Чумной поезд

– Вот это прикольно! Так я тоже из Анапы! Улица Крепостная.

– А я с улицы Ивана Голубца! – Карина рассмеялась. – Вот здорово! Оказывается, мы с тобой живем в двух шагах друг от друга.

– За такое знакомство можно и выпить! – Еремеенко поднял стакан с чаем так, словно в нем было вино.

Он подсел к Карине, и они сделали несколько совместных снимков на ее смартфон. Пару раз, осмелев, он обнял ее за плечи. Фотографии получились забавные – тощий Еремеенко колоритно смотрелся в обнимку с толстушкой. Припомнился известный видеоролик дуэта «Боня и Кузьмич».

– Может, еще чего-нибудь? – спросил он, вернувшись на свое место за столиком.

Он вдруг понял, что предпочел бы всю ночь провести с Кариной, проигнорировав недвусмысленное предложение проводницы.

– Не знаю. Надо бы хоть немного поспать, – ответила Карина. – А то неохота завтра быть как вареная курица.

– Ну, тогда, сударыня, позвольте вас проводить.

– Тем более что в поезде, как и за его пределами, мы живем совсем недалеко друг от друга.

В плацкарте Еремеенко помог Карине застелить постель, затем, стараясь не потревожить бабушку на нижней полке, забрался наверх. Его зазнобило немного, причем резко, будто включился внутренний генератор. Такое бывало, когда поднималась температура.

«Не уснуть бы», – подумал Еремеенко.

После вечера, проведенного с Кариной, он ощущал не только недомогание, но и заметное возбуждение. Он не хотел представлять толстушку голой, вряд ли бы ему это понравилось, но в одежде она ему уже откровенно нравилась. Настолько, что сексуальное желание не угасло, а, наоборот, проявлялось еще сильнее. Полнота Карины вдруг стала восприниматься как одежда, под которой скрывается изящное гибкое худенькое тело. Но, немного подумав над этической стороной вопроса, над обязательствами и ответственностью, Еремеенко все же решил, что ни к чему не обязывающий секс с проводницей-нимфоманкой нельзя расценивать ни как преступление против человечности, ни как предательство в отношении Карины. Пусть это будет как бы лечебная процедура. С другой стороны, он твердо решил продолжить знакомство с девушкой после возвращения домой. Немного помаявшись на полке и дождавшись, пока она уснет, Алексей осторожно соскользнул на пол и надел легкие сетчатые кроссовки на босу ногу. Пробравшись по вагону, он тихонько постучался в купе проводницы.

– О! Явился за сладеньким? – Открыв дверь, Аня улыбнулась. – Я уж думала, не дождусь.

– С чего бы?

– Да мало ли… Может, перевозбудился да и скинул все желание в туалете. Знаю я вас, вахтовиков-возвращенцев.

– Не, я не такой! – Еремеенко решительно шагнул через порог, одной рукой обнял Аню, другой захлопнул дверь купе.

– Притормози, оголодавший! – рассмеялась Аня.

– Чего ждать-то?

– Ты что, девственник? Не знаешь, что к женщинам подход нужен? У меня есть водочка. Примешь пятьдесят, для храбрости?

– Нет, – ответил Еремеенко, понимая, что после таблеток алкоголь ему противопоказан. – У меня физиология с водкой плохо совместима. Даже после воздержания.

– Тьфу, какой нежный мужик пошел! – Аня скривилась. – То ему старая, то ему толстая, то пахнет не так, то интимная прическа не по тому циркулю, то от водки не стоит…

– Ну, женщины тоже бывают… Это я не о тебе, но так, чисто ради справедливости.

– Ну ладно, хоть чаю выпей.

В голове Еремеенко замигала воображаемая красная лампочка сигнала тревоги. Что, если настойчивость, с которой Аня предлагала хоть что-то выпить, связана совсем не с радушием? Еремеенко не с Луны упал и прекрасно знал о существовании проституток-клофелинщиц, подливающих зелье в выпивку клиентам, чтобы те надежно лишались сознания. Но чтобы проводница?

Сержант укорил себя за излишнее простодушие. Стоило замаячить перспективе вступить в сексуальную связь, и он тут же, потеряв голову, готов был поверить в им же придуманную теорию о проводнице-нимфоманке, а не в здравую мысль, что его решили банально ограбить. Но даже подумав об этом, Еремеенко все равно не смог себя убедить в очевидном. Уж очень хотелось ему оттянуться и «спустить пар», накопленный за год военной службы.

«Я же не пью ничего, – подумал он. – Как она меня ограбит? Если сама не даст через пять минут, можно будет спокойно идти спать».

– Чаю я уже в вагоне-ресторане напился, – ответил он.

– Ну, ты и фрукт, Леша. – В голосе Ани послышалось раздражение.

Он не видел, что она, отвернувшись к столу, дважды нажала на тангенту рации. В эфире это создало звук, словно два раза коротко прошипели помехи. Кто в курсе условного сигнала, примет его, а кто не в курсе, тот ничего не поймет и не заподозрит.

– Я ведь не чай пить пришел, – напрямик заявил Еремеенко, не скрывая разочарования в голосе.

– Да ладно, не дуйся! – Аня прильнула к нему и потрепала по голове. – Ты с моей точки зрения на это взгляни. Пойми, что при всем бушующем во мне желании мне как-то неловко просто снять трусы и раздвинуть ноги. Я все-таки женщина. У меня тоже есть психология-физиология, и она включается от ласковых слов и хорошего обращения.

«Нет, не подстава, – с облегчением подумал Еремеенко. – Похоже на правду. К тому же она никому не звонила. А заранее устроить засаду тоже не могла, она ведь не знала, когда именно я приду. Одной ей со мной не справиться. Главное, не пить ничего. Раскрутится, хорошо, а нет, пойду спать».

Для эксперимента он притянул ее и поцеловал в губы. Губы у нее были сухими, тонкими, но все равно приятными.

– Так-то лучше… – прошептала она.

«Нет, не подстава…» – еще увереннее подумал Еремеенко.

– Я хочу тебя… – страстно прошептала Аня, прижимаясь еще сильнее. – Надо только вентиляцию в тамбуре закрыть. Я не достаю. Поможешь? Тебе роста без стремянки хватит.

– Это точно! – довольно ответил Еремеенко. – Помогу без проблем! Идем!

Аня выпустила Еремеенко, вышла следом и закрыла за собой дверь купе. Затем открыла выход в тамбур, перешагнула порог и подняла взгляд к потолку, словно примериваясь, как ловчее повернуть рычаг вентиляции. Не думая о возможном подвохе, Еремеенко поспешил следом и тоже в первую очередь посмотрел на потолок. А когда понял, что, кроме них с Аней, в тамбуре поджидают еще двое крепких мужиков, на оценку ситуации уже не оставалось времени.

Рыжеволосый парень из удобного положения и без слов ударил сержанта кулаком в голову, но тот рефлекторно шагнул вперед, ушел с линии атаки и увернулся от кулака, который крепко впечатался в железную стену тамбура. Еремеенко нанес ответный удар изо всех сил, вложив в него всю нахлынувшую свирепость, а затем, вдогонку, пнул нападающего в колено. Детина охнул, отшатнулся, не ожидая такого отпора, и зашипел сквозь зубы, схватившись здоровой рукой за колено. При этом он тряс ушибленной кистью. Второй из нападавших сунул руку в карман.

«Пистолет или нож», – успел подумать Алексей.

В юности он никогда не избегал жестоких уличных драк между районами, специально не искал ссор, но и не уклонялся, если вдруг звучал вечный зов: «Наших бьют!» И благодаря этому обладал богатым опытом рукопашных схваток. Кроме того, длинные руки, высокий рост, гибкость и природная ловкость давали ему возможность успешно применять бойцовские навыки на практике. За пару лет дворовых стычек он уяснил для себя несколько вещей, имевших, на его взгляд, ключевое значение в кулачном бою без оружия. Первое – нельзя осторожничать. Ни в чем. Нельзя отпрыгивать, увеличивать дистанцию до противника, потому что это лишь удлиняет время драки и сбивает дыхание. Нельзя беречь себя. Но в то же время нельзя беречь противника. Бить нужно изо всех сил, с хорошего замаха, на приседе, вкладывая в удар не только и не столько силу руки, сколько вес всего тела. Второе – нужно проявлять свирепость всеми доступными способами, включая мимику и голос. Иногда одного дикого крика, рычания достаточно, чтобы на уровне подсознания ввергнуть противника в ужас и заставить задуматься, стоит ли иметь дело с больным на всю голову психом, рычащим и оскаленным подобно зверю. Третье – не нужно задумываться о каких-то приемах, захватах и бросках. Бить нужно не только мощно, но и непрерывно, подавляя противника напором, не давая возможности перевести дух, оглядеться и оценить обстановку. Зачастую именно скорость нанесения ударов решала исход схватки. Именно из-за частоты ударов кошка способна одержать победу над собакой, которая в несколько раз тяжелее ее и сильнее. И четвертое – бить нужно по самым уязвимым местам, не стесняясь, лупить по коленям, тыкать пальцами в глаза, ломать носы, отрывать уши и наносить другие увечья, способные ошарашить противника особой жестокостью.

Но если в драке появляется оружие, то искусство уличной драки или перестает иметь смысл, или требует усиления в несколько раз по каждому пункту. Тут уж и вовсе не до игрушек. Здесь же, в тамбуре, оказавшись зажатым между двумя верзилами, каждый из которых весил на десяток килограммов больше тощего дембеля, сержант понял, что его не собираются просто побить. Так люди не бьют. Драки всегда начинаются со словесных баталий, с оскорблений, с запугивания. Нападают молча, без слов, только когда убивают. А значит, эти двое поджидали тут его именно, чтобы убить, а не с какой-то иной целью. Они напали именно на того, кто шагнул в тамбур следом за Аней. Безошибочно, чтобы не напасть на случайного пассажира, возвращающегося из ресторана.

Значит, действовать нужно с максимальной решимостью. На кону не материальные ценности, на кону жизнь.

Еремеенко не стал ждать, пока черноволосый достанет из кармана то, зачем потянулся, а бросился в атаку. Сначала нанес удар кулаком в нос. Промах! Противник довольно ловко отвел удар свободной рукой. Но Еремеенко не собирался на этом останавливаться. Шаг вперед, и сразу же удар локтем снизу вверх в подбородок. Тут уже черноволосый не успел увернуться, он клацнул зубами и, похоже, здорово прикусил язык. Он сделал еще шаг вперед и ударил всем телом. Верзила не удержал равновесие и впечатался спиной в наружную дверь вагона. Не давая ему опомниться и опустить задравшийся подбородок, сержант изо всех сил нанес прямой удар кулаком в кадык. В шее бандита что-то хрустнуло. А после такого обычно драться уже невозможно. Даже дышать сложно. Еремеенко в молодости сам пропустил парочку таких ударов и знал, что теперь черноволосый сможет только сидеть на корточках и хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

Но нельзя забывать и о втором нападавшем! Не оборачиваясь, глядя в отражение дверного стекла, Алексей лягнул ногой назад, стараясь попасть противнику в пах или живот. Но тот уклонился, зашел сбоку, отпихнув проводницу, и крепко приложил сержанта кулаком в ухо. К счастью, тот успел приподнять локоть, поэтому удар пришелся вскользь по виску, но искры из глаз все равно полетели.

Присев, Еремеенко встретил рыжего верзилу серией ударов по ребрам, но при такой разнице в весе это не могло надежно вывести из строя противника. Поэтому пришлось присесть еще ниже, схватить двумя руками противника за пояс и попытаться швырнуть через спину. Вот этого верзила не ожидал, сам стремился вперед, а тут ему еще активно помогли. Перевалившись через сержанта, он боднул лбом дверную ручку и грохнулся на четвереньки. Такой выгодной ситуации упускать было нельзя. Алексей распрямился, подпрыгнул, как можно выше, и хотел было приземлиться коленями верзиле на спину, чтобы сломать позвоночник, но не рассчитал высоту потолка и свой рост. В результате прыжок закончился, не начавшись – Еремеенко шарахнулся макушкой в потолок с такой силой, что у него на миг помутилось сознание. Тем не менее он все же попал в цель, только не коленями, а локтем. В позвоночнике противника что-то хрустнуло, и тот повалился на пол.

Обернувшись, сержант увидел у черноволосого в руке баллон с перцовым газом. Вот это уже было пострашнее ножа. Ножом еще надо суметь ударить, особенно через одежду, и надо иметь решимость, хорошо стоять на ногах, чтобы добиться результата. Если бы в руках противника, который никак не мог отдышаться, оказался нож, схватку можно было считать выигранной. Но струя перца, пущенная в лицо, обладает колоссальным останавливающим действием. Дыхательный аппарат человека так устроен, и дело тут вовсе не в слезоточивом эффекте. Просто испарение перцовой вытяжки так воздействует на рецепторы, что те, совершенно рефлекторно, не дают сделать нормальный вдох. А где нет снабжения кислородом мышц, там не может быть и нормального движения.

Алексей попытался отвернуть лицо, но было поздно – струя едкого газа ударила в нос и в глаза. То, что удалось опустить веки, значения уже не имело. Нужно было максимально использовать ту пару секунд, в течение которых действующее вещество окажет влияние на организм. Не задумываясь, Еремеенко нанес удар большим пальцем в глаз противника. Тот глухо взвыл, выронил баллон, который от торможения поезда закатился в щель тамбурной лестницы. Еще два удара Еремеенко нанес локтями, уже теряя дыхание. Поезд заметно сбавил ход, приближаясь к какому-то крупному городу. За окнами мелькали огни пригородных платформ.

Нужна еще хотя бы секунда, потому что, когда перец подействует окончательно, с Еремеенко и одна проводница справится. Она из пассивного наблюдателя могла превратиться в грозную боевую единицу, любой ценой пытающуюся замести следы.

Алексей не мог открыть глаза, иначе перец тут же начнет их выедать. Развернувшись, оставалось лишь вслепую молотить кулаками по воздуху, в надежде зацепить противника. Наконец это удалось – кулак на приличной скорости угодил в нос проводнице, та рухнула спиной в незапертую тамбурную дверь и села на задницу.