Вирус бессмертия

– Разве в этом городе есть секреты? – невесело усмехнулся Ребер.

– В каждом городе есть секреты! – заявил его нежданный собутыльник. – У каждого человека есть какой-нибудь маленький или большой секрет. Но не все они интересны другим.

– Только не в том случае, – покачал головой Ребер, – когда дело касается немецкого эмигранта, который собрался предложить руку и сердце дочери местного бакалейщика. Знаешь, Карл, ты здесь с самого приезда под пристальным вниманием.

– Да, я заметил, – поморщился немец. – Вы, американцы, по-моему, вообще чересчур любопытны. Вы очень самодовольны. В любом конфликте между иностранцем и американцем вы всегда становитесь на сторону своего, независимо от того, прав он или нет. Иногда такой патриотизм неплох, но бывают и промашки. Вот сейчас ты безоговорочно поверил, что Лиза дала мне от ворот поворот, но на самом деле это было иначе.

– Как это могло быть иначе? – усмехнулся Ребер.

– Могло. Но порядочные люди за бутылкой этого не обсуждают, – поморщился Карл.

– Выпьем, – снова поднял стакан Ребер.

Они выпили и довольно долго молчали, пока Карл не сказал:

– Но и твое настроение тоже нельзя назвать рождественским.

Ребер кивнул и опять плеснул себе из бутылки.

– Да! Это трудно было не заметить, – усмехнулся он, поднимая очередной стакан и глядя сквозь виски на свет. – Знаешь, за что я пью? За проявление божественной жадности.

– Догадываюсь, о чем речь, – сочувственно вздохнул Карл, тоже поднимая стакан. – Тебе не удалось настроиться на небесную радиостанцию, не правда ли? Но, может, никаких радиостанций в небе нет?

– Нет? – Ребер стукнул донышком стакана о стол. – А как же опыт господина Янского? Шипение его приемника передавали все местные радиостанции!

– О, как интересно! Я не знаю этой истории.

– А я знаю ее прекрасно, – сообщил Ребер. – Семь лет назад твой тезка и мой соотечественник инженер-радиотехник Карл Янский заметил, что его чувствительному приемнику мешает какой-то постоянный шум. Чтобы отследить, какая радиостанция создает помеху, он из досок и автомобильных колес соорудил вращающуюся антенну-пеленгатор. И знаешь, где оказалась паразитная радиостанция? На небе, дорогой Карл, на небе! В созвездии Стрельца. Повторить его опыт несложно, но я хочу пойти дальше. Я хочу составить радиокарту небосвода, понимаешь? Найти и нанести на нее все небесные радиоисточники.

– И ради этой ерунды ты изуродовал свой двор десятиметровым параболоидом? Эх, Грот! Послушай доброго совета. Почему бы тебе не познакомиться с красивой девчонкой и не сводить ее на танцы или в кино, а потом жениться на ней и нарожать детей? Над тобой люди смеются, Грот!

– Над тобой тоже! – огрызнулся Ребер. – Эта Лиза не давала только ленивому, чтоб ты знал. Один ты не добился ее благосклонности.

– Оставим эту тему, – напрягся Карл. – Ничего смешного в этом нет. Я не хочу это обсуждать!

– Оставим, – согласился Ребер. – Но я должен уточнить: моя антенна не десяти метров в диаметре, а девяти с половиной. Я ее специально просчитал, чтобы ловить более короткие волны, чем Янский. Он работал с длиной волны четырнадцать целых и шесть десятых метра, а я хочу уйти в сантиметровый диапазон. Я уверен, что небесное радиоизлучение должно подчиняться закону Планка, и его интенсивность, скорее всего, возрастает в сторону более коротких волн. Но я уже год сижу ночами перед приемником, перелопатил небо на волнах девять и тридцать три сантиметра, а все попусту!

Карл задумался, затем предложил:

– Слушай, Грот, а давай заберем эту бутылку и пойдем к тебе. Покажешь мне, как работает твоя антенна.

– С каких пор тебя это интересует? – подозрительно посмотрел на немца Грот.

– Так. Любопытство! – развел руками Карл. – Люди должны интересоваться друг другом. Так легче жить. Хотя любопытство меня и довело до эмиграции, но… Характер есть характер.

– Можно подумать, ты не рад, что оказался в Штатах, – буркнул Ребер, поднимаясь из-за стола. – А не шпион ли ты немецкий? И не собираешь ли ты разведданные о том, как американцы слушают небо?

Немец молча взял в руки трость и поднялся из-за стола.

– Ты напился, – вздохнул он.

– Да, я выпил! – возбужденно вскочил Ребер. – Поэтому и говорю то, что думаю!

Неожиданно его настроение резко поменялось. Он снова упал на стул и, уронив лицо на сложенные руки, разрыдался.

– О майн гот! – вздохнул Карл. – Ну не надо, Грот! Может быть, все не так плохо. Может быть, как раз сегодня все и случится, а ты сидишь тут в баре и разводишь сырость. Вставай, Грот! Пойдем слушать небо! Я отведу тебя.

– У меня есть великолепная идея! – воскликнул Ребер, снова вскакивая на ноги. – Пойдем! Пойдем вместе! Давай сломаем мою антенну! Все равно она ничего не ловит, только двор портит. А потом… А потом на танцы! К девчонкам.

– Давай возьмем еще, – предложил немец и добавил к остаткам реберовской бутылки еще одну бутылку «Черной метки».

Приятели расплатились, оделись и вышли в холодный вечерний воздух. Солнце уже село, но городок освещали рождественские гирлянды, фонари, флаги и яркие жестяные звезды. Люди навстречу попадались веселые. Отовсюду слышались пение и смех.

Они без приключений добрались до дома Ребера, двор которого то ли украшала, то ли действительно уродовала огромная параболическая антенна. Ребер поднялся по ступенькам и распахнул дверь в жилище.

– Заходи, Карл! – хозяин пропустил гостя в комнату.

Посреди гостиной стояла кое-как наряженная рождественская елка, прямо по полу были разбросаны листы ватмана – самодельная карта звездного неба, а ближе к окну высилось громоздкое устройство, сквозь каркас которого виднелись радиолампы, катушки и резисторы толщиной с палец.

– Это и есть твой звездный приемник? – спросил Карл, разглядывая непонятную конструкцию.

– Это индикаторный блок, если тебе это о чем-то говорит, – равнодушно отмахнулся Ребер, разыскивая стаканы. – Сам приемник расположен в фокусе параболоида на улице. Но сегодня я покончу со всем этим! Я устрою грандиозный фейерверк!

– А это что? – спросил немец, увидев у стены огромную бутыль.

– Осторожно, это ртуть! – воскликнул Грот. – Не разбей! У этого металла чертовски ядовитые пары.

– Зачем она тебе? – пожал плечами Карл. – Это же не виски! Ртуть – это никак не виски. И, по-моему, глупо держать ее в доме.

– Она нужна мне… – пояснил хозяин и тут же поправился: – Была нужна. С ее помощью можно сделать сверхчувствительную антенну, и я как раз работал над этим.

– А можешь сейчас все включить?

– Нет проблем! – покачиваясь, Ребер навис над аппаратом и щелкнул тумблером.

Лампы заалели в утробе устройства нитями накаливания. Огоньки постепенно разгорались, стрелка милливольтметра дрогнула, но через секунду снова вернулась к нулю.

– Пусть греется, – Ребер уселся за стол. – Иди сюда! Давай лучше выпьем.

Он смахнул широким жестом пустые упаковки от продуктов.

Мужчины выпили. Ребер опять впал в мрачное молчание. Лед в стаканах с виски медленно таял. Время от времени Карл задумчиво поглядывал то на приятеля, то на индикатор.

– Знаешь, – произнес немец, – мне в голову пришла одна мысль. Я не такой специалист, как ты, но все же…

– Валяй, – благосклонно кивнул хозяин.

– Может, ты погорячился с длиной волны? Если Янский ловил четырнадцатиметровые волны, может, и тебе не браться сразу за сантиметры, а начать с той же отметки?