Полководцы Украины: сражения и судьбы

После одержанной полной победы Мстислав поступил традиционно для себя нелогично. Одержанная победа сделала его наиболее влиятельным и сильным в военном отношении русским князем – ничто не мешало самому Мстиславу сесть на киевский стол. Это, среди прочего, дало бы ему огромные возможности в проведении политики объединения русских земель. Однако Мстислав вместо этого отдает киевский стол Мстиславу Романовичу – слабому и не отличавшемуся способностями полководца князю. Неудивительно, что Мстислав Романович никак не использовал свои возможности великого князя Киевского для общерусского дела.

В 1215 г. Мстислав резко меняет направление приложения своих сил. Совершенно неожиданно он уходит из Новгорода и занимает галицкий стол. Произошло это перемещение из северо-западной части русских земель на крайне западные следующим образом.

Польский князь из династии Пястов Лешек Краковский находился в состоянии резкого конфликта с королем Венгрии Андрашем (Андреем) II Арпадом. Ранее они были союзниками и совместно захватили Галицко-Волынское княжество, территория которого была поделена между поляками и венграми (в Галич венгерский король посадил своего сына – принца Кол омана). Однако поляки и венгры недолго оставались союзниками – вскоре Андраш II захватил всю территорию княжества, что сделало Лешека Краковского его непримиримым врагом. Но польский князь не имел достаточно сил, чтобы начать войну с Венгрией, и он предпочел склонить к освободительному походу Мстислава. И поразительно – князь новгородский без раздумий оставляет новгородский стол, чтобы изгнать венгров из русских земель. Перед уходом он объяснил горожанам на вече мотивы своих действий: «Есть у меня дела на Руси; а вы вольны в князьях».

Придя с небольшой дружиной в Галич, Мстислав изгоняет венгерских ставленников – воеводу Бенедикта Лысого и боярина Судислава. Однако вскоре вместе со своим новым союзником князем Даниилом Романовичем Волынским (за которого он выдал замуж свою дочь) бывший новгородский князь вынужден был начать военные действия не только против венгров, но и против поляков. Хотя Мстислав (понимая, что сил у него недостаточно) крайне не хотел столкновения с объединенными венгерско-польскими силами, но был вынужден поддержать своего нового родственника. Дело в том, что Даниил, будучи уверенным в поддержке Мстислава, по своей инициативе напал на Лешека Краковского, а тот вновь объединился с Андрашем II и начал наступление на земли княжества. Сначала польско-венгерское войско взяло Перемышль и Городок, а потом, после осады, и Галич.

Таким образом, первый приход Мстислава на западно-русские земли, хотя и не по его вине, окончился неудачно. Но это явно не смутило жаждавшего воинских подвигов князя. Сначала он собирался пойти походом на половцев, но потом решил возвратиться в Новгород, где после его ухода сторонники владимиро-суздальских князей призвали на княжение сына Всеволода Большое Гнездо Ярослава. Последний, узнав о подходе бывшего князя новгородского к городу, выслал навстречу ему отряд численностью в 100 воинов (что показывает, насколько невелика была дружина и самого Мстислава), но он полностью перешел на сторону Мстиславав. Таким образом, выиграв схватку без пролития крови, Мстислав в феврале 1216 г. вошел в Новгород.

В ответ Ярослав захватил Торжок (что сделало невозможным подвоз в Новгород продовольствия, и там начался голод), заковав в цепи захваченных в городе новгородцев. Это заставило Мстислава выступить в поход против владимиро-суздальских князей. Мстислав также понимал, что это наиболее благоприятный момент для начала военных действий, учитывая, что в стане противника не было единства. Власть в княжестве захватил младший сын Всеволода Большое Гнездо Юрий, а старший, Константин Ростовский, был лишен отцом наследства. Мстислав даже заявил, что идет отстаивать не только попранные права Новгорода, но и Константина Ростовского (что должно было подорвать единство владимиро-суздальского войска).

В походе участвовали кроме новгородцев также небольшой торопецкий отряд и сильная дружина псковичей во главе с братом князя новгородского Владимиром, а позже присоединились и смоляне под командованием Владимира Рюриковича.

Предполагая, что Ярослав Всеволодович находится в Твери, Мстислав направился именно туда. При этом он отверг вполне логичное предложение взять Торжок, мотивируя это тем, что не хочет разорять новгородскую землю. В тверской земле Мстислав захватил небольшие города Шешю и Дубну, а его союзники – Коснятин. Там же к нему присоединился и Константин Ростовский с 500 ростовскими дружинниками.

21 апреля 1216 г. противостоящие войска встретились на реке Липица, где и состоялась решающая битва. Не вызывает сомнения, что если бы Мстислав потерпел поражение, то младшие Всеволодичи попытались бы захватить и другие русские княжества кроме Новгородского, что привело бы к широкомасштабной усобице (особенно опасной в преддверии появления монголо-татар). Чрезвычайно показательны слова, сказанные Юрием Ярославу в преддверии сражения: «Мне, брат Ярослав, Владимирская земля и Ростовская, а тебе Новгород; а Смоленск брату нашему Святославу, а Киев дадим черниговским князьям, а Галич – нам же».

Как и у Мстислава, войско Всеволодичей состояло из союзных дружин – Владимира, Переяславля, Бродов, Мурома и Суздаля, а также бродников (кочевые племена славянского происхождения из низовий Дона, которые, вероятно, вышли из нижнего Подунавья).

Сначала хотелось бы привести подробное описание битвы и последующих сразу за ним событий новгородским летописцем, являющееся наиболее ценным свидетельством об этом историческом противоборстве: «Мстислав же и Владимир позвали Константина и долго с ним советовались, взяли у него крестное целование, что не изменит, и выступили. И той же ночью объявили тревогу, всю ночь стояли со щитами и перекликались во всех полках. И когда вострубили в полках Константина, и Юрий и Ярослав услышали, хотели даже побежать, но потом успокоились. Наутро же пришли князья к Липицам, куда их вызвали на бой, а суздальцы за эту ночь отбежали за лесистый овраг. Есть там гора, зовется Авдова, там Юрий и Ярослав поставили свои полки, а Мстислав, Владимир, Константин и Всеволод поставили свои полки на другой горе, которая зовется Юрьева гора, а между двумя горами ручей, имя ему Тунег. И послали Мстислав и Владимир трех мужей к Юрию, предлагая мир: «Если же не дашь мира, то отступите далее на ровное место, а мы перейдем на ваш стан или же мы отступим к Липицам, а вы займете наш стан».

Юрий же сказал: «Ни мира не приму, ни отступлю. Пришли через всю землю – так разве этой заросли не перейдете?»

Он надеялся на укрепление, ибо они оплели это место плетнем и наставили колья, и стояли там, говоря: «Могут напасть на нас ночью». Узнали об этом Мстислав и Владимир и послали биться молодых людей, и те бились весь день до вечера, но бились не усердно, ибо была буря в тот день и очень холодно. А утром решили перейти к Владимиру, не завязывая стычек с их полками, и начали собираться в станах. Те же увидели с горы и стали спускаться, говоря: «Вот они и бегут». Но эти, придя, их отбили назад. Тут подошел Владимир Псковский из Ростова, и стали совещаться. И сказал Константин: «Брат Мстислав и Владимир, если пойдем на виду у них, то они ударят нам в тыл, а, кроме того, мои люди не дерзки в бою и разбредутся по городам».

И сказал Мстислав: «Владимир и Константин, гора нам не поможет, и не гора нас победит. Надеясь на крест и на правду, пойдемте на них».

И начали устанавливать полки. Владимир же Смоленский поставил свой полк с края, далее стал Мстислав и Всеволод с новгородцами, и Владимир с псковичами, далее Константин с ростовцами. Ярослав же стал со своими полками, и с муромцами, и с городчанами, и с бродниками против Владимира и смольнян. А Юрий стал против Мстислава и новгородцев со всеми силами суздальской земли, его меньшая братия – против Константина.

Начали Мстислав с Владимиром воодушевлять новгородцев и смольнян, говоря: «Братья, мы вступили в эту сильную землю; станем же твердо, надеясь на Бога, не озираясь назад: побежав, не уйдешь. Забудем, братья, дома, жен и детей, а уж коли умирать – то, кто хочет, пеший, кто хочет – на конях».

Новгородцы же сказали: «Не хотим погибать на конях, но, как отцы наши на Колокше (имеется в виду битва на Колокше в 1096 г., в которой новгородцы помогли князю Мстиславу Владимировичу одержать победу над его противником Олегом Святославичем. – Авт.), будем сражаться пешими».

Мстислав был этому рад. Новгородцы же, сойдя с коней и сбросив одежду и обувь, выскочили босыми. А молодые смольняне тоже спешились и пошли босыми, обвив себе ноги.

А вслед за ними Владимир отрядил Ивора Михайловича с полком, а сами князья поехали за ними на конях. И когда полк Ивора был в зарослях, споткнулся под Ивором конь, а пешие воины, не ожидая Ивора, ударили на пеших воинов Ярослава, и, воскричав, они подняли кии, а те – топоры, они ринулись, а те побежали, и начали их бить, и подсекли стяг Ярослава. И приспел Ивор со смольнянами, и пробились к другому стягу, а князья еще не доехали. И, увидев это, Мстислав сказал: «Не дай Бог, Владимир, выдать добрых людей».

И ударили на них сквозь свои пешие полки, Мстислав своим полком, а Владимир – своим, а Всеволод Мстиславич с дружиной, а Владимир с псковичами, подошел и Константин с ростовцами. Мстислав же проехал трижды через полки Юрия и Ярослава, посекая людей – был у него топор, прикрепленный петлею к руке, им он и сек. Так сражался и Владимир. Шел великий бой, досеклись и до обоза. Юрий же и Ярослав, увидев, что их косят, как колосья на ниве, обратились в бегство с меньшею братьею и муромскими князьями. Мстислав же сказал: «Братья новгородцы, не обращайтесь к добыче, продолжайте бой: если они вернутся, то сомнут нас».

Новгородцы же не ради добычи бились, а смольняне бросились на добычу и обдирали мертвых, а о бое не думали. Побеждены же были сильные суздальские полки 21 апреля в четверг, на вторую неделю после Пасхи.

О, велик, братия, промысел Божий! На том побоище убили из новгородцев в схватке только Дмитра-псковитина, Антона-котельника, Ивана Прибышинича-ткача, а в отряде Иванка Поповича, терского данника, а в смоленском полку был убит один Григор Водмол, знатный муж. А все остальные были сохранены силою честного креста и правдой.

О, многих победили, братья, бесчисленное число, ибо убитых воинов Юрия и Ярослава не может вообразить человеческий ум, а пленников во всех новгородских и смоленских станах оказалось шестьдесят мужей. Если бы предвидели это Юрий и Ярослав, то пошли бы на мир: ибо слава и хвала их погибли и сильные полки стали ни во что. Было ведь у Юрия семнадцать стягов, а труб сорок, столько же и бубнов, а у Ярослава тринадцать стягов, а труб и бубнов шестьдесят. Говорили многие люди про Ярослава так: «Из-за тебя сотворилось нам много зла. О твоем клятвопреступлении сказано было: «Придите, птицы небесные, напейтесь крови человеческой; звери, наешьтесь мяса человеческого». Ибо не десять человек было убито, не сто, а тысячи и тысячи, а всех избитых девять тысяч двести тридцать три человека. Можно было слышать крики живых, раненных не до смерти, и вой проколотых в городе Юрьеве и около Юрьева. Погребать мертвых было некому, а многие, бежавшие к реке, утонули, а другие раненые умерли в пути, а оставшиеся в живых побежали кто к Владимиру, а иные к Переяславлю, а иные в Юрьев.

Князь же Юрий стоял напротив Константина и увидел побежавший полк Ярослава, и он тогда прискакал во Владимир к полудню на четвертом коне, загнав трех коней, в одной сорочке, даже подседельник потерял. А началось сражение в обеденное время. Во Владимире же остался небоеспособный народ: попы, чернецы, женщины, дети, и, увидев всадника, обрадовались, думали, что это послы от князя, а им ведь говорили: «Наши одолеют». И вот Юрий прискакал один и стал ездить вокруг города, говоря: «Укрепляйте город». Они же, услышав, пришли в смятение, и был вместо веселия плач. К вечеру же прибежали сюда люди: кто ранен, кто раздет, то же продолжалось и ночью. А утром, созвав людей, Юрий сказал: «Братья владимирцы, затворимся в городе, авось отобьемся от них».

А люди говорят: «Князь Юрий, с кем затворимся? Братия наша избита, иные взяты в плен, а остальные прибежали без оружия. С чем станем обороняться?»

Юрий же сказал: «Все знаю, но не выдавайте меня ни брату Константину, ни Владимиру, ни Мстиславу, чтобы я сам мог выйти из города по своей воле». Они ему это обещали.

Ярослав тоже прискакал один в Переяславль на пятом коне, четырех загнав, и затворился в городе. И не довольно было ему прежнего злодейства, не насытился крови человеческой, избив множество людей в Новгороде, в Торжке и на Волоке, но и теперь, уже бежав, он велел захватить новгородцев и смольнян, которые пришли по торговым делам в его землю, и всех новгородцев заточить в погреба, а других в гридницу, где они задохлись от скопления множества людей, а иных велел загнать в тесную избу и удушил их там – сто пятьдесят человек, а отдельно заточили пятнадцать человек смольнян – эти остались в живых.

Князья же из Ростиславова племени, милостивые и добрые к христианам, весь день оставались на месте боя. Если бы погнались за ними, то Юрию и Ярославу не уйти бы было и город Владимир бы захватили. Но они осторожно подошли к Владимиру, и, объехав его, остановились в воскресение до обеда, и решали, откуда взять город. И в ту же ночь загорелся в городе княжий двор, и новгородцы хотели вторгнуться в город, но Мстислав не позволил им этого, а во вторник в два часа ночи загорелся весь город и горел до рассвета. Смольняне же просили: «Вот, кстати, нам сейчас взять город». Но Владимир не пустил их. И обратился Юрий с поклоном к князьям: «Не трогайте меня сегодня, а завтра я выеду из города».

Утром же рано выехал Юрий с двумя братьями, и поклонился князьям, и сказал Мстиславу и Владимиру: «Братия, кланяюсь вам и бью челом: дайте мне жить и накормите хлебом. А Константин, мой брат, в вашей воле».

И дал им многие дары, они же даровали ему мир. Мстислав же и Владимир рассудили их: Константину дали Владимир, а Юрию – Городец Радилов. И так, поспешно забравшись в ладьи, владыка, княгини и все люди отправились вниз по реке. Сам же Юрий вошел в церковь Святой Богородицы, поклонился гробу своего отца и, плача, сказал: «Суди Бог брата моего Ярослава – он довел меня до этого».

Хотя летописец не скрывает своего негативного отношения к владимиро-суздальцам, но его описание сражения достаточно объективно. Однако остается открытым вопрос о численности противостоявших войск и реальных потерях – данные Новгородской летописи в этом отношении недостаточны или вызывают сомнение.

Согласно имеющимся сведениям о количестве стягов (под которыми подразумеваются не только знамена, но и количество войск, находившееся под ними) той и другой стороны, а также некоторым другим косвенным данным, можно довольно точно предположить, что войско Мстислава с союзниками насчитывали около 15 тысяч воинов, а численность войска Всеволодичей было примерно в два раза больше. Таким образом, даже эти данные подтверждают полководческий дар Мстислава, сумевшего при таком невыгодном соотношении сил нанести противнику сокрушительное поражение. Особенно следует подчеркнуть, что именно натиск новгородцев, которыми командовал их князь, и определил окончательно исход сражения.

Не менее красноречивы и цифры потерь. Понятно, что новгородские источники здесь пристрастны и приведенные ими цифры не стоит принимать некритично. Но уже Никоновская летопись дает более приближенные к реальности данные – она оценивает потери войска Мстислава в 550 человек, а Всеволодичей в 17 тысяч 200. Правда, летописец специально оговаривается, что это численность потерь без учета «пешцев». Во всяком случае, не вызывает сомнения, что потери Всеволодичей не менее чем на порядок превышали потери Мстислава.

В 1218 г. Мстислав решил вместе с отрядом половцев и дружиной Владимира Рюриковича вновь пойти походом на Галич, чтобы изгнать оттуда оккупантов. Город он взял без сопротивления, но в следующем году поляки и венгры совместно выступили против Мстислава. Его войска потерпели поражение в битве под Городком (а сам город был сдан венграм по приказу галицкого боярина Судислава), что заставило князя покинуть Галич.

Но Мстислав упорно стремился к изгнанию оккупантов и в 1220 г. опять идет походом на галицкую землю. Навстречу войску Мстислава вышел венгерский бан Фильний, в войске которого также был галицкий отряд под командованием Судислава и польский отряд. Противники встретились неподалеку от Галича, где и состоялось сражение.

Перед началом сражения войска противоборствующих сторон располагались следующим образом. Фильний разделил свое войско на две части, находившиеся довольно далеко друг от друга (это лишало их возможности быстрого взаимодействия), – сам вместе с галицким отрядом занял левый фланг, а поляков поставил на возвышенное место на правый.

Мстислав тоже решил не действовать в линейном строю, а разделил войско, но уже на три части. Такое построение дало ему во время сражения значительно большие, чем у противника, возможности для проведения маневра. Одной, самой сильной и многочисленной, частью командовал лично Мстислав, неподалеку от нее была вторая (значительно меньшая по численности) под началом Владимира Рюриковича, а третья состояла из половцев и стояла в отдалении от первых двух.

Сражение Мстислав начал совершенно нестандартно, что и обеспечило ему победу над превосходящим его численно венгерско-польско-галицким войском. Несмотря на протесты не одобрившего его плана Владимира Рюриковича он отошел от него на возвышение. Увидев, что Владимир Рюрикович остался один, а Мстислав занял позицию для обороны, поляки решили атаковать. Они ударили по Владимиру Рюриковичу и погнали его. Увлекшись погоней, поляки (составлявшие большинство союзного войска) оставили одних венгров и галицкий отряд, чем не преминул немедленно воспользоваться Мстислав. Во главе отряда тяжеловооруженной конницы он стремительно нанес фронтальный удар по Фильнию и Судиславу. Одновременно половцы ударили с левого фланга и с тыла. Схватка продолжалась недолго, вряд ли более четверти часа, но за это время вражеское войско было почти полностью уничтожено.

В это время к месту битвы возвратились поляки, которые нанесли значительные потери Владимиру Рюриковичу и захватили много пленных. Не ожидая нападения, они растерялись под неожиданным совместным ударом новгородцев и половцев и были разгромлены.

Отметим, что в битве Мстислав, как всегда, продемонстрировал свою личную храбрость и под ним были убиты два коня.

После одержанной победы Мстислав подошел к Галичу, но, несмотря на то, что в нем остался лишь небольшой венгерский гарнизон, взять эту хорошо укрепленную крепость оказалось непросто. Венгры были уверены, что смогут выдержать длительную осаду, но Мстислав опять действовал не так, как ожидал противник. Вместо длительной осады он, спустя 17 дней, сделал подкоп. Благодаря подкопу его воины сумели проникнуть внутрь Галича и открыть ворота изнутри основным силам.

Но все эти блестящие победы ушли в никуда. На следующий год после взятия Галича Мстислав под влиянием галицких бояр заключил союз с Андрашем II и обручил с ним свою дочь Марию. Более того, для «обеспечения крепости» союза Мстислав отдал Андраши Перемышль. Таким образом, он собственными руками создал условия для восстановления в крае венгерского (и опосредованно польского) влияния вместо того, чтобы воспользоваться достигнутой победой и расширить границы русских земель на запад. Не меньшей ошибкой Мстислава было и то, что он простил лидера провенгерской боярской группировки Судислава. Князь не только его не казнил за измену, но и отдал в управление Звенигород.

Однако в это время на русские земли надвигалась опасность значительно более серьезная, чем польская или венгерская. В 1223 г. в Галич приезжает еще один зять Мстислава – половецкий хан Котян. От Котяна Мстислав узнал, что на русские земли с востока идут страшные завоеватели. Котян умолял Мстислава о помощи в борьбе с ними. При этом он использовал в качестве аргумента не только привезенные с собой богатые дары, но и убеждал князя, что вслед за половецкими нападению подвергнутся и русские земли. Как точно сказал Котян: «Нашу землю нынче отняли татары, а вашу завтра возьмут, защитите нас; если же не поможете нам, то мы будем перебиты нынче, а вы – завтра».

Мстислав понял всю величину надвигающейся угрозы и активно способствовал тому, чтобы в Киеве собрался совет русских князей, на котором и было принято решение совместно выступить против монголо-татарского нашествия. Как сказал на совещании князь галицкий: «Если мы, братья, не поможем им, то они передадутся татарам, и тогда у них будет еще больше силы». Видимо, именно этот довод убедил не слишком ладивших друг с другом князей объединить свои силы.

По решению совета князей были собраны дружины, и вскоре они выступили в поход. Кроме Мстислава Удатного в походе приняли участие еще 20 русских князей, а также половцы под командованием князя Яруна. Всего русско-половецкое войско насчитывало, по разным оценкам, от 80 до 100 тысяч воинов.

Отметим, что в объединенном войске так и не было создано единого командования. Согласно уговору, решения должны были приниматься на совете князей, в котором сразу же обозначились два центра влияния – великого князя Киевского Мстислава Старого и Мстислава Галицкого, который с полным основанием считал себя наиболее опытным среди князей полководцем. Но, несмотря на отсутствие необходимого единоначалия, князья были полностью уверены в победе, зная от половцев, что монгольское войско значительно уступает в численности русско-половецкому.

Первым перешел Днепр Мстислав с дружиной из тысячи воинов, напал на монгольский передовой отряд и полностью его разгромил (отрядного командира Гемябека пленил и отдал половцам). После этого все остальные князья также переправились через Днепр. Почти сразу же на Половецком поле они встретили монголо-татарский отряд и разбили его. Легкость победы была обманчива, монголо-татар было немного, и их целью было сопровождение отнятого у половцев скота. Но произошедшее способствовало тому, что у большинства князей появилась иллюзия о слабости противника, боеспособность которого они оценивали ниже, чем половцев. Только воевода Мстислава Юрий Домамерич (к которому никто не прислушался) был с этим не согласен и высоко оценил нового противника.

Через восемь дней русско-половецкое войско достигло реки Калка, где сразу произошло небольшое столкновение передовых русского и монголо-татарского дозоров, после которого кочевники отступили. Когда на левом берегу Калки появились основные монголо-татарские силы, между князьями сразу же проявились противоречия. Великий князь Киевский считал, что следует ждать непрятеля на возвышенном и каменистом правом берегу, где необходимо построить укрепленный лагерь. В свою очередь, все остальные князья решили переправиться на левый берег и напасть на противника первыми. Такое решение они приняли, убедившись, что вражеское войско действительно значительно меньше русско-половецкого. В этом они не ошибались – монголотатар под командованием талантливого полководца Субэдея и темника Джэбэ-нойона было по разным оценкам от 20 до 30 тысяч.

Сражение началось утром 31 мая, когда русско-половецкое войско (кроме начавшего укреплять свой лагерь Мстислава Старого) переправилось через Калку. Мстислав Удатный (который на поле боя, когда отсутствовал его главный соперник – великий князь Киевский, фактически принял на себя полномочия командующего) с самого начала сражения допустил серьезные ошибки. Во-первых, он не дождался переправы черниговцев, что уменьшило его силы. А во-вторых, что было значительно более серьезно, – он атаковал противника не основной массой войск (тогда бы, скорее всего, монголы были бы сразу смяты), а небольшими силами. Кроме того, часть русских сил только переправилась через реку и еще не успела построиться в боевые порядки ко времени начала сражения.

Тверской летописец позднее обвинил Мстислава Удатного в том, что это по его вине Мстислав Старый и Мстислав Черниговский не были предупреждены о времени начала сражения, но эти сведения (во всяком случае, в отношении великого князя Киевского, который сам отказался переправляться через Калку) вызывают серьезные сомнения. Однако то, что Мстислав Удатный стремился получить лавры главного победителя монголо-татар и поэтому принимал непродуманные решения, сомнения не вызывает.