Мороги

– Заканчивайте побыстрей, пора уходить. Изуродуйте мертвые тела выродков до неузнаваемости. Разрушьте их жилища и заметите все следы, дарсы до конца своих дней не должны узнать, кто угробил их деревню, – отдавал приказания однорукий.

– Не извольте беспокоиться, милостивый владыка, они ни за что не узнают. Одежда моих воинов пропитана миньяном*, мы принесли с собой много запахов людей и их предметов, волки лесного народа возьмут ложный след. Их вождь будет в бешенстве, когда увидит, что осталось от его соплеменников и, конечно, захочет отомстить людям. Все будет, как вы и задумали, – злорадно молвил, гнусно улыбаясь, Мор.

– Поменьше болтай, побольше делай, не упустите ничего. – И заткни рот этому одноглазому идиоту, он орет на весь лес, иначе мне придется лишить его и второго ока, – с раздражением произнес принц, имея в виду беснующегося раненого хрева.

Слаженно и без особой суеты выполняли приказы своего господина маленькие убийцы. Каждый из них хорошо знал, что нужно делать.

Поселение жизни, так в переводе с языка дарсов означало слово Укенга, перестало существовать. На его месте теперь было чудовищное пиршество смерти. Поруганию подверглись не только тела бывших ее жителей, но и их почитаемые боги. Заляпанные кровью стояли изуродованные, покосившиеся деревянные столбы идолов дарсов.

– Как молил меня пощадить этот старик, – захлебывался от смеха один из хревов по имени Слим, показывая приятелям, как он убивал свою жертву. Его дружок Флаин, по прозвищу Короткие ноги, занимался пересмотром награбленных вещей.

– Ничего хорошего, – недовольно бурчал он себе под нос.– Одна рвань! Что я подарю своей жене?

– Оставь, это мое! – со злобой замахнулся Флаин вороньим клювом на одного из хревов, пытавшегося схватить отложенные в сторону тряпки. – И так поживиться нечем, еще и ты своими лапами лезешь, – со злобой выругался он.

Вдруг на другом конце разрушенной деревни раздались восторженные возгласы.

– Мой господин, ребята нашли несколько бочек прекрасного напитка, разрешите, взять его с собой, – обратился к принцу вновь подбежавший Мор.

– Это ваше дело, – разрешил однорукий, – однако, поторапливайтесь живее, не хватало, чтобы нас застали дарсы. Заканчивайте и уходим.

Перед тем, как убраться, Кнуд прошелся по месту, где заканчивали орудовать его молодчики. Он брезгливо переступал через обезображенные трупы дарсов и разбросанную утварь, внимательно разглядывая мертвых. Возле одного из них он задержался, пристально вглядываясь в его лицо.

– Чем его заинтересовал этот мертвый старый роглан? – недоумевал Мор, наблюдая за своим господином. Вдруг однорукий радостно заревел, как взбешенный зверь.

– Свара лай матхи!* – кричал принц хревов, как одержимый. Он безумно захохотал на весь лес. Никогда не видевшие своего господина в таком состоянии хревы застыли на месте и с боязливым трепетом смотрели на него.

Глава 2. Гроза

Небо медленно закрывали тучи, словно огромные куски темной шали. Небо, казалось, насильно пеленали, и оно сопротивлялось, хотя силы уже видно были на исходе.

Могло показаться, что кто там, наверху, не хотел, чтобы в этот день оно было безоблачным, беззаботным и светлым. Только не сегодня, только не сейчас! Не спеша начинал свою заунывную песнь и Вермский лес. Холодный ветер, пришедший с запада, безжалостно срывал еще зеленую одежду с могучих деревьев-великанов, заставляя их в ответ сердиться, покачивая ветвями. Приближалась гроза.

Ничто: ни приближающаяся непогода, ни слова утешения родичей, – не в силах были поднять с колен герма Натира. Его глаза ничего не видели, их покрыла пелена скорби, он был безучастен ко всему происходящему, ко всем, кто его окружал. Огромное горе приковало его к земле, казалось, навечно.

Небо все сильнее начинало трещать по швам, и, наконец, на уставшую землю пошел сильный дождь, но на него не обращали внимание все подходившие и подходившие к месту трагедии охотники. Их становилось с каждой минутой все больше и больше, и шум их голосов заставил голос ветра, гулявшего в Вермском лесу, быть тише.

Двое из охотников, прибывшие к месту событий, одними из первых стояли немного в стороне от других и сейчас делились своими суждениями между собой.

– Натир застыл, как изваяние, он уже около часа находится без движения, боюсь, что у него помутился рассудок, – медленно расставляя слова, произнес на кавердинском* языке один из них, гигант тролль.

Этот малый разительно отличался от всех остальных. Он был просто огромен, около семи футов роста, и широк в плечах. Руки его были длинными и мускулистыми, а ноги, напротив, короткими и тонкими, непропорциональными телу. Эдакий бочонок пива на маленьких ножках. Потрепанная одежда сидела на его сутулом теле мешком. У него были крупные, немного звериные черты лица, огромные навыкате, немного мутноватые глаза, широкий нос с торчащей из его отверстий волосяной растительностью, завернутые словно в трубочки ушные раковины, большой щербатый рот. В довершении всего его лицо создатель разукрасил огромными рябыми пятнами, что придавало ему особую непривлекательность.

– Горе Натира безмерно, – мрачно ответил второй, он был намного ниже своего друга, и менее крепок чем тот. У него было немного вытянутое волчье лицо, выдающиеся скулы, выразительные темные, как ночь, слегка раскосые глаза, прямые тонкие, словно стрелы, брови, длинный орлиный нос и густые волосы, спадавшие до плеч. Если у гиганта лицо было болотного, трясинного цвета, то у другого кожа была смуглой, немного красноватого отлива.

– Первое, что увидел Натир, когда охотники вернулись в деревню, изуродованное тело своей дочери, – продолжал второй, – несчастную Вересу разорвали буквально на части, так не потрошит свою добычу даже наш мясник Нурцаг, а он, поверь, знает свое дело. Проклятые кнеды!* -стиснул зубы охотник, вытирая мокрое лицо, они не пощадили даже детей.

– И все же нужно взять себя в руки, так раскисать не к лицу храброму воину. Странно, зная ваши обычаи, я все равно ничего не могу понять, -покачал в недоумении головой тролль, – вы же сами зачастую убиваете при рождении своих особей женского пола, отдавая первенство мальчикам.

– Это все так, дорогой мой, Кирби, чтобы умилостивить богов, мы приносим им иногда жертвы, это особая честь, но ты забываешь одно, это делается с согласия на то отца родившегося ребенка. Когда на свет появилась Вереса, Натир запрещал всем на нее даже дышать, не то, чтобы положить ее в жертвенную яму. Он ее любил и баловал, как только мог, и вот теперь боюсь, как бы не подтвердились твои слова и у него не повредился рассудок.

– Твоя подруга вернулась, – широкая улыбка до ушей расползлась по лицу тролля, когда к его другу бросилась огромная серая волчица. Тролль испытывал к этому зверю особые чувства, когда он впервые увидел волчицу, его глаза смотрели на неё, будто это было какое- то божество. А когда Вильда, так звали серую, привыкнув к этому гиганту, разрешила ее погладить, не проявив агрессии, он был на вершине блаженства.

– Промокла, проныра? – молодой дарс ласково потрепал животное, которое, потершись о его ноги, улеглось неподалеку от хозяина, спрятавшись под кронами старого дуба от дождя.

– Говорю тебе, так могли поступить только люди, – со злобой в голосе пробасил тролль, – мерзкие маленькие людишки, они вырубают леса, высушивают болота, забирают наши земли, наконец, убивают нас ради потехи. Все зло идет от них!

– Это могли быть и не они, – возразил ему дарс. – Врагов у красного народа достаточно!

– Кто же еще? Неужели хревы? Да и остались ли они вообще…

– Грех много раз рассказывал мне о его походе вместе со Снурри. Они зарубили нескольких козлоногих* недалеко от владений людей. Да и отец с нескрываемой ненавистью часто говорил про маленьких уродцев, в древности они постоянно досаждали наш народ своими набегами. Уверен, их много и живут они сейчас как ни в чем не бывало среди уходящих в небо Черных гор.

– Горы- это наши владенья, – твердо отрезал тролль.– Мы охраняем небо. Аркан, мой друг, у тебя очень мягкое сердце, ты всегда почему-то защищаешь людей, – продолжал вещать трубным голосом Кирби, – они бесполезные, кровожадные твари, и убивать их нужно беспощадно. Давно пора дарсам объявить против них священную войну.

– Спокойно, Вильда, – обратился к волчице Аркан. Волчица, оскалив зубы, зарычала на внезапно появившегося перед ними, выросшего словно из-под земли незнакомца. Несмотря на то, что лицо его было закрыто капюшоном, невысокого, худощавого незнакомца, одетого в черный балахон, опирающегося на причудливый изогнутый, как змея, деревянный посох, увенчанный массивным набалдашником, похоже, в этих краях хорошо знали.

– Яхв!*– Чужак положил свою правую руку себе на сердце, а левую поднял согнутой, показывая открытую ладонь. Это был знак, которым дарсы всегда приветствовали друг друга, означающий открытое сердце и доброжелательность. – Сами боги оплакивают ваше горе, Аркан, сын Таньяга, – обратился он к молодому охотнику на великолепном кавергинском языке.

– Яхв! – Аркан нехотя ответил приветственным жестом незнакомцу.

– Зачем ты пришел сюда, Гирон, вечный странник, собиратель сплетен, глаза и уши элларов, – с раздражением произнес молодой охотник, который был не рад этой встрече.

– Горькие вести всегда бегут быстрее добрых, их разносят быстрокрылые птицы и быстроногие звери, я пришел поговорить с твоим отцом, выразить его народу сочувствие и сказать, что ни золотоволосые эллары, ни благородные амастаки, ни трудолюбивые зорфи и ритонцы не причастны к вашему горю, – спокойным голосом, нисколько не смутившись таким приемом, произнес Гирон.– Лесные племена не виноваты в горе, постигшем вас, они скорбят вместе с вами. Сегодня вечером во многих наших румах эллары склонят головы и зажгут огонь памяти, почитая ваших убиенных.

– Обвинять элларов и тем более ритонцев никто из дарсов я, думаю, не станет, – несколько смягчил свой тон Аркан. – Дарсы сами разберутся и найдут тех, кто открыл дорогу в Укенгу зверям Ремха.

– И все же я хотел поговорить с твоим отцом и старшим братом, – нерешительно молвил Гирон. – Было время, когда мы хорошо понимали друг друга, – осторожно попытался напомнить он.

– Боюсь, тебе не поздоровится, если отец увидит тебя, – сухо отрезал Аркан. -Черные вороны Гура* замели своими крылами следы вашей дружбы. Последуй лучше моему доброму совету- попытайся так же незаметно исчезнуть, как ты появился, обещаю, я передам ему твои слова.

– Наша правительница Ксетия не забывает добра, надеюсь, наши тропы ещё пересекутся, сын вождя, – благодарно произнес Гирон, низко поклонившись Аркану и, не спеша, стал удаляться. Через несколько мгновений он исчез в глубине леса. Аркан вместе с Кирби молча смотрели ему вслед.

– Что тебе говорил этот лазутчик элларов? – неожиданно раздался совсем рядом громкий голос отца, от которого Аркан невольно вздрогнул.

Вождь объединенных племен красных дарсов, правитель всей лесной страны Таньяг вместе с воинами из своей личной охраны с негодованием смотрел на своего сына. Хмурые воины Таньяга стояли за ним полукругом, держа в руках наизготовку небольшие широкие мечи блемусы и охотничьи копья. Таньяг был зол, по его красным воспаленным глазам было видно, что он провел бессонную ночь.

– Отец, – поклонившись, ответил Аркан, – рад видеть тебя.– Это был Гирон, его послали эллары узнать, что ты предпримешь. Он хотел поговорить с тобой, но я подумал, ты вряд ли захочешь его слушать в такое время и потому посоветовал ему убраться подобру- поздорову.

– Что говорил этот презренный? – загремел властный голос Таньяга.

– Он клянется всеми богами, что лесные народы не причастны к тому, что произошло в Укенге, и выразил нам своё сочувствие.

– Сочувствие? Кем он считает нас? Ничтожными слизняками? Зорфи*? – Последние слова Аркана Таньяга вывели из себя. Недовольно зашумели и все остальные его воины.

– Через несколько дней я сам буду сочувствовать своим врагам, когда спалю их жилища и истреблю их всех от мала до велика. Слышите все? – закричал он, и его голосу вторил раскат грома. Ещё сильнее заревел дождь, поливая своими слезами изуродованную землю, на месте которой раньше стояла Укенга.

– Отец, лесные народы действительно не могли напасть на наших стариков и детей, ты сам это прекрасно знаешь, – совсем мягко, пытаясь успокоить его, произнес сын.