День Всех Святых

– Завтра Хеллоуин, – коротко сказала она. – У Сашки с друзьями будет вечеринка.

– И для этого потребовалось испортить мой халат?!

– Я потом постираю…

И, не дожидаясь ответа, ушла на кухню.

Ермаков вышел на улицу, холодный ветер ожег щеки. Погода больше подходила для середины декабря! Он достал из кармана смартфон и обнаружил, что связь отсутствует. Пророчества весельчака Родионова начинали сбываться.

На парковочной площадке его ожидал очередной сюрприз. Его старенький «ниссан» заблокировал огромный черный «майбах». Ярость зародилась где-то в животе, как злобный зверек, вонзила острые зубы в печень. Не думая о возможных последствиях, Ермаков ударил ногой по колесу престижного автомобиля. Тонированное стекло опустилось, из салона послышалась классическая музыка. Играла виолончель. Наружу выглянул улыбающийся мужчина.

– Гнев глупца тяжелее камня! – произнес он приятным баритоном. – Не знаете такое изречение?

– Уберите машину! – прорычал Ермаков.

– Конечно, я освобожу вам проезд, – не прекращая улыбаться, заверил мужчина. – Но прежде прошу уделить мне пять минут вашего драгоценного времени, Григорий Викторович!

Ермаков незаметно огляделся по сторонам, не обнаружил ничего внушающего опасения. Пожилой мужчина заливал жидкость для обмыва лобового стекла в бачок «Шевроле-Нивы», женщина в оранжевом пуховике выгуливала собачку породы пекинес. Песик с любопытством посмотрел на мужчину своими круглыми навыкате глазами. В отдалении копошились возле открытого люка двое рабочих в синих комбинезонах. Говорят, человек умирает тогда, когда у него пропадает любопытство. Капитан Ермаков чувствовал себя очень даже живым!

– Черт с вами! – сказал он. – Пять минут! Распахнул заднюю дверцу автомобиля и уселся на пахнущее новой кожей сиденье.

* * *

…Передок автомобиля был смят в гармошку, врачам пришлось потрудиться, чтобы извлечь из салона изуродованное тело шофера. Руль деформировал грудную клетку, – по невыясненным пока причинам подушка безопасности не сработала. «Шкоду» подняли на площадку эвакуатора, а труп молодого уроженца солнечного Узбекистана погрузили в машину скорой помощи. Таковы были правила. Пока нет заключения о смерти, формально человек оставался живым. Врач сложил в прозрачный пакет личные вещи погибшего. Полупустая пачка сигарет марки «Петр I», зажигалка, водительские права, замусоленный документ о регистрации на территории Российской Федерации. Его внимание привлекла карточка из блестящего куска картона. Она хранилась отдельно от остальных вещей в нагрудном кармане куртки. Складывалось впечатление, что карточку туда нарочно кто-то положил. На одной стороне был написан код. U+2650. На другой стороне красивым шрифтом было напечатано: «В мире нет законов справедливости. Но смерть всех уравняет».

Врач почесал кончик носа. Неожиданно ему стало страшно, будто труп молодого узбека открыл рот и заговорил. Он покрутил карточку в пальцах и отложил в сторону. Отдаст ее дознавателю, решил он и вышел на улицу.

Часть вторая

1

Гребок, выдох. Два гребка, еще выдох. Пенистые буруны закипали при каждом взмахе руки пловца. Два гребка, лицо опущено в воду, выдох.

Берег алел тусклой полоской в обрамлении кучевых облаков. Близился вечер, усилился ветер, дующий в это время суток с запада. Донное течение окутало ноги стремительным потоком. Гребок, шумный выдох. В прошлый раз коварное течение увлекло его почти на километр. Тягун – так называется отливная волна, идущая от берега. Человеческое бессилие перед могуществом природы особенно ярко проявлялось в чуждой стихии. Берег удалялся с фантастической быстротой. Потребовалась концентрация силы воли и хладнокровия, прежде чем пловцу удалось уяснить алгоритм течения. Вопреки властному инстинкту самосохранения, ему следовало отдаться на волю волн и спокойно грести вдоль полосы потока. Тягун – волна сильная, но достаточно узкая по протяженности. Через сотню метров вдоль берега ее влияние заметно ослабло, а еще через пятьдесят исчезло совсем.

Гребок, выдох…

На выдающемся в море волнорезе можно было разглядеть крохотную человеческую фигурку. Последняя декада октября – конец курортного сезона в Крыму, вода в море еще теплая, но вечерами со стороны степи дует сухой, холодный ветер. Золотые солнечные блестки, играющие в брызгах волн, угасали. Солнце скрылось за зубчатым хребтом Ай-Петри.

Два гребка, выдох.

Короткая волна ударила в бок, как умелый боксер. Перехватило дыхание, пловец перешел на брасс. Темп снизился, но так ему удалось восстановить ритм дыхания. Волны стали круче и злее, последние солнечные лучи утонули в окутывающем горный хребет тумане, морская вода приобрела изумрудный оттенок. Выныривая на поверхность между гребками, он мог видеть беспокойно перемещающуюся по молу женскую фигурку. Неожиданно усилился встречный ветер. Раньше такого не было. Брасс был слишком медленным стилем, так он до наступления темноты не доберется до берега. Пловец перешел на быстрый кроль. Гребок, выдох. Гребок, выдох…

Плечи свело от усталости, но мысли возвращались к сообщению, полученному из Питера. Написал незнакомый капитан полиции, сын Леши Ермакова. Первая реакция по получении письма была стандартной. Взять за любые деньги билет и помчаться домой, но вмешался всевластный «Аэрофлот». Ближайший рейс был на завтра. Брать машину и гнать по трассе домой смысла нет, логично рассудила Жанна. Меньше чем за полутора суток не домчишь. Авдеев дважды пытался позвонить капитану, но натыкался на голосовое сообщение: «Абонент занят или находится вне зоны действия сети». Подобную инфу выдал провайдер МТС при попытке дозвониться до Марины. Кремер слег в больницу с обострением панкреатита, а Виталика Сомова[5 - См. предыдущие книги серии.] он не решился потревожить. После перенесенного инфаркта тот был еще слишком слаб. И отрывать от дел знакомых ребят из полиции тоже нет резона. Завтра в девять утра он будет в Питере, а пока хороший заплыв – лучшее средство прояснить мозги!

Гребок, выдох…

Отсюда он мог разглядеть светлые волосы Жанны, развевающиеся на ветру, и ее оранжевую спортивную кофту.

Ближе к берегу море рассвирепело, будто не желая отпускать добычу. Для обывателя волны накатывают на берег, хотя на самом деле это обманчивое впечатление. По мере обмеления дна, волны утягивают назад. Правило, отлично известное умелым пловцам. Оранжевое пятно было совсем рядом. Оно возникало в поле зрения на долю секунды, когда его голова оказывалась в гряде между гребнями рычащих волн, и пропадало, оставшись на поверхности сетчатки глаза как запечатленный негатив. Спортивную кофту они купили в аэропорту Симферополя, когда в начале октября внезапно испортилась погода и пошел мелкий, нудный дождик.

Гребок, выдох, гребок…

Руки налились свинцом, валы отбрасывали пловца назад. Острая боль пронзила поясницу, левая нога онемела. «Плохо твое дело, Авдеич! – пошутил Виталик Сомов, когда посетил друга в больнице. – Теперь будешь скакать на одной ноге, как пират из детской книжки!»

Хирург был неулыбчивым пожилым мужчиной с кустистыми, как у филина, бровями. Он доставал из папки большие черно-белые рентгеновские снимки и созерцал туманные разводы с мрачным удовольствием.

– Дело ваше швах, Сергей Матвеевич! – сообщил он сразу же после операции. – Пулю мы достали, можете забрать как сувенир. На снимке видны повреждения поясничного отдела позвоночника. В области L1.

– Что такое «L1»?

– Так называется позвонок. Печальная новость заключена в том, что спинной мозг проходит именно в этой зоне. Уязвимое место. Вот здесь, полюбуйтесь, – врач протянул снимок Авдееву, – видите, затемненное пятнышко? М-да… Здесь образовалась гематома, которая со временем, надеюсь, рассосется. Некоторое время вы будете испытывать простреливающие боли и прочие неприятные симптомы.

– Боль можно перетерпеть… – осторожно сказал Авдеев.

– М-да… – причмокнул хирург. – Боль вы стерпите, не сомневаюсь, а вот насчет урологических проблем не уверен.

– Я буду гадить под себя? – усмехнулся Сергей, но внутри все похолодело.

– Травмы поясничного отдела сопряжены с непроизвольным мочеиспусканием, эректильной дисфункцией и, наконец, параличом нижней части туловища.

– Похоже на приговор! – тихо произнес Авдеев.

– Человеческий организм – штука темная. Мы знаем примеры людей, перенесших более тяжелые травмы, чем ваша. Дикуль, Бубновский… – Он заглянул в карту больного. – Бокс вам противопоказан, Сергей Матвеевич, также как и занятия с отягощениями. Медленное плавание, гимнастика, оздоровительный массаж, – в лице хирурга впервые появилось что-то отдаленно похожее на сочувствие. – У вас отличное сердце и прекрасная функционалка. Состояние здоровья тридцатилетнего мужчины. Впервые за свою практику вижу такое. Нет ни малейших признаков атеросклероза сосудов, идеальные анализы. Проживете до ста лет!

– Сидя в инвалидном кресле! – мрачно пошутил Сергей.

Крупицы ставропольской вакцины[6 - См. повесть «Идущий на смерть».] сделали его тело совершенным, но уязвимым. Все смертны…

Новая волна закрутила его юзом. Плыть с обездвиженной ногой было непросто, тем более что за две недели неподвижности мышцы ослабли. Доктор нагнал страху, он восстанавливался после выхода из больницы очень быстро. Эректильной дисфункции удалось избежать, а Жанна с удовольствием осваивала русскую камасутру для паралитиков. Ходьба давалась труднее, тупая боль пронизывала поясницу, левое бедро и ягодицу. Он встретился с доктором Бубновским, который оказался в общении веселым и отзывчивым мужиком. Благодаря специальной гимнастике и отменной мышечной памяти Авдеев приходил в норму, хотя о возвращении на ринг пришлось на время забыть.

Он перешел на интенсивный кроль, каким обычно пловцы завершают дистанцию. Оранжевое пятно мелькнуло в полусотне метров и исчезло. Жанна выбежала на берег, на ходу стягивая одежду.

– Не лезь в воду, дура! – хотел закричать Авдеев, но порция соленой воды залепила рот.

Его увлекала в пучину непреодолимая сила.

Гребок, выдох! Гребок, выдох!

Серые камни приближались. В октябре граница между вечером и ночью неуловима. Теперь он плыл на одном выдохе, опустив лицо в воду. Греб, пока позволяла задержка дыхания, в висках начинали звенеть молоточки, и грудь распирала горячая боль. Нога коснулась твердого дна, и тотчас его понесло назад в море. Тонуть на расстоянии двадцати метров от берега было просто глупо!

Авдеев вложил последние силы в рывок. Рокочущая волна отступила, дав временную передышку. Следующий вал его прикончит. Он ожесточенно греб. Жанна стояла по грудь, протягивая к нему руки. Покрытое загаром лицо было ненормально бледным, огромные голубые глаза потемнели. Еще два десятка гребков, и их руки соприкоснулись. Припадая на безвольно волочащуюся ногу и опираясь на плечо подруги, он двигался к берегу, увлекаемый бездумной жаждой жизни. Это была та могучая сила, что заключена Создателем в наших сердцах. Властный инстинкт, заставляющий курицу с отрубленной головой бегать по двору, а выброшенную прибоем рыбу конвульсивно вбирать жабрами губительный для нее воздух.

Авдеев упал на мокрую гальку. За спиной с удвоенной силой бушевало море. На берег накатывали могучие валы. Жанна опустилась рядом, заботливо накрыла его сухим пледом. Он не ощущал холода, победоносно стучало сердце в груди. Сергей повернулся на спину, провел ладонью по влажным женским волосам и улыбнулся.

– Живой…

Наутро погода испортилась. Над горами багровели тучи, черная тень скользила по берегу, море отливало свинцовой краской.