкс, который отправлял подобные «поделочки» подальше от Америки, грамотно заметал следы в цепочке продавцов. Да и какой сумасшедший заказчик будет хвастать крадеными произведениями, находящимися в розыске, чтобы нечаянно выяснить у другого хвастуна, что «оригинальных» шедевров, оказывается, несколько

Александру было интересно ощущать себя вовлечённым в тайну криминального сообщества. Находиться на вершине пирамиды над дураками. Преступная деятельность возбуждала в нём мужские, животные инстинкты охотника.

Александр принялся разбирать краски, размещая их на палитре. Он рассматривал консистенцию и вдруг вспомнил, что Михаил вместе с красками передал ещё конверт с бумагами.

«Как же я забыл…» – Александр резко поднялся, прошлёпал босыми ногами в коридор и взял сумку, с которой никогда не расставался. В ней находился минимальный набор походных принадлежностей для рисования. Внутри он нашёл конверт и раскрыл его. На первом листе авторучкой была сделана надпись: «Посмотри на оттиск. Из пробников надо подобрать этот цвет», на втором находился слабый отпечаток с какого-то клише[3 - Рисунок, чертёж и т. п. на металле, камне, дереве для печатания.].

Александр начал внимательно всматриваться в изображение. Вероятно, печать нанесли теми высохшими зелёными красками, которые оставались на клише. Отпечаток по форме и размеру похож на банкноту. Ничего не видно. Ничего не понятно. Рисунок неявный, в основном просто выдавлен на бумаге. Какие-то узорные линии…

Алекс решил вернуться к этому позднее, а пока закончить с пробниками красок. Он подошёл к шкафу, достал микроскоп, который часто использовал в работе. Сейчас захотелось поставить прибор к естественному свету на подоконник. Алекс подошёл к окну, распахнул занавески и обратил внимание на молодую женщину на улице.

Издалека привлекая внимание, она была воплощением красоты и грации. Плавно ступая высокими каблуками по мостовой, её стройные ноги рассекали покрой короткого плаща. Длинные волосы струились по спине, а глубокие, огромные глаза завораживали. Алекс не мог не восхититься.

Когда она проходила совсем близко, художник испытал чувство, которое раньше не испытывал. Он видел много красивых женщин, но эта совсем другая: в ней был природный магнетизм.

Алекс смотрел, как девушка проходит мимо. Внезапно в голове промелькнул знакомый образ: он узнал её – это же вчерашняя красотка из клуба. Что-то завилось и забилось внутри: наверное, проснулась тоска, которая медленно, тяжко погрузившись на дно души, не оставляя в покое. Тоска по незнакомке, к которой он не решился подойти.

Обязательно! Сейчас! Надо всё исправить! Алекс замер, любуясь красотой: «…кажется, её зовут София…».

Он упоённо распластался по оконному стеклу и глупо смотрелся с улицы в распахнувшемся халате с банкой пива и микроскопом.

София почувствовала на себе чей-то упорный взгляд, остановилась, подняла голову и заметила в окне третьего этажа Алекса. Взгляды пересеклись. Незнакомка застенчиво улыбнулась, тоже узнав в нём вчерашнего посетителя клуба, который много пил и нахально не сводил с неё глаз, пока она потягивала коктейль.

Девушка подняла руку и приветливо махнула.

– Чёрт! – поняв, что замечен, выругался Алекс. Он отскочил от стекла и резко запахнул занавеску.