Бегом от войны

И тогда Виктор поведал о себе следующее:

– Последнее, что я крикнул вдогонку, когда Александра с дочкой сели в машину: "Я догоню!" Но она, наверное, уже не слыхала. Едва машина с людьми миновала Августовский канал, как налетели немецкие самолёты и повредили мост через него.

Путь из города был отрезан. Дальнейшая эвакуация людей и имущества была почти невозможна. Оставался ещё железнодорожный мост, находившийся в стороне от города, в пяти километрах, через который шла ветка на Гродно. Около моста шёл бой. Небольшой гарнизон, охранявший мост, вместе подошедшим к нему на помощь батальоном пехоты с двумя орудиями и взводом миномётчиков, вели бой с парашютным десантом противника.

Бычинский хотел вернуться домой, но там уже хозяйничала группа мародёров из местных националистов. Они грабили и избивали семьи военнослужащих, не успевших эвакуироваться. Виктор незаметно проник в сарай, схватил велосипед и помчался к узлу связи, где стояла машина с имуществом, погруженным для эвакуации. Но, ни шофёра, ни дежурного техника, которого Бычинский оставил за себя, в узле связи не оказалось. Оба они были местными и разбежались по домам.

Виктор обошёл небольшое приземистое здание узла связи и, никого не обнаружив, последний раз позвонил в Белосток. Ему оттуда ответили. Но вместо знакомого голоса дежурного телефониста Виктор услышал густой бас незнакомого лейтенанта НКВД. Бычинский сообщил о положении дел в городе и предупредил, что больше не в состоянии оставаться на узле связи, так как немецкие танки уже заняли железнодорожную станцию. Оперативный дежурный ничего ему не сказал, пробурчав что-то вроде: "…действуй по обстоятельствам".

На вопрос Виктора о том, как дела в Белостоке, был получен односложный ответ: "Бомбят". На этом связь прервалась.

А бой у железнодорожного моста всё больше ожесточался. В последнюю минуту наши бойцы взорвали мост, отходя в сторону Гродно. Вот уже появились последние солдаты-пограничники, которые, укрываясь за стенами каменных зданий, вели огонь по наступающим немецким мотоциклистам и пехотинцам.

Бычинский несколько раз ударил топором по проводам станции, схватил ведро и выбежал к машине. Там из бака отлил бензина и облил им машину со всякими почтовыми документами. Поднёс спичку – машина сразу запылала. Поднялся чёрный столб дыма. Не оглядываясь назад, он сел на велосипед и направился в сторону канала. Город словно вымер, на улицах – никого. Подъезжая к разрушенному мосту, он услышал, как над его головой просвистело несколько пуль. Откуда-то издалека по нему открыли огонь. Мост хотя и был разрушен, но по стойкам и фермам можно было ещё пройти. Виктор, взяв на плечо велосипед, с трудом добрался до второй половины моста, которая была ещё цела. Всё, что он делал после отъезда семьи, делал как бы во сне, машинально. И только теперь, когда оказался в относительной безопасности, почувствовал, как устал и как голоден. Спустившись к каналу по илистому берегу, Виктор стал жадно пить мутноватую воду. В отражении водяного зеркала увидел всклокоченные волосы на голове, широкие испуганные глаза и подёргивания левой щеки, которых в горячке не замечал. Смочив голову водой, он полез в карман за расчёской, чтобы привести волосы в порядок. Но в кармане её не было. Виктор посмотрел на свои дарёные резиновые сапоги и охотничью куртку, в которую оделся с вечера, собираясь на рыбалку, и в которой так и ушёл на работу по срочному вызову. От прилива крови сразу закружилась голова. Он со стоном упал на землю. Случилось самое страшное: с ним не было ни одного документа. Паспорт, партийный билет, служебное удостоверение, всё осталось на квартире, осталось у врагов. Когда он пришёл в себя, то хотел броситься обратно в город, добежать во что бы то ни стало до квартиры и взять документы. Но, когда он вошёл на мост, то увидел, как в город осторожно вползало несколько танков, видимо, опасаясь засады. Ибо внезапная тишина их настораживала.