Школяр

– А им идёт, – заметил Ральф Фэйрмон, тоже отиравшийся поблизости. – Особенно Хозеку.

Красавчик Курт Норман пожирал Филя глазами, злорадно ухмыляясь. Его вид говорил, что он сгорает от любопытства узнать, что произошло.

– Якоб, – спросил он, – откуда ты привёз этих несчастных?

– Не твоего ума дело, – ответил тот и треснул кнутовищем прыгающего вокруг телеги Ляпсуса. – А ну, угомонись!

Освободив таким образом место возле телеги, конюх сказал друзьям:

– Раздевайтесь здесь до подштанников.

– О-о! – Ляпсус совсем зашёлся от счастья. – Представление продолжается, их будут пороть на улице!

Якоб погрозил ему кулаком, и тот отбежал подальше.

– Ну? – бросил конюх заробевшим друзьям. – Быстро, пока не замёрзли!

Тянуть в самом деле было нечего, народу только прибывало с каждой секундой.

– Что ж… – Ян подмигнул соратнику по несчастью. Они принялись с отвращением сдирать с себя одежду, и новая волна густого запаха окутала присутствующих. Стоявшая неподалёку белокурая красавица Хелика Локони с отвращением сморщила нос, слишком длинный, по мнению Филя, и подалась назад. Многие сделали то же самое. Взгляд Филя выхватил среди собравшихся удивлённые глаза Габриэль и прищурившуюся Анну.

Когда дело дошло до рубашки, кто-то из присутствующих в толпе девиц заметил:

– Ничего себе плечи у этого Фе!

– Да, крепкий юноша… Интересно, где он так ободрал свои кулаки?

Хелика передёрнулась и томно проговорила, особо ни к кому не обращаясь:

– Полная деревенщина на вид.

Филь не долго думал, чем ей ответить.

– А у тебя зато нос длинный!

– Ну, от меня хоть не воняет, как от выгребной ямы, – оскорблённо высказалась Хелика.

– Да, но я-то скоро буду чистый!

Габриэль расхохоталась в голос так, что стоявшие рядом с ней вздрогнули. Затем к ней присоединился Ян и его сестры. Смущённый Филь поспешил скрыться в предбаннике.

8

Дорогой Като, ты должен мне помочь, император опять заскучал…

    Из личного письма секретаря Клемента, Архив Императорского Совета, файл «Алекса, год первый»

– Какой у него синяк!

– А какой шрам!

– Ой, девочки, мне этот белобрысый ужасно нравится!

– А я от Хозека без ума… Эх, был бы он попроще!

Едва Филь с Яном вошли утром в трапезную, как стало ясно, что за ночь отношение к ним круто изменилось. Был тому причиной ректор, конюх, или Габриэль с Анной и Метой успели разболтать о том, что случилось в деревне, только трапезная разом пришла в волнение, и над столами повис гул приветствий:

– Да здравствуют герои осады! Виват Хозек, виват Фе!

Возгласы раздавались отовсюду, в том числе от учительского стола. Профессор Лонерган отсалютовал им кружкой, отец Фабрициус – вилкой с колбаской, Схизматик – надкусанной булкой, а ректор просто подмигнул. Один профессор Роланд только кисло улыбнулся.

Ральф Фэйрмон первым подошёл, пожал Филю руку и, извинившись перед Яном, признал, что был вчера идиотом. За Ральфом подошли Лофтус с малиновым лицом и восторженно улыбающийся Николас Дафти. За ними кинулись все остальные, кто только мог протиснуться между столами. Поздравлениям, рукопожатиям и неистощимым шуткам и насмешкам над жителями деревни не было конца. Поднялся такой шум, что ректор Иллуги был вынужден встать и, вежливо прочистив горло, попросить дать возможность учителям закончить завтрак, а потом пускаться хоть в пляс.

– Ещё я вынужден просить героев вчерашнего происшествия зайти потом в мой кабинет, – закончил он, усаживаясь на место.

– Так, – сказал Филь, направляясь к накрытому столу, – видать, подоспела калькуляция. Ян, давай пойдём сразу после завтрака! Мне интересно, сколько они насчитали.

Иметь наличные деньги свыше двух аспров, что составляло одну пятую империала, в Алексе было запрещено. Как и получать какие-либо посылки от родных и близких. Таково было требование Детской Службы в обмен на согласие отправить в Алексу их лучших учеников, в большинстве своём сирот без гроша в кармане. И до сегодняшнего дня Филь не беспокоился о том, сколько у него с собой денег, ведь даже каретный поезд между Кейплигом и Алексой оплачивала казна. Но если цена визита в деревню составит больше, чем имелось у него с Яном, было бы неплохо, если бы Филя осенило прямо сейчас, где взять недостающую сумму.

– У нас полно времени, придумаем что-нибудь, – сказал Ян, заметив выражение глубокой задумчивости на лице друга.

Фристл Бристо, занятый горячими булками и потому не участвовавший в славословии, сдержанно улыбнулся:

– Недурная выходка, Ян! Я не сомневался, что буду гордиться нашим родством. А ты, Фе, только перестал быть знаменитым, как опять влип. Мне приятно, что я с тобой за одним столом, но берегись: уже поползли слухи, что ты это сделал нарочно, чтобы ещё больше прославиться.

Ян скривился, словно ему попался таракан в булке.

– Фристл, не собирай глупости, а собираешь – не распространяй! Отец говорит: это пошлый приём – давить на чувства и играть на самолюбии… Даром что сам любит пинаться.

– Кто предупреждён, тот вооружён, – хмыкнул Фристл. Их обмен репликами привёл к тому, что Филь против воли развесил уши. И, конечно, тут же услышал за спиной:

– А кто он такой?

– Не знаю. Знаю только, что он водится с Хозеками. Должно быть, важная птица!

– А я слышала, что он сирота.

– Сирота?!

Филь обернулся посмотреть, кого так удивило его сиротство, и наткнулся на широко расставленные синие-синие глаза Иолы Пелед, попавшей в Алексу из школы Детской Службы. Иола сама была сиротой, и Филь ничего не знал о ней, кроме того, что все звали её Ёлкой. Когда она улыбалась, её рот выглядел ужасно большим, однако этот недостаток исправляли появляющиеся ямочки на щеках. Ёлка зарделась и отвернулась.

– Что, вот этот курносый – хозяин Хальмстема? – раздался её недоверчивый шёпот.

Последние слова прозвучали настолько весомо, что Филь вспыхнул от гордости и пошире расправил плечи. Ян сыто откинулся от стола:

– Я поел. Идём?

Не получив ответа, он глянул на Филя, потом на секунду обернулся и с усмешкой уткнулся в свою тарелку.