Дни ненаступившего будущего. Книга вторая в трилогии «Дни ненаступившего будущего»

– Но что-то можно же сделать… Экзамены не сдать специально, чтобы не забрали?

– Мы без них попадём на корабль. Наши результаты уже имеются у командования, экзамены никак на это не повлияют, да и навряд ли мы их сдавать будем.

– Ну не может быть, чтобы не было выхода. А если ты ранен будешь? Как тебя раненого заберут?

– Самострел и предатель, нельзя. Смирись. Всё равно придётся воевать. Другого выхода нет.

Софья расплакалась. Денис обнял её за плечи и прикоснулся губами к её голове.

– Всё хорошо, я обещаю, что вернусь. К тому же мы не завтра в море выходим, а может повезёт и не выйдем вовсе. Ну всё, успокойся. Как вернусь, получу квартиру, к тому же буду уже, может быть, младшим офицером.

– Ты мне пообещал, что вернёшься, – сказала Софья, вытирая с лица слёзы.

– Конечно вернусь… Я всегда держу обещания, тем более перед тобой. Я же обещал тебе.

Сукнов вернулся в казарму поздно вечером. Волкова там не оказалось. По словам сокурсников в этот день, после ухода, он не появлялся ни в казарме, ни в корпусе.

Глава 3

– Это ваш кадет? – спросил человек в военной форме, приставив руку к виску на входе в корпус, приведший молодого парня в форме кадетского корпуса, к тому же серьёзно измятой и изорванной. Его спутник стоял, немного покосившись и опустив взгляд в пол.

– Да, наш. Что-то случилось?

– Случилось… В нетрезвом виде пришёл к адмиралтейству, требовал Рожественского. Самое интересное, что он всё-таки встретил адмирала. О чём они там разговаривали, не знаю, но мне приказали вернуть его в корпус.

– Мы его накажем по всей строгости!

– Если по уставу положено, то конечно. Но Рожественский приказал доставить его сюда в целости и сохранности. Обычно за такое он строго наказывает, а тут ничего. Ну, я привёл, дальше ваши проблемы.

У ворот стоял Владимир, лицо которого было сильно потрёпано вчерашним днём. Как только жандарм вышел из коридора выбежали кадеты.

– Пьяный, в адмиралтейство?

– Вот даёт!

– Ещё и с адмиралом разговаривал.

– Так наказания ему не будет?

– Любимчик адмиральский.

Владимир выпрямился и громка ответил:

– Да! Был у Адмирала! Да! Захотел и пошёл! А он мою просьбу не выполнил…

В этот момент начальник корпуса отвесил Владимиру со всего размаху оплеуху. Но он был для кадетов больше старшим братом, чем строгим начальником, поэтому такой жест был просто для выражения осуждения с его стороны. Пригрозив карцером, он куда-то ушёл.

– А что ты у адмирала просил? – сразу после ухода начальника заговорили кадеты, обступив Волкова.

Тут из коридора вышел Денис, который остановился, глядя на эту картину. Владимир его заметил, но продолжил ещё более громким голосом и с надменным выражением лица:

– Просил, чтобы либо меня, либо Сукнова перевели на другой корабль! А он: «Никаких переводов, на корабле весь экипаж – одно целое. Ты должен смириться, не согласен ли?» Я бы с радостью перевёлся на другой корабль, подальше от тебя, – обратился он к Сукнову, – чтоб твоей морды не видеть. Ты для меня был всегда как брат, а оказалось, что за маской скрывалась крыса, которая только строит из себя добрую. Чтоб я тебя ещё раз братом назвал, да не в жизни! Прочь с глаз моих!

– Не хочешь меня увидеть, тогда уходи сам. Я никуда не собираюсь уходить!

– Поршивец. Ещё и трус! Если бы не Софья, тебя бы уже как собаку закопали!

– Ох, точно, ты же из-за бабы такой шум поднял. Лучший в корпусе, образец для подражания, а тут на тебе, стреляться он вздумал. Так ещё и напился, да в адмиралтейство заявился. Позор тебе и всему корпусу!

Среди кадетов пошёл гул недовольства. Все осознали, что один такой случай может отразиться на репутации всех обучающихся здесь. Атмосфера становилась явно напряжённой, а в воздухе витало недовольство.

– Ты смешон! Адмирал души во мне не чает. Он сейчас вице-адмиральский чин получил, хочет приём устроить и меня звал. Я так, небось, до выхода в море чин получу, будешь ко мне на «Вы» обращаться.

– Вот как… Рад за тебя.

– Рад он за меня… Да тьфу! Плюнуть и растереть твою радость. Катись к чёрту!

Владимир пошёл по коридору, оттолкнув стоящего в проходе Дениса. Кадеты начали шептаться о Волкове, ведь его поступки могли отразится на репутации остальных. Он всегда выделялся способностями, часто всех выручал, но любой его проступок всегда находил резкие отзывы. О частых грубых словах и даже оскорблениях за спиной талантливый кадет знал, но не придавал этому значение. Не обратил внимание на всеобщий гул он и сейчас. Но бурные обсуждения в толпе были оборваны Сукновым:

– Заткнитесь! Он готов пойти ради того, что ценит, на всё. А вы даже говорить вслух боитесь. Он не прав, но вы поступаете подло, говоря у него за спиной.

– Он тебя только что с крысой сравнивал, а ты его защищаешь.

– Да хоть червём. У него есть свои причины так говорить. Кто считает иначе, пускай скажет прямо. Я лично тому морду разобью, без зубов в Японское море поплывёт. Есть такие?

В ответ прозвучало лишь молчание. Может кто и был другого мнения, но высказаться никто не решился. Сукнов лишь окинул всех презрительным взглядом и вышел из корпуса. Ему казалось, что люди несправедливы. Он, в отличии от человека, на которого были и направлены все осуждающие разговоры, всегда резко реагировал на обвинения за спиной. Денис понимал гнев друга, хоть и считал его чрезмерным, но больше не одобрял недовольство сокурсников.

Сукнов не мог дальше терпеть нравы своих сокурсников, поэтому немедленно покинул здание корпуса и направился к аллее. Выбор конечной точки был не случает, так как он договорился встретиться здесь с Софьей. Правда, встреча была назначена на первый час дня, а в момент, когда кадет уже сидел на скамейке у дорожки, вьющейся среди ухоженных кустов и цветов, часы ещё не пробили полдень. Но молодой человек решил ждать тут.

Спустя час с лишним, к скамейке подошла Софья, сразу обратившись к Денису:

– Что там Вова? Нашёлся?

– Целым и живёхоньким. Напился и к адмиралу завалился, требовав перевод на другой корабль.

– И что теперь? Его наказали?

– Нет, он Рожественскому полюбился. Даже на ужин позвал его.

– Ну и хорошо. А то не хватало вагона проблем.

– Переживаешь за него?

– А ты за друга не переживаешь?

– А что за него переживать? Ему от этого легче не станет, да и не будет с ним ничего. Мы через неделю на корабль отправляемся, через три в море выйдем. Завтра Рожественский вице-адмиральский чин празднует. Полгода плавания и будем в Японском море. Вот так как-то.

– Полгода… А потом обратно на поезде? Меньше же, чем полгода?