Игра без правил: Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок

– Денис Анатольевич, если не возражаете, обойдемся без чинов. Еще недавно, будучи начальником разведотделения штаба Северного фронта, занимался организацией разведки и контрразведки, поэтому в вопросе разбираюсь. Кстати, у нас тоже был создан отряд, подобный вашему, который возглавил поручик Пунин. Думаю, было бы неплохо, если бы появилась возможность устройства вашего с ним рандеву.

– Так в чём же дело, Петр Фёдорович? Сейчас на базе батальона развернута… скажем так, учебная команда, где проходят подготовку прикомандированные из различных полков. И, насколько я знаю, телеграмма об этом была разослана по всем фронтам.

– Да? Странно, мне об этом ничего не известно. Надо будет связаться со штабом, пусть посодействуют… Хорошо, давайте вернёмся к нашим делам. Расскажите, как вы планируете организовать разведку неприятеля. – Рябиков передаёт мне восковку с копией карты.

– Линия фронта проходит в должной мере используя естественную преграду, но не копируя русла в точности. Поэтому должны оставаться участки берега, которые можно будет использовать в качестве небольших плацдармов для высадки. Поэтому задача номер один – скрытное форсирование реки, обнаружение таких участков и детальная разведка первой линии обороны с определением огневых точек и возможных отсечных позиций для организации неприятелем огневых мешков.

– Каким образом будет достигнута скрытность?

– Солдаты умеют маскироваться на местности, к тому же в наличии имеются специальные накидки. Бесшумное передвижение по заболоченной местности также отработано. Что касается реки, думаю, что плывущее по течению сломанное дерево или подмытый куст особых подозрений не вызовут… После этого через слабые места в обороне – на том берегу достаточно заболоченных участков, по которым невозможно протянуть траншеи, группы проникают дальше в тыл и разведывают вторую, а при её наличии, – и третью линии обороны, расположение штабов, артиллерийских батарей, парков и складов с боеприпасами и продовольствием, шоссейных и железных дорог.

– М-да, кратко, но по существу. – Полковник испытующе смотрит на меня. – Больше ничего не хотите добавить?

– Насколько я понял, в распоряжении штаба корпуса есть авиаторы и радиотелеграфисты. Задача для пилотов – проводить разведку с категорическим приказом не вступать в воздушные бои, сопоставление их данных с нашими важнее личного геройства. Искровиков я бы посадил на постоянное прослушивание и перехват радиограмм, а при возможности – для определения хотя бы приблизительного азимута на неприятельские радиостанции. Это также может здорово помочь.

– Сколько времени понадобилось бы вашим разведчикам на всё это?

– От семи до десяти дней, Петр Фёдорович. Если, конечно, они у нас есть.

– Я думаю, что – да, может быть и поболее. Генерал Марков не будет пороть горячку. Хорошо, пойдёмте на доклад…

Его превосходительство, весь остальной «штаб» и посредник воспринимают свалившуюся на них информацию вполне адекватно, последний исчезает за дверями, спеша поделиться впечатлениями с остальным генералитетом, а мы превращаемся в заинтересованных слушателей дебатов между двумя «полководцами», защищавшими свои планы побиения супостата…

– Ваше превосходительство, я считаю, что будет целесообразным планировать наступление в направлении Явор – Малые Озерки, – авторитетно вещает тот самый полкан, не знавший, в какое место засунуть мой батальон. – Местность не заболочена и благоприятствует скорейшему развертыванию артиллерии и понтонной переправы. Также считаю нужным обратиться к самому последнему опыту союзников и осуществлять прорыв обороны противника методом «методичного продавливания», как это делали британцы и французы на Сомме. Расставив все три батареи мортирного и две гаубичные батареи тяжёлого дивизионов в непосредственной близости предполагаемого места переправы, мы можем создать плотность огня, необходимую для беспрепятственного наведения моста понтонёрами и переправы войск первого эшелона на тот берег. Оставшуюся тяжёлую батарею и артиллерию переправляющейся дивизии использовать для контрбатарейной борьбы. После прорыва первой полосы укреплений наступающие закрепляются на захваченных позициях и пропускают через себя второй эшелон, имеющий целью следующую полосу обороны неприятеля и наступающий за огневым валом. Далее в прорыв вводится кавалерия и конно-артиллерийский дивизион, которые расходящимися ударами в направлении Деречина и Слонима довершают прорыв.

– Ваше превосходительство, разрешите? – в дело вступает Богословский. – Осмелюсь заметить, что при таком раскладе обеспечить скрытность будет практически невозможно. Противник, проводя разведку, быстро определит место удара и сможет заблаговременно подтянуть резервы к месту прорыва. Поэтому считаю необходимым наносить не один, а два удара, каждый из которых может оказаться главным. То есть применить к нашей ситуации опыт Луцкого прорыва, осуществленного генерал-лейтенантом Брусиловым. Один удар будет там, где указал полковник Леонов, второй – к северу от слияния Щары и Трицевки. Местность местами заболочена, но, судя по карте, проходима. Поблизости находится большой лесной массив, сапёрный батальон сможет заблаговременно заготовить материал для переправы, облегчив тем самым работу понтонёров.

– Извините, Борис Петрович, но у нас может просто не хватить тяжелой артиллерии на два направления. А это значит, что корпус сразу понесёт большие потери и не сможет выполнить свою задачу. – Наконец-то слышу что-то умное от этого полковника. – Вы уже в курсе, каковы потери у британцев? Только в первом штурме шестьдесят процентов, из них двадцать – убитыми.

– Гавриил Алексеевич, я тоже читал доклад, представленный союзнической миссией. Мне кажется, гордые бритты пытаются завуалировать своё неумение воевать восхвалением германской обороны. Дольше имевшие дела с тевтонами французы понесли меньшие потери, добившись бо?льших результатов. Мне недавно довелось общаться с коллегой из Франции, он объяснил истинное положение дел. Большинство английских дивизий – китченеровские добровольцы, имеющие большой запас патриотизма и совсем мизерный – военного опыта. То же можно сказать об английской артиллерии. Французы потому и добились впечатляющих успехов, что их пехота умеет наступать за огневым валом, а артиллеристы – соизмерять перенос огня со скоростью пехотинцев.

– Вы считаете, что наши деревенские Ваньки будут воевать лучше? – М-да, тут уже не сарказм, тут уже язвительность в полной красе из полкана лезет. – Я в этом совсем не уверен.

– А вы посмотрите результаты нашей операции под Барановичами. И у генерал-лейтенанта Келлера, и у сибиряков потери совсем незначительные. Почему так, надеюсь, капитан Гуров нам объяснит. – Богословский обращается ко мне: – Вы же, кажется, принимали самое непосредственное участие в этом?..

– Так точно… – Вопрос застает врасплох. Черт, надо собраться с мыслями и выдать что-то членораздельное. – Во-первых, две роты моего батальона заранее просочились во фланг противнику и в назначенное время ударили вдоль всех трёх линий траншей, парализовав тем самым германскую оборону. Во-вторых, одновременно с этим была выведена из строя почти вся их артиллерия. Дееспособными оказались три или четыре батареи, что уже не могло ни на что повлиять. В-третьих, наши артиллеристы создали этакий… коридор для штурмующих, очень быстро корректируя огонь по командам наблюдателей, шедших в боевых порядках пехоты и имея постоянную телефонную связь со своими батареями. И наконец, в-четвертых, внезапный налёт на Барановичи позволил уничтожить штаб армии генерала Войрша, командиры германских полков промедлили в принятии самостоятельных решений и потеряли драгоценное время. Помимо этого сохранилась возможность оперативно погрузить наши войска в эшелоны и перекинуть их в глубь территории по исправной железной дороге…

– Интересно, каким образом вы умудрились вывести из строя немецкие пушки? – интересуется один из «коллег».

Ответить не успеваю, появляется посредник, принесший карту и хорошие новости:

– У вас на руках план обороны «красных», вскрыто до семидесяти процентов сил и средств условного противника. Генерал-майор Потапов заверил, что разведчикам отдельного Нарочанского батальона это вполне по силам. Прошу приступить к разработке операции.

– Господа офицеры, мы построим наши действия, учитывая всё, что только что было сказано, – генерал Марков даёт понять, что он принял решение и время демократии кончилось. – Господин капитан, определите на карте наиболее удобное место для действий вашего батальона…

Глава 27

Четыре следующих часа были заняты нашими попытками одолеть супостата и беганьем посредников между воюющими аудиториями с невозмутимо-непроницаемыми лицами…

– Итак, разбор тактической игры практически закончен, и у меня остался только один вопрос, адресованный вам, господин капитан. Думаю, остальным он тоже будет интересен, поскольку кое-кто из присутствующих всё еще сомневается в том, что ваши действия имеют под собой реальную основу. Доложите подробней штатное расписание и вооружение вашего батальона. – Начальник Академии, испытующе глядя на меня, ждет ответа…

Мы победили, причем не всухую, но с разгромным счетом. Несмотря на то что количество потерь у каждой из сторон определялось по очень оригинальной методике бросания костей. Но мадемуазель Фортуна и тут была на нашей стороне. Из почти тридцати тысяч человек мы «потеряли» убитыми две тысячи и ранеными пять. У «красных» же потери дошли до шестидесяти процентов, хотя при традиционных способах ведения боевых действий всё должно было быть с точностью до наоборот. Потом еще некоторое время спорили относительно малонаучной фантастики, представленной неким командиром отдельного батальона на всеобщее обозрение. Но в конце концов поверили официальной статистической сводке по Барановичской операции и моему честному слову о том, что пушки без прицелов не стреляют, что немецкие часовые по ночам очень любят спать и курить, выдавая свое местоположение, что пара гранат, заброшенных в вентиляционную трубу блиндажа, гарантированно выводит из строя всех, кто там находится, что любую транспортную колонну можно намертво тормознуть, выбив первую и последнюю телегу или авто, а потом вдумчиво и со вкусом перевести все остальные из категории «реально» в «виртуально», да и еще о многом другом, что господам «академикам» даже и в голову не приходило. Под конец почти все, за исключением язвительного скептика Леонова, смотрели на меня как на оракула, прорицающего будущее… Ладно, всё это в сторону, надо отвечать на вопрос…

– Ваше превосходительство, господа офицеры! Организационно батальон состоит из управления и четырёх рот, не считая нестроевой. Первая – разведывательно-диверсионная рота. Включает в себя управление и четыре взвода по пятьдесят три человека. Взвод делится на два отделения, которые в свою очередь состоят из пяти боевых групп. На вооружении каждой пулемет Мадсена, винтовки Маузер 98, револьверы Нагана или пистолеты Люгера. Управление – командир, два младших офицера, ротный фельдфебель, три телефониста. Всего – семь офицеров, пятьдесят три унтер-офицера и фельдфебеля, сто шестьдесят три рядовых…

– Господин капитан, откуда такое количество офицеров и унтеров? – недоумённо интересуется один из бывших «красных» полковников. – По штатному расписанию их положено иметь гораздо меньше.

– Командир взвода – офицерская должность, его заместитель, командиры отделений и боевых групп – унтер-офицеры. Штатное расписание Высочайше утверждено при формировании батальона, – предвосхищаю следующие вопросы, не объяснять же им все тонкости и нюансы нашей службы. – Далее, вторая рота – пешая штурмовая. Также состоит из управления и четырех взводов, каждый из которых делится на четыре отделения по десять человек. Всего – семь офицеров, двадцать один унтер-офицер и сто сорок семь рядовых. В настоящее время рота проходит перевооружение на автоматические и самозарядные карабины полковника Фёдорова в Ораниенбаумской стрелковой школе.

Третья рота – конно-штурмовая. Создана на базе драгунского эскадрона и в целом соответствует его штатному расписанию. Отличие в том, что, опять-таки, командиры взводов – офицеры и добавлен пулемётный взвод. В строю восемь офицеров, двадцать унтер-офицеров, сто шестьдесят девять рядовых…

– Господин капитан, сколько пулемётов в эскадроне и как они перевозятся? На вьюках? – один из полковников, заинтересовавшись, прерывает мой монолог.

– Шесть трофейных МГ-08, установлены на тачанках… – Вижу недоумение на лицах и соображаю, что ляпнул что-то не то. Черт, сейчас такого термина нет и в помине! Надо как-то выкручиваться…

– Прошу извинить за вульгаризм, данное название родилось в роте. Тачанка представляет собой обычную пролётку с усиленной рамой и задним сиденьем, переделанным под установку пулемета. Запрягаются тройкой лошадей, поэтому пришлось переделывать упряжь и притачивать много ремней. Отсюда и название.

– А зачем всё это? Неужели нельзя перевозить их на штатных пулеметных двуколках? – подает голос еще один любопытствующий.

– Подрессоренных ход… пролёток позволяет двигаться на рысях, не отставая от эскадрона, и в любой момент иметь пулемёты готовыми к бою. Им достаточно прибыть на угрожающий участок, развернуться и открыть огонь. Шесть стволов на фронте в сотню шагов могут остановить любую атаку. Отработана даже тактика ложного отступления для заманивания неприятеля под массированный огонь…

Если не возражаете, я продолжу. Далее – рота огневой поддержки. Состоит из управления, четырех взводов и батареи трофейных стопятимиллиметровых гаубиц. Автоброневой взвод – на вооружении три бронеавтомобиля, один с 47-миллиметровым орудием Гочкиса, два пулемётных. Гранатомётно-миномётный взвод, на вооружении десять ружейных гранатомётов разработки штабс-капитана Мгеброва и шесть надкалиберных миномётов собственного изготовления. Далее, ружейный взвод. Имеет на вооружении десять ружей Крнка-Гана…

– Простите, но зачем вам это старьё? – не выдерживает еще один «зритель». – Кучность отвратительная, дымный порох демаскирует позицию, да и зацепить его за что-либо прочное не всегда представляется возможным.

– Дело в том, господин полковник, что они показали высокую эффективность в борьбе с пулемётными точками, артиллерийскими орудиями, автомобилями… Был даже удачный опыт стрельбы по дирижаблю и паровозу. Что же касается недостатков – они сведены к минимуму. Переснаряжение патронов на бездымный порох позволило избежать демаскировки и, самое главное, – улучшить кучность стрельбы. А нынешний командир взвода придумал складную треногу с пружинным амортизатором для установки ружей. Расчёт из трех человек обладает отличной мобильностью и без труда переносит ружьё, треногу и боезапас.

– Где и каким образом производилось переснаряжение? – Вот настырный какой попался…

– В Офицерской стрелковой школе. Теперь на каждый ствол есть запас в пятьсот патронов… Но я не договорил. Также во взводе наличествует снайперское отделение, восемь человек, вооружены трофейными винтовками Маузера, снабжёнными оптическими прицелами.

Далее, саперный взвод. Обеспечивает все виды инженерных работ, а также минирование, разминирование и все остальные действия со взрывчаткой. По штату один офицер, три унтер-офицера и сорок рядовых…

Артиллерийский взвод состоит из расчётов трёх револьверных 37-миллиметровых пушек Гочкиса. Орудия поставлены на самодельные колёсные лафеты… – Краем глаза вдруг ловлю торжествующий блеск во взгляде Потапова, и молнией в голове мелькает догадка. Ах ты, хитрож… премудрое чучело в мундире!.. А я, лох педальный, мог бы и догадаться!.. Значит, вся эта затея со штабной игрой – способ поймать «на слабо» и разговорить тупенького… Ладно, посмотрим, кто кого нагнёт под плинтус, а пистолеты-пулемёты, зенитная батарея «фон Абихт», «Неуловимый мститель» и другие маленькие радости жизни останутся до поры джокером в рукаве…

– Батарея трофейных гаубиц – четыре орудия, два офицера, шесть унтер-офицеров, тридцать девять рядовых. Нестроевая рота имеет установленный штат, поэтому не имеет смысла подробно на ней останавливаться… Капитан Гуров доклад закончил.

Вопросы как из дырявого мешка посыпались…

– С кавалеристами и этими вашими… как их… тачанками всё понятно. А каковой вы видите тактику применения пехотно-штурмовой роты? – спокойно и рассудительно, видно, ничуть не огорчившись проигрышу, интересуется бывший «красный комкор» генерал-майор Иностранцев.

– Рубеж атаки назначается за сто – сто пятьдесят шагов от неприятельских окопов. До этого штурмовики двигаются, следуя в колонну по два за бронемашинами и прикрываясь их корпусами. Достигнув рубежа, разворачиваются в цепь и броском преодолевают это расстояние. Броневики при этом следуют в цепи, поддерживая атаку пушечно-пулемётным огнем.

– Сами до этого додумались? – генерал продолжает развивать тему.

– Никак нет, ваше превосходительство. Первым озвучил эту идею штабс-капитан Поплавко. Если не ошибаюсь, он сейчас воюет на Юго-Западном фронте.

– А вы, значит, решили на практике проверить его теорию? – Иностранцев одобрительно кивает, услышав мой ответ, и задает следующий вопрос.