Новые байки старого психиатра

– Понятно. И еще, скажи, пожалуйста, весной ты называл себя Михаилом Архангелом. Это было перевоплощением?

– Нет, я одновременно был и собой, и им.

– Это как сон был, или наяву все происходило?

– Даже и не знаю… Ну, вроде как в фантастическом мире все происходило.

– Ну что, Григорий, в больницу поедем?

– Поедемте, если надо.

Что же за болезнь у Григория? Однозначно эндогенный процесс – шизофрения. В какой именно форме? А вот тут поостерегусь с однозначными выводами. По моему скромному мнению, у Григория была некая окрошка из множества шизофренических форм. Однако же ингредиенты параноидной шизофрении, не были заметны. Не уловил я идей преследования, воздействия, отношения.

Мама Григория порадовалась, что тот стал послушным и спокойным. Но в действительности, это не улучшение состояния, а признаки формирующегося шизофренического дефекта. У Григория нарастает негативная, дефицитарная симптоматика. Выражается это в эмоционально-волевом оскудении и снижении жизненной активности. Так что, поводов для радости, к сожалению, нет.

Нет, без работы нас никогда не оставят. Поедем в отдел полиции к мужчине шестидесяти лет, который с чего-то решил запсихозничать.

В дежурной части майор рассказал:

– Привезли его из магазина «Притяжение», он там стеллаж алкоголя расколотил. Но убегать даже и не пытался, стоял и улыбался как дурак. Хотя, тут можно и без «как» обойтись. Разговаривать с ним вообще невозможно, несет какую-то бессмыслицу. Документов у него нет, о себе ничего не говорит. В общем, так мы ни до чего не дознались. Идите, может у вас получится.

Признаться, ожидал я увидеть некоего маргинала-деграданта. Однако в клетке сидел прилично одетый седовласый мужчина, весьма представительного вида. «Дили-дили-или», – многозначительно сказал он и внимательно посмотрел на нас.

– Ну да, как-то так. Вас как зовут?

– Зовут-не зовут, а у двух братьев из этого дома вчера были три тэ. Но это не та система. Вот и думайте, как летать туда-сюда. Мне тоже, извините, не очень нравится, что после света нужно убегать куда-то.

– Все правильно. Ну а зачем вы в магазине погром устроили?

– Нет, нужно по-другому погром перечислять. Ведь магазин куда уносят? Тут и площадь, и инженеры, и автодороги с женским хором. Дили-дили-дили, вот и решайте без утверждений и всяких непонятных потоков.

– Да, согласен, тут с вами не поспоришь.

У этого больного была шизофазия – речевая разорванность. Несмотря на грамматически правильное построение предложений, общий смысл сказанного был совершенно непонятен. Возникает эта бяка от того, что нарушается логическая последовательность ассоциаций. Например, у человека с ненарушенным мышлением, эта последовательность может выглядеть так: веселье – радость – улыбка – праздник – хорошее настроение. А у больного с шизофазией, вот так: веселье – пальто – комары – дерево – портфель.

Шизофазия – это не самостоятельное заболевание, а всего лишь один из симптомов, чаще всего, шизофрении. И здесь надо подчеркнуть, что симптом необязательный, возникает он далеко не у всех больных. Но поскольку «шизофренические» диагнозы на догоспитальном этапе мы выставлять не вправе, ограничился я дежурным «бредовое расстройство».

В итоге, свезли мы болезного в психиатрическую больницу как неизвестного.

А дальше нам обед разрешили. Эх, чуть не забыл: я ведь сегодня без еды на работу-то приперся. А потому, в магазин заехали. Мои парни тоже кой-чего прикупить решили. Стоим у кассы, впереди нас двое. И тут смотрим, как какой-то весьма поддатый молодой человек докопался до невысокого мужчины интеллигентного вида.

– О, гля, йогуртов набрал! Наверно, здоровым будешь, да? О, блин, да у тебя еще и перстень на пальце! Ты че, крутой мэн, да?

– Слушай, да чего ты ко мне прикопался, иди уже своей дорогой! – ответил мужчина.

– Не, а ты че такой борзый-то, а? Че, побазарить, что ли, хочешь? Короче, выходи, я тебя на улице жду!

– Не, дружище, погоди, ща мы расплатимся, и ты с нами побазаришь! Жди нас и никуда не уходи! – сказал фельдшер Гера, внушительно возвышавшийся надо всеми.

– Да уж, давай-ка на деле проверим твою крутизну! – добавил фельдшер Виталий, хоть и не такой высокий, но тоже крепкий и мускулистый.

– Не, вы че, мужики? – испуганно уставился на них парень, мгновенно утративший свою храбрость. – Какая крутизна? Я просто спросил и все!

И после этих слов мгновенно испарился, словно его никогда здесь и не было.

У медицинского корпуса стоял и мрачно дымил врач Прохоров.

– Иваныч, Сергей Виталич умер.

– Эх, е мое! А как же получилось-то?

– Он на даче один был, жена дома осталась. Сегодня, когда он на работу не вышел, Викентич до него дозвониться не смог. Тогда жене позвонил. Она туда приехала, смотрит, на столе стоит тарелка супа, а он мертвый в кресле, уже окоченевший. Вот так… Про похороны пока ничего неизвестно, вскрытие будет завтра.

– Нда… Ему сколько было-то? Лет пятьдесят?

– Да что ты, Иваныч, шестьдесят четыре! Просто он выглядел моложаво.

– Деньги, как всегда, Андрей Ильич будет собирать?

– Нет, на этот раз старшие врачи по сменам.

– Ладно, пойду Викентичу сдам.

Да, вот и еще одно доказательство, что здоровый образ жизни не является надежной страховкой от преждевременной смерти. Покойный Сергей Виталич отродясь не имел вредных привычек, не позволял никаких излишеств, был спортивным, закаливался, всегда держал себя в тонусе. А вот поди ж ты…

На обед я себе купил, стыдно признаться, лапшу-бэпэшку. Нет, не потому, что денег не было, просто очень люблю я это дело. Дома-то мне супруга не разрешает такое есть. Но когда все же изредка соглашается, то строго-настрого предупреждает, чтоб не вздумал кому-то рассказывать. Мол, подумают люди, что жена вообще ничего не готовит.

Ну и все, пообедали, теперь можно и прилечь.

Да, вот это прилег! Смотрю, Виталий с Германом уже бодрствуют, на кухне чаек попивают. Во, говорю, времени скоро пять, а у нас еще ни в одном глазу, ну в смысле, ни одного вызова! И только сказал, как сразу вызов прилетел. Ну и поделом мне. Ведь нарушил я одну из скоропомощных заповедей: никогда не радуйся вслух спокойствию на смене! Поедем на травму головы у мужчины сорока девяти лет.

В маленьком частном домишке было грязно и неуютно. Небритый мужчина с распухшим носом, подбитым глазом и залитым кровью лицом, прижимал к голове какую-то тряпку.

– Что случилось, уважаемый?

– Да так, с бабой своей поцапался…

И тут, как грозный тайфун, влетела разъяренная женщина.

– Что, жалуешься, да, сволота пользованная? Ты че, разве не за дело получил? Кто меня «дыркой» и «помойкой» назвал, а? Да за такие слова я тебя вообще, <самка собаки>, могла зарезать <на фиг>! Я шесть лет отсидела за тяжкие телесные, меня зона не пугает!

И она, надо сказать, была весьма убедительна. Фельдшеры мои уж собрались ее выпроводить, но она, быстро остыв, сказала:

– Не, парни, все, хорош. Больше не буду его обижать. Он и так, по жизни обиженка. Сейчас я вещи соберу и уйду от этой падали.

На темени – весьма приличная ушибленная рана, продолжавшая кровить. Пострадавший был каким-то сонливым, заторможенным, жаловался на головную боль и тошноту. Нда, как бы тут не оказалось перелома свода черепа с гематомой.

В приемном отделении городской больницы мои опасения, к сожалению, полностью подтвердились. А потому, увезли мы его в нейрохирургию областной больницы. Да, вот такие покатушки у нас получились.