Оценить:
 Рейтинг: 0

Исторический калейдоскоп 1: Русь и Россия

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 10 >>
На страницу:
2 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

На там самом златнике на аверсе изображён довольно схематичный портрет Владимира Святославича. По ободу монеты написано "Володимир на столе". Ещё хорошо различим личный знак князя Владимира в виде трезубца.

На реверсе той монеты отчеканен Иисус Христос и сверху подписано "IСУСЪ ХРИСТОСЪ".

Также были найдены два златника, у которых на аверсе фигурировала другая надпись: "ВЛАДИМИРЪ А СЕ ЕГО ЗЛАТО".

Можно предположить, что в Киевской Руси такие монеты назывались просто "злато".

Златники делали по образцу и подобию византийских солидов. Даже масса у них была почти такая же, от 4 до 4.4 граммов.

Но в то же самое время при князе Владимире чеканились и сребреники. Это название тоже условное, придуманное значительно позже. Есть мнение, что в Киевской Руси такие монеты назывались кунами или сребром.

Сначала их чеканили из арабского серебра по образцу дирхема (массой, в-основном, от 2 до 3 граммов), но со штемпелем, повторяющим златники. На аверсе так же изображался князь Владимир, над которым по кругу шла надпись "Владимир на столе, а се его сребро".

На реверсе выбивали портрет Иисуса Христа.

Но позднее вместо Иисуса Христа на реверсе сребреников стали изображать личный знак князя Владимира в виде трезубца.

Сребреники или куны чеканили в Киевской Руси до XII века, когда наступил так называемый "безмонетный период". По поводу происхождения слова "куна" есть две версии. Первая, основная, связывает это слово со шкуркой куницы, которая стоила как раз один дирхем. Интересно отметить, что денежная единица Хорватии до сих пор именуется куной.

Но есть и вторая версия, менее популярная. Она гласит, что слово "куна" ещё имело значение "горсть" или "пригоршня", что роднит его с греческим словом "драхма", имевшим то же самое первоначальное значение. Т. е. куна есть русская калька со слова драхма.

В XI веке в Киевской Руси сложилась своеобразная денежная система.

Самым весомым средством платежа была гривна серебра. Она весила приблизительно 200 грамм.

Гривну серебра можно было разделить на четыре гривны кун. Каждая гривна кун весила приблизительно 50 грамм.

Гривну кун делили на 20 ногат, или на 25 кун, или на 50 резан, или на 100 вервиц.

Но князья постоянно уменьшали содержание серебра в монетах, поэтому к началу XIII века в гривне кун содержалось уже 50 кун.

Кроме того, различались разные гривны. К примеру, киевская гривна имела форму шестиугольника и весила приблизительно 165 грамм.

Новгородская была похожа на скруглённую палочку Twix и весила 204 грамма.

А черниговская гривна по форме была ближе к киевской, но при этом весила как новгородская.

Мне трудно представить, как наши далёкие предки справлялись с товарно-денежным обменом при таком обилии и такой нестабильности денежных единиц, но у них это получалось. Из этого можно сделать вывод, что жители Киевской Руси были очень толковыми и разумными. Как писал выдающийся историк и археолог Валентин Лаврентьевич Янин, весы и гирьки, скорее всего, были у каждого купца домонгольского периода. Обращение серебра шло по весу. Были найдены кошельки, в которых имелось по два десятка гирек-разновесок. Железные гирьки покрывали медью, чтобы защитить от коррозии. А ещё на них наносились отметки, "глазки". Это позволяло привести в систему их использование.

Самыми мелкими разновесками того времени были бусины. Найдены хрустальные бусины массой в одну куну, в две куны, в четыре куны, в три резаны и так далее.

Записки охотника

Один человек на склоне лет решил поделиться своей мудростью с потомками, а заодно и рассказать о самых запоминающихся случаях из своей жизни. А поскольку он был страстным охотником, то не обошлось без рассказов об охоте.

Верхом на коне этот охотник за день делал по полторы сотни километров, причем такое было для него не редким подвигом, а обычным делом. Диких коней он ловил собственными руками, и счёт пойманным скакунам шёл на десятки. Ходил он на диких быков и попадал под сильнейшие удары их рогов. Его бодали олень и лось. Однажды этого охотника атаковал огромный дикий кабан и лишь отменная реакция помогла человеку отскочить в сторону. Но вепрь сорвал ему с бедра меч, что показывает, насколько реальной была смертельная угроза.

Охотился он и на медведей, но не пешим, а конным. И, разумеется, хозяин тайги сумел незаметно подкрасться и наброситься. Хорошо, что верный конь в последнее мгновение отскочил! Медведь прокусил войлок под седлом у самого колена охотника.

Был случай, когда на охотника напал некий "лютый" зверь и повалил и коня, и всадника, но человек остался невредимым. Вообще этому охотнику везло: он много раз падал с лошади, дважды разбивал себе голову, многократно травмировал руки и ноги, но никогда не получал серьёзных ранений. Берегла его судьба. Как-то он вместе с братом переплывал не очень широкую реку. Брат утонул, а вот охотник остался цел, хотя спасти своего ближайшего родича не смог.

Звали этого охотника Владимир Мономах, а истории его охотничьих похождений содержатся в "Поучении Владимира Мономаха". До нас этот интересный документ дошёл лишь благодаря тому, что его включили в Лаврентьевскую летопись.

Многих исследователей заинтриговал вопрос о том, кем был тот самый "лютый" зверь, который напал сбоку и повалил всадника вместе с конём. Одни считают, что это был леопард, поскольку его массы было бы достаточно для такого сильного удара, а слово леопард в русский язык пришло только в XV веке. А тигр или лев, по мнению этих исследователей, ведут себя иначе, предупреждая об атаке позой или грозным рыком.

Другие полагают, что фрагмент с "лютым зверем" является продолжением предыдущей фразу и нужно читать всё вместе: "медведь ми у колена подклада укусил, лютый зверь скочил ко мне на бедры, и конь со мною поверже".

И тогда получается, что "лютый зверь" – это крупный медведь. Если вспомнить точку зрения о том, что истинное название этого хищника у славян было запретным словом, и медведя именовали эвфемизмами, то подобная точка зрения имеет право на существование.

Историк-медиевист Дмитрий Сергеевич Лихачёв сначала считал, что "лютый зверь", это кто-то из больших кошачьих, но в 1978 году написал в книге "Памятники литературы Древней Руси XI – начала XII века":

"Что такое этот "лютый зверь" – неясно".

Дочь короля Гарольда, или Генеалогический казус

Последний англосаксонский король Англии Гарольд II Годвинсон погиб 14 октября 1066 года. Его сразили копья или стрелы нормандских воинов в ходе битвы при Гастингсе. Считается, что на месте смерти короля был воздвигнут алтарь главной церкви аббатства Баттл.

Но чаще всего в учебниках по истории не сообщается о том, что дочь Гарольда Гита, а также два его сына бежали во Фландрию, откуда потом добрались до своего родственника, короля Дании Свена Эстридсена. Мать Гарольда II, Гита Торкельсдоттир, как понятно из отчества, была дочерью Торкиля Стюрбьёрнссона, а король Свен был внуком этого датского вождя, так что в Дании английских беглецов встретили очень приветливо – всё-таки родственники. Через некоторое время одного из сыновей Гарольда устроили при дворе польского короля Болеслава на почётную и важную должность, а для Гиты нашли очень хорошего жениха: внука великого киевского князя Ярослава Владимировича и сына князя переяславского и ростовского Всеволода Ярославича Владимира. Владимир Всеволодович был молодым, сильным и смелым. И хоть правил Владимир на тот момент не самым большим и не самым важным княжеством, по юному витязю было хорошо заметно, что его ждёт славное будущее.

О жизни Гиты на Руси почти не сохранилось информации. Есть лишь косвенные данные, из которых некоторые историки делают выводы о том, что именно под влиянием супруги Владимир Мономах написал своё знаменитое "Поучение". Кстати, в нём есть такая фраза: "Жену свою любите, но не давайте им власти над собой". А ещё некоторые исследователи находят параллели в русских летописях и в англосаксонских хрониках. Есть даже версия о том, что норманнская теория о призвании варягов, якобы заложивших основы русской государственности, была лишь калькой из английских хроник, привезённых Гитой, и в конце XI века упоминание о призвании варягов на Русь должно было утвердить первенство тех потомков Рюрика, которые продолжали сохранять родственные связи с королевскими династиями скандинавского происхождения. То есть, в первую очередь, возвысить сыновей Владимира Мономаха от Гиты.

У Гиты и Владимира было много детей. Старший, Мстислав Владимирович, вырос таким же страстным поклонником охоты, как и его отец. За это он чуть было не поплатился жизнью: громадный медведь распорол своими жуткими когтями живот Мстислава так, что даже внутренности князя-охотника вывалились наружу. Но Мстислав каким-то чудом выжил и в 1125 году сделался великим князем киевским.

Потомки Мстислава Владимировича стали предками многих коронованных особ Европы. В их числе – английский король Эдуард III и его жена Филиппа Геннегау. Таким образом, получается, что Гарольд II, погибнув на холме Сенлак, остался, тем не менее, одним из предков Елизаветы II и Карла III. К такому генеалогическому казусу привело замужество Гиты Уэссекской.

Благословение перед Куликовской битвой

В школьные годы на уроках истории нам рассказывали о том, как летом 1380 года великий князь Дмитрий, позднее прозванный Донским, пришёл к Сергию Радонежскому, а достославный игумен Троицкого монастыря пообещал князю победу над ордынцами и дал своё благословение. Ещё упоминали, что Сергий отправил с князем на битву двоих иноков, Пересвета и Ослябю.

В первом житии Сергия Радонежского, написанном Епифанием Премудрым, про Пересвета и Ослябу не говорится ничего. Наши современные историки более склонны считать, что эти герои Куликовской битвы не имели отношения к Троицкому монастырю, не являлись иноками, а сражались как митрополичьи бояре. Говорят, что в самом раннем списке "Задонщины" Пересвет ни разу не назван "чернецом", а именуется только "брянским боярином". А сражается он "на своём борзом коне, золочёным доспехом сверкая". Как-то странно это для скромного инока. Да и похоронили Пересвета вроде бы как в Москве в Старом Симоновом монастыре, а не в Троицком. Но последний аргумент можно не учитывать, поскольку Сергий Радонежский считал Симонов монастырь отростком Троицкой лавры и всегда останавливался в нём во время приездов в Москву.

Кстати, в тексте "Задонщины" нет ни слова о благословении князя Дмитрия Ивановича игуменом Сергием. А в первом "Житии" об этом говорится так:

"Князем же великим, скипетр Русской земли державшим, был тогда прославленный и непобедимый великий Дмитрий. Он пришёл к святому Сергию, потому что великую веру имел в старца, и спросил его, прикажет ли святой ему против безбожных выступить: ведь он знал, что Сергий – муж добродетельный и даром пророческим обладает. Святой же, когда услышал об этом от великого князя, благословил его, молитвой вооружил и сказал: «Следует тебе, господин, заботиться о порученном тебе Богом славном христианском стаде. Иди против безбожных, и если Бог поможет тебе, ты победишь и невредимым в свое отечество с великой честью вернёшься». Великий же князь ответил: «Если мне Бог поможет, отче, поставлю монастырь в честь Пречистой Богоматери». И, сказав это и получив благословение, ушёл из монастыря, и быстро отправился в путь".

Утверждается, что в 1380 году Епифаний, автор первого "Жития Сергия Радонежского", находился в Троицкой лавре, будучи "уже взрослым, грамотным, опытным книжным писцом и графиком, а также склонным к записям летописного характера наблюдательным человеком", а записи о Сергии начал делать лишь после смерти игумена, с 1392 года. То есть он вроде бы как и очевидец, но вряд ли переписчик мог быть очевидцем встречи великого князя с игуменом. Тем более, что история взаимоотношений князя Дмитрия и Сергия была очень непростой, и посторонние на их встречу вряд ли бы допускались. А уж через двенадцать лет память о событиях минувшего вполне могла дополниться и некими воображаемыми событиями. К тому же текст "Жития" позднее редактировался, и до нас дошёл не самый ранний вариант.

Аполлон Григорьевич Кузьмин, один из виднейших российских историков, доказал, что:

– духовником великого князя Дмитрия Ивановича до 1379 года был коломенский священник Митяй, к которому большинство российского духовенства (в том числе и Сергий Радонежский) относилось враждебно;

– Сергий Радонежский конфликтовал с великим князем Дмитрием Ивановичем, поскольку поддерживал митрополита Киприана, а тот в Москву в июне 1378 года допущен не был, более того, был ограблен и после краткого заключения в темницу с позором выдворен за пределы княжества. Это побудило Киприана 23 июня 1378 года отлучить от церкви и проклясть великого князя и всех его сторонников;

– информация о встрече великого князя Дмитрия Ивановича и игумена Сергия перед Куликовской битвой содержится только в более поздних Софийской первой летописи и Новгородской четвёртой летописи, которые А. Г. Кузьмин датировал 1440-ми годами. В более ранних летописных источниках никаких сведений о благословении князя Дмитрия Сергием нет.

Историк Фёдор Синельников прямо утверждал, что "Святой Сергий князя Дмитрия на Куликовскую битву не благословлял, и иноков на неё не посылал. А лживый державный миф о благословлении возник и существует до сих пор, несмотря на то, что уже написано достаточно о том, что этого события не было". В действительности же русское войско во главе с князем Дмитрием благословлял в августе 1380 года епископ Коломенский Герасим. Фёдор Синельников считает, что "уже сам факт того, что Герасим благословил князя Дмитрия исключает возможность того, что тоже самое сделал Сергий".

Известно, что незадолго до 20 августа 1380 года епископ Коломенский Герасим встречал русские войска на реке Северке перед Коломной, благословил великого князя московского Димитрия Иоанновича и русскую рать на битву с войском ордынского темника Мамая. В середине сентября 1380 года Герасим в Коломне встречал русских воинов, возвращавшихся с Куликова поля. Сомнительно, чтобы в своей епархии Герасим позволил бы кому-то перехватить такие важные с точки зрения политики действия.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 10 >>
На страницу:
2 из 10