Побочный эффект

Запущенный двигатель отозвался в голове заунывными завываниями. Машина влилась в поток и набрала скорость.

– Все равно надо узнать у доктора, – сказала Шерстка. – Наверняка это связано с пломбой. До нее ведь все было нормально?

– Да. Сдеру с него неустойку. – Олег мстительно стиснул зубы. – Зараза криворукая.

Водитель высадил их в Новых Черемушках, у знакомого подъезда длинного кирпичного дома. Шины взвизгнули, проскальзывая на снегу, красные огоньки стоп-сигналов исчезли за углом, и Олег с Шерсткой остались вдвоем в темноте двора.

– Холодно, – сказала Люда и поежилась.

Скрипя снегом, они дошли до дверей. Олег вызвал доктора по домофону и, дождавшись, пока тот откроет дверь, пропустил кузину вперед:

– Проходи.

Они поднялись на нужный этаж, где Виктор Абрамович уже ожидал их возле приоткрытой двери в квартиру. Заколка на его галстуке яростно сверкнула бриллиантом.

– Здравствуйте, – хмуро сказал Олег.

– Добрый вечер, молодые люди. – Доктор задержал взгляд на Шерстке, затем неохотно перевел его на Олега. – Это с вами?

– Да, – коротко ответил Олег.

– Ваше недовольство вызвано моей вчерашней работой? – спросил доктор.

– Вы удивительно догадливы, – буркнул Олег. – Или для вас это уже стало нормой?

– Отнюдь. Вы первый, поэтому меня и задело. – Доктор жестом пригласил пройти в квартиру. – Что-то серьезное? Кровотечение? Боли?

– Пломба шумит.

– Что, извините?

– Шумит. Переводит радиоволны в звук, который мне мешает.

Виктор Абрамович задумчиво поправил очки, закрыл дверь и указал на вешалку, где следовало оставить одежду. Когда Шерстка расстегнула шубку, он снова задержал на ней взгляд:

– Вы, пожалуйста, подождите в приемной. Вам подать чай или кофе?

– Кофе.

– Ирочка! – Виктор Абрамович повысил голос. – Поднеси мне инструмент и обезболивающее, а затем подай гостье кофе.

Олег разулся и направился вслед за доктором.

– Значит, радиоволны, – на ходу бормотал Виктор Абрамович. – Очень странно. Однако это легко проверить. Присаживайтесь. – Он указал на зубоврачебное кресло. – Видите ли, у меня есть прибор, доставляющий массу неудобств, – объяснил он. – Вообще-то это печка для сухой стерилизации инструмента, но, когда она работает, соседи жалуются на сбои в работе телевизоров. Сейчас мы можем использовать этот побочный эффект с пользой. Если пломба действительно улавливает радиоволны, вы с легкостью определите момент, когда я включу прибор.

Он замолчал, сделав длинную паузу. Олег расслышал, как глубоко в недрах здания включился механизм лифта, затем Шерстка что-то невнятно сказала в столовой, ей ответил другой женский голос. И вдруг в голове раздался визг, похожий на звук внедряющегося в бетонную стену сверла.

– Выключите! – не сдержавшись, крикнул Олег.

Звук тут же стих, оставив в голове оглушительную пустоту.

– Да. – В поле зрения появилось задумчивое лицо доктора. – Феномен действительно имеет место. Откройте рот, пожалуйста.

Олег подчинился.

– Не могу понять, что случилось, – вздохнул Виктор Абрамович, постукивая инструментом по пломбе. – Очень редкий случай, хотя медицине известно несколько подобных курьезов. Правда, все они были связаны с применением мышьяка. Здесь, по всей видимости, мы случайно столкнулись с аналогичными свойствами другого материала. Обязательно укажу это, когда буду писать мемуары. Так что попадете в историю, молодой человек. Но пломбу следует удалить. Я поставлю новую, из другого материала. И для начала я все же хочу закончить с удалением и мерками под протезы.

Пока доктор работал, медсестра принесла в приемную кофе, пачку журналов и пульт от телевизора.

Шерстка поблагодарила и сделала звук потише. На всякий случай. Чтобы слышать звуки, доносившиеся из кабинета. Новая работа Олега по-прежнему вызывала у нее нехорошее предчувствие, но понять причину беспокойства при помощи логики не получалось.

«Слишком много денег ему выдали, вот из-за чего я гружусь, – с неудовольствием подумала она. – А в Москве ничего не бывает даром. Но у приезжих слово «халява» почему-то не вызывает панического ужаса на уровне инстинктов, они еще не понимают, что заплатить все равно придется, только в самый неподходящий момент и по самой спекулятивной цене».

С другой стороны, Олег был самостоятельным человеком, имел полное право распоряжаться своей жизнью как ему вздумается, а также набивать необходимое количество синяков, без которых формирование личности все равно не обойдется. Но, даже понимая это, хотелось уберечь его от бессмысленных промахов.

«Черт бы меня побрал, – подумала девушка. – В конце концов, он мне не муж. Связался с Крыськой, пусть она его и спасает».

Она старательно отогнала тревожные мысли, пинками вытолкнула последнюю и захлопнула за ней дверь. Все. Теперь лишь печать в паспорте жгла ей бедро через ткань брюк.

«До чего же сильны предрассудки, – фыркнула про себя Шерстка. – Этот штампик действует на подсознательном уровне, заставляя ощущать повышенное чувство ответственности. Чушь! Вся моя ответственность ограничивается отношениями кузенов. На этом предлагаю вопрос считать закрытым».

На экране мельтешил какой-то фильм, один из сотен почти одинаковых, где главной задачей положительного героя является поход по аккуратно расставленным в темноте граблям. Так он бредет примерно треть фильма, демонстрируя чудеса глупости, нерасторопности и недальновидности. А когда все препятствия пройдены и шишки набиты, начинаются поиски нехорошего человека, расставившего эти грабли. На данном этапе герой моментально и, как правило, беспричинно умнеет. Завершается фильм неизменной дракой на заброшенном заводе, где в конце концов злодей нанизан на трубу, сброшен с высоты, упал в котел с расплавленной сталью, попал в устройство для дробления камней, задержан полицией – нужное подчеркнуть.

Шерстка поморщилась и пригубила горячий кофе. На другом канале шел очередной лохотрон для поднятия рейтингов, где очередная группа подготовленных актеров боролась за очередной миллион.

Года два назад на одной из выставок Люда познакомилась с парнем, работавшим на телевидении. За полгода знакомства и тусовок с его коллегами она здорово разочаровалась в популярных телепрограммах, оказавшихся сплошным надувательством. Она узнала, как и из кого готовят «победителей» телевикторин, почему так сложно дозвониться в студию во время программы и почему в прямом эфире ни один пьяный хулиган ни разу не ругнулся матом и ни один начинающий предприниматель не прорекламировал свою фирму.

Шерстка допила кофе и поискала канал, на котором транслируют новости.

Когда лечение было завершено, Виктор Абрамович сел на стул и записал что-то в толстой тетради с обложкой под кожу.

– Значит, работу по восстановлению ваших зубов я считаю законченной. Удаление, пломбировка, частичное протезирование. Надеюсь, вы довольны?

– Вполне. – Олег уже забыл, что собирался требовать неустойку за неудобства, причиненные шумной пломбой. – Сколько я вам должен?

– За сегодняшний прием – двенадцать тысяч. Это специальная цена для особых клиентов. Но впоследствии я бы вам рекомендовал еще исправление прикуса и установку протезов на месте удаленных зубов.

– Вполне возможно, я очень скоро воспользуюсь вашим советом. Возьмите, пожалуйста.

Легкие деньги уходили удивительно безболезненно. Олег поймал себя на мысли, что всего несколько дней назад ужаснулся бы, если бы такая сумма только прошла через его руки. Теперь это казалось далеким и странным, не имеющим к нему ни малейшего отношения, словно всю жизнь до этого он жил так, как сейчас.

Олег уложил остаток денег обратно в карман, вышел в прихожую и позвал кузину:

– Поехали.

– Подожди. – Она выглянула из столовой. – Тут прикольные вещи по ящику передают.

– Поехали! – настойчиво сказал Олег. – У нас еще полно дел. – Он виновато глянул на Виктора Абрамовича. – Спасибо. До свидания.