Виго. Повелитель

Глава 2,

в которой Лайла начинает считать, что смерть иногда лучше жизни, но понимает, что ошибается.

Лайла потеряла счёт времени. Обвитая сетью с крючками, запелёнатая в тяжёлую ткань, связанная, она лежала на дне повозки, страдая от жары, пыли и нехватки воздуха. Каждый ухаб дороги отдавался болью в истерзанном серебром и железом теле. Нудный скрип колёс сливался в один протяжный стон. Она то впадала в забытьё, где ей мерещились расплывшиеся фигуры, то возвращалась в ужасную действительность. Казалось, что эта дорога будет длиться вечность, и она уже мечтала, что, когда телега остановится и с неё сдёрнут тяжёлую вонючую ткань, стражник смилостивится над нею и даст кружку чистой, прохладной воды. Иногда скрип прекращался, и у Лайлы появлялась робкая надежда, что мучительная дорога окончилась, но скрип раздавался снова, и пытка продолжалась. Всему приходит конец. Провалившись в очередной раз в небытие, она очнулась от того, что сильные руки выдернули её из повозки и поставили на землю. Затёкшие ноги отказывались слушаться, но жёсткий толчок в спину заставил её сделать шаг, затем другой. Мелко ступая, она двинулась вперёд, и снова мечты о глотке воды вернулись с новой силой. Она слышала скрип открываемых дверей, чувствовала ногами высокие ступени, ведущие вверх. Она мечтала о конце своего путешествия, и ей было уже всё равно, чем оно кончится. Сырой камерой или застенком с палачом, лишь бы глотнуть воды и сбросить с себя терзающую её сеть и проклятую дерюгу. Сильный удар в спину сбил её с ног. Упав на каменный пол, она чувствовала, как сильные руки сдирали с неё дерюгу и сеть с крючками. От дикой боли она сильно зажмурила глаза, и только губы шептали заклинания, позволявшие хоть немного, но снизить боль от выдираемых из тела крючков. После сети с её истерзанного тела сорвали остатки одежды и, приподняв, снова бросили на пол. «Вот и всё», – пронеслось в голове. Но послышался скрип петель, щёлкнул замок, и она услышала удаляющиеся шаги. Подобрав под себя ноги, Лайла осторожно села и слегка приоткрыла глаза. Она увидела небольшую каменную комнатку с большим открытым окном. Угол в этой комнате был отделён крепкой решёткой, за которой находилась она. Рядом с ней на полу лежал матрас, набитый сеном, рядом с ним стояли отхожая бадья и кувшин. Цыганка потянулась к глиняному кувшину и с радостью обнаружила, что он полон прекрасной свежей водой. Жадно глотая и обливаясь, она утолила сжигавшую её жажду и с трудом остановилась, когда от содержимого едва осталась треть. Судя по яркому солнцу, бившему в распахнутое окно, Лайла предположила, что сейчас едва за полдень и второй кувшин ей могут и не принести. С сожалением она отставила кувшин в сторону и вытерла мокрые губы. Только тут она заметила, что сидит на матрасе абсолютно голая. У решётки она увидела грубую мешковину. Быстро схватив её, она прикрыла своё истерзанное тело и, свернувшись калачиком на матрасе, попыталась собраться с мыслями. Как она смогла допустить такое? Как она не сумела предвидеть, что её великолепный план вот так вот легко рухнет и она окажется здесь? Как Ламунар сумел просчитать её появление? Какие заклинания он использовал, чтобы так искусно создать ловушку, в которую она так легко угодила? Чем больше она думала об этом, тем больше запутывалась. Может быть, Мошон рассказал об их первой встрече? Навряд ли эта встреча могла насторожить старого хитреца Ламунара. Мало ли девиц упустят случай завести богатенького любовника из замка. Нет, если даже рисовальщик и похвастался своим приключением у ручья, то это никогда бы не насторожило Ламунара. Все её хитро составленные планы старый пройдоха легко разгадал, кроме одного. Выпущенные чёрные паучки до сих пор оставались под властью ведьмы и готовы были выполнять её поручения, от шпионажа до возможности прямого вреда. Правда, сил у неё сейчас было маловато. Да и вреда они могли нанести не так уж и много, как ей бы хотелось. Лайла вздохнула и прошептала несколько заклятий, чтобы снять ноющую боль. Она потеряла слишком много сил, и заклинания теперь приносили лишь временное облегчение, и с каждым разом они действовали всё на меньшее и меньшее время, а сил забирали всё больше и больше. И вскорости наступит тот момент, когда они перестанут помогать. Поэтому в следующий раз она решила терпеть и беречь силы. Лязгнул замок, дверь открылась. Лайла приоткрыла глаза и увидела, как в комнату вошла фигура в сером плаще. Сердце цыганки бешено забилось. Вот, за ней пришли и сейчас уведут в сырой, страшный подвал на расправу к палачу. Но фигура, подойдя к решётке, просунула между прутьями небольшую миску с краюхой хлеба наверху. Потом так же, молча, покинула комнату. Лайла подтянула миску к себе и, подняв краюху, увидела на дне немного каши. От человеческой еды она давно отвыкла, но желание укрепить свои силы заставило её зачерпнуть немного каши на хлеб и отправить в рот. Кушанье оказалось пресным, безвкусным и отвратительным. Испытывая отвращение к этому вареву, цыганка с трудом протолкнула в себя первый глоток. И тут же неудержимая рвота согнула её тело. Соскочив с матраса, она едва успела выплюнуть это в отхожую бадью. Её тело окончательно отвыкло от человеческой пищи и теперь всячески пыталось избавиться от её остатков. Когда рвота прекратилась, Лайла прополоскала рот водой и, подойдя к решётке, попыталась увидеть двор через открытое окно. Рядом с окном росло высокое дерево, всё увешанное неаккуратными вороньими гнёздами. Сами горластые хозяева сейчас отсутствовали, видимо, по неотложным делам. Дальше было видно небольшой кусок стены и большую круглую башню. Вообще, замок как замок. Правда, основания стены и башни были выложены из больших чёрных глыб, дальше шёл обыкновенный серый камень. Это разнообразие цвета вкупе с зеленью листвы было таким умиротворяющим, что цыганке так сильно захотелось оказаться на свободе, что Лайла практически решилась пойти на условия, выдвинутые ей Ламунаром. Когда утром её страж распахнул окно, она почувствовала свежий морской воздух, и теперь, наблюдая кусочек свободной жизни, она с наслаждением вдыхала этот изумительный запах соли и гниющих водорослей. Изредка порывы ветра шевелили её черные волосы, и тогда тоска по свободе всё сильнее охватывала её. В очередной раз пытаясь рассмотреть что-то в дальнем углу двора, она заметила, что правым глазом она стала заметно хуже видеть. Видимо, колдовские чары начинали ослабевать и бельмо, полученное после падения с моста, стало проявляться. Взглянув на свои руки, она увидела глубокие морщины. Резко отскочив от решётки, Лайла забралась на свой матрасик и тут впервые испугалась перспектив, что ждали её впереди. Ламунар был опытным и мудрым человеком. Он наперёд знал, что ведьма, не получающая своей истинной пищи, быстро начнёт превращаться в обычного человека. Вся её женская привлекательность постепенно исчезнет, болезни, которые она скрывала заклинаниями, вылезут наружу, волосы поседеют, зубы выпадут, спина изогнётся как вопросительный знак. Все ведьмы платили временем за своё хитрое искусство. Разменивая его на умение пользоваться колдовскими приёмами, они безжалостно ускоряли время, компенсируя его умением набираться энергией за счёт других живущих и со временем переходя на тех, у кого этой энергии было больше всего, – на детей. Не подкрепляя вовремя свои силы этой драгоценной энергией, она начинала стремительно стареть и слабеть. Несмотря на ещё молодой возраст, время быстро и безжалостно превратит её в дряхлую старуху, как раз в такую, которые на допросе признают все обвинения и которых после сжигают на кострах. И казалось, что у неё в запасе много этого, столь не ценимого раньше времени, но на самом деле его практически нет. И если она будет упорствовать в своём нежелании расстаться с книгой, то она быстро превратится в немощную старуху, заклинания быстро забудутся и она навряд ли сможет покинуть свою тюрьму, если даже и захочет. Так что остаётся или быстро согласиться на условия Ламунара, либо попытаться покинуть своё узилище иным способом. Сейчас же необходимо было решить вопрос с питанием, человеческая пища исключалась. Пока она думала и прикидывала свои шансы, за окном начало темнеть. Дверь в комнату распахнулась, и фигура в сером плаще, подойдя к клетке, сначала закрыла окно, после подтянула к себе плошку с кашей деревянной клюкой. Увидев практически нетронутую еду, тюремщица толкнула плошку обратно. Поставив ещё один кувшин с водой, фигура замерла на мгновенье, словно ожидая просьб и рыданий. Цыганка смотрела на неё затравленным зверьком, следя за каждым движением. Не дождавшись ни слова, тюремщица тихо покинула комнату. Лязгнул замок, и Лайла осталась одна в быстро сгущающейся темноте. Не успела узница сосредоточиться на своих мыслях, как вдруг в сумерках она услышала шорох и писк. Крысы. «Это подарок судьбы, – подумала Лайла. – Мои ласковые зверьки, вы же поможете мне?» Измазав свою руку кашей, она откинула её на пол, а сама, накрывшись рогожей, затаилась. Ждать пришлось недолго: когда холодный нос серой разбойницы ткнулся в руку, Лайла ловко схватила зверька за горло. Схватив зубами пищащую крысу за спину, цыганка ловко сломала хребет зверьку и с упоением приступила к своей трапезе. Очень быстро от зверька осталось несколько обсосанных косточек, обрывок шкурки и хвост. Несмотря на небольшие размеры добычи, Лайла почувствовала приятный прилив сил. Голод отступил, и она уснула спокойным, глубоким сном.

Глава 3,

в которой хитрость маленького человека может принести не только незаслуженную награду, большие неприятности другим людям, но и помочь чужим людям.

– Зачем в смолу-то макать надо было? – сказал Кольм Видл, потирая подбородок и внимательно разглядывая отрубленную голову. – Голова свежая. Могли макнуть и попозже, после опознания.

– Грис поторопился, – ответил ему старший офицер и засмеялся. – Видно, ему было невтерпёж получить награду и потратить на девок.

Стоящие рядом офицеры дружно заржали над тупой шуткой.

– Ты сам-то сможешь опознать в ней Круна Нейфера? – Правитель Шоймека брезгливо ткнул голову пальцем.

– По мне, так похож, хотя я нечасто видел этого разбойника при жизни. А так близко вижу его впервые. Говорят, он был отважным человеком.

– Кто хорошо знал разбойника Нейфера?! – крикнул мастер Видл, обращаясь к своим офицерам и к воинам, стоящим в тени стены. Офицеры отрицательно помотали головами.

К столу подошли двое опытных солдат. Об их опыте говорили седина и шрамы, украшавшие загорелые лица.

– Позвольте нам поглядеть поближе, господин. Мы сражались плечом к плечу с мастером Нейфером, прошли не один поход под его предводительством и неплохо помним, как он выглядел, – сказал один, взял в руки отрубленную голову и принялся вертеть её. Они с товарищем тихо переговаривались, передавая голову друг другу, и, наконец, поставив её на стол, вынесли свой вердикт:

– Была бы она без смолы, было бы лучше видно.

– Я это и сам вижу! – вспылил Видл, стоящие рядом с ним офицеры засмеялись. – Что ты скажешь, это он?

– Была бы она без смолы, я бы сразу сказал, что это мастер Нейфер. А так, разглядев поближе, я понял, что это точно мастер Нейфер, – ответил старый солдат. Его молчаливый товарищ только согласно кивал головой и шмыгал носом.

– Не мастер Нейфер, а разбойник и государственный преступник. Смотри, в следующий раз не перепутай, а то не посмотрю на заслуги, – пригрозил ему Кольм. Солдаты, поклонившись, вернулись на своё место.

– Приведите сюда гриса и этого малого, который умудрился убить разбойника.

– Мне кажется, мастер Кольм, что эту голову мог носить другой человек, – неожиданно сказал один из офицеров. – Уж больно она мне напоминает наставника молодого господина Виго, мастера Конрада кор Дайка.

– Ты в своём ли уме! – Голос правителя Шоймека даже осёкся, когда он на мгновенье представил, что начнётся, если убитый окажется наставником брата повелителя. Даже эта мысль вызвала у него холодный пот. Как всё-таки хорошо, что разгильдяй грис окунул её в смолу. – Не мог здесь находиться мастер кор Дайк, он сейчас в Бархеме, сопровождает брата нашего повелителя! И к тому же я его хорошо знаю. Хотя и видел больше года назад. Лучше молчи!

– Мне просто показалось, – пробормотал офицер, несколько склоняя голову.

– И всё же я склоняюсь к мысли, что это разбойник Нейфер! Его же опознали люди, служившие ему много лет? Опознали. Они знают, что с ними будет за лжесвидетельство. Поэтому я объявляю. Именем нашего повелителя Уве фон Шметерлинка. Сия голова принадлежала разбойнику и государственному преступнику Круну Нейферу! Награда будет вручена человеку, изобличившему преступника.

Тем временем во двор незаметно вошли толстый грис, опознавший разбойника, и охранник, столь ловко поразивший преступника копьём. Кольм Видл бросил на стол увесистый кошель.

– Вот твоя награда, забирай! И помни, какой я щедрый!

Грис быстро подошёл к столу и жадно схватил кошель.

– Мой господин, позвольте мне сказать, – попросил грис.

– Говори, только не тяни и не вздумай клянчить у меня других милостей, – высокомерно сказал Видл.

– Награда была обещана в три золотых аурелия. Вы, наверно, перепутали, ваш кошелёк набит медью.

– А какая разница? Если ты так любишь золото, то с лёгкостью выменяешь его у менялы. Впрочем, ты можешь отказаться. И тогда эти деньги вернутся в казну, и, кроме благодарности, ты ничего не получишь.

– Нет, нет, я с радостью заберу награду и буду благодарить доброго господина за ту милость, что он мне оказал. – Грис ловко спрятал кошелёк в глубинах своего плаща.

– А теперь ступай. – Кольм развернулся и сделал несколько шагов прочь.

– Господин, позвольте ещё спросить вас, – не унимался грис.

– Ну что ещё?

– Вместе с разбойником Нейфером мы задержали двух его сообщников. Эти очень опасные люди сейчас находятся в тюрьме и ждут решения своей судьбы. Как вы распорядитесь с ними поступить?

На мгновенье Кольм задумался.

– Я уверен, что судья вынесет справедливый приговор и этих проходимцев повесят на мосту в ближайшее время. Голову разбойника насадить на пику, рядом с судом, распоряжение о поимке снять, глашатаю три раза в день объявлять о смерти преступника Нейфера. В течение трёх дней. А сейчас ступай, и продолжай выполнять свою работу так же добросовестно. Ступай.

Кольм Видл, в окружении своих офицеров, скрылся за массивными дверьми. Грис и его спутник отправились в город, переругиваясь по дороге, видимо, стражник претендовал на свою долю награды. Двое пожилых солдат тоже не стали задерживаться во дворе.

– Ты почему признал в этом бедняге господина Нейфера? – спросил один.

– Ты вечно был недотёпой, Улисс. Ты ничего не понял? Наш господин Нейфер бывал, конечно, крут и скор на наказание, но он был справедлив. Он любил и ценил солдат. И нам при нём жилось гораздо лучше, чем при этом сквалыге. Может быть, мастер Нейфер ещё жив, и этот бедняга, потерявший свою голову, примет на себя грехи нашего господина и, возможно, облегчит этим жизнь господину Нейферу.

– Теперь я понял, – согласился приятель.

– А раз понял, то теперь молчи, как придорожный камень, а то, случись чего, мы сами можем отправиться на мост с верёвкой на шее.

Глава 4,

в которой Виго узнаёт, что у него появился таинственный друг, или враг.

Вынырнув из темноты, Виго почувствовал тупую боль в затылке и сразу ощутил затхлый воздух запертого подвального помещения, наполненного ароматами гнили и застарелой мочи. Осторожно открыв глаза, он увидел красные всполохи горевшего неровным светом светильника. Осторожно повернув голову, молодой человек осмотрелся. Он лежал на земляном полу, на кучке полусгнившей соломы, от которой неприятно несло кислятиной. Рядом с ним сидел на земле человек и дремал, изредка постанывая во сне. Каменный мешок, размерами два на два метра, с одной стороны был забран крепкой деревянной решёткой, за которой виднелся стол со стоящим на нём нещадно коптящим масляным светильником. В его неверном свете скорее угадывались очертания других камер и крепкой двери, ведущей прочь из подвала. Отовсюду раздавались стоны и просьбы о милосердии и о воде. Виго, потирая болевший затылок, сел и оперся на сырую стену. В памяти постепенно всплыли события предыдущего дня. Даже момент удара ему удалось вспомнить достаточно чётко, как будто выключили свет. Молодой человек сильно ткнул сидящего рядом. Последний вздрогнул и повернулся.

– Гилберт, – негромким голосом позвал Виго. – Очнись, бездельник.

– Извините, господин, задремал, – ответил тот, протирая глаза.

– Ты что-нибудь помнишь?

– Увы, помню. Вас сбросили с коня первым и ударили по голове. Вы потеряли сознание. Я очутился на земле после вас. Пока меня били, я увидел, как мастера Конрада ударили копьём в бок. И судя по всему, он погиб. Нас притащили в этот подвал, по дороге украв наши вещи. Даже сапоги сняли. – Гилберт пошевелил голыми пальцами ног. – И, что будет дальше, я не знаю. Охранник сказал, что нас отведут к судье, а когда – не сказал.

Виго внимательно взглянул на своего оруженосца. Вся левая сторона его лица посинела, а вокруг глаз налились чёрным цветом два синяка. Несмотря на трагичность произошедшего, физиономия Гилберта выглядела комично.

– Ты теперь похож на енота, – сдерживая боль в затылке, засмеялся Виго.