Таверна «Не Уйдёшь!»

Артур поморщился:

– Да ну!

– Я это к тому говорю, что тот сайт, на котором ты видел фотографию Эллы, скорее всего, не имеет к ней никакого отношения и её фото попало туда через десятые, пардон, нечистые руки…

Тут принесли десерт.

– Если бы моя жена размещала свои фото в соцсетях… даже не представляю, что бы я с ней сделал, – с этими словами Майкл резким жестом предложил Артуру десерт, но тот отказался, потому что в этот момент курил.

Он выдохнул дым:

– А вот это уже нетерпимость к соцсетям! Надеюсь, это лечится.

Когда вышли на улицу, Артур снова вспомнил про Эллу.

– У неё такой чудесный смешной ротик…

И, стоя возле машины, он ещё десять минут в красках рассказывал о том, что она этим ротиком вытворяла.

* * *

Подъездная дорога, которая вела к голливудскому особняку Майкла, была настолько крутая, что со стороны была похожа на бетонную стену. Когда он купил этот дом середины ХХ века с потрясающим видом на город, ему казалось, что подниматься по этой дороге – ужасное мучение. Чтобы забраться наверх, нужно выехать на обочину, развернуться, проехать немного назад и затем очень быстро повернуть на 90 градусов, чтобы не поцарапать днище. Позже, Майкл оценил крутость подъезда: жене не так?то просто будет выбраться из дома.

В холле его встретила жена Адель, миловидная темноволосая 25?летняя женщина приятной полноты, и четырёхлетний сын Макс. Расцеловав домочадцев, вручив жене цветы, Майкл направился в свой кабинет. Адель с Максом проследовали за ним.

– Я приготовила отбивные с овощным рагу.

– Папа, давай поиграем в футбол!

Переодеваясь, он размышлял, сможет ли осилить приготовленный женой обильный ужин – ведь он уже наелся в кафе. Он сказал, что сперва погоняет с сыном мяч, а потом поужинает. На лужайке, играя в футбол, он поддавался ребенку, пропускал удары, чтобы больше побегать. И когда семья собралась за столом, почти проголодался. Он посмотрел на часы – циферблат показался ему спокойным, стрелки сонными, мирными.

– Ты ешь без аппетита, ты где?то успел поужинать! – заметила Адель.

Тут он вспомнил миссис Юргенс, вызвавшую массу довольно неожиданных эмоций.

– Просто… я встретил одну неприятную мадам, которая испортила мне весь аппетит.

И он напомнил прошлогоднюю историю, когда вдова поступила в ЛОР?отделение с жалобами на острую боль в правом ухе. Осмотр ничего не выявил, врачи склонялись к тому, что у пациентки нервно?психическое расстройство и ей надо обратиться к соответствующему специалисту, но её пришлось госпитализировать по звонку одного высокопоставленного чиновника.

– Он такой влиятельный, что по его указке ты госпитализировал психически больную тётку?

– Да, Адель, я пошёл на поводу в обмен на то, чтобы Управление наркоконтроля закрыло дело в отношении моего многогрешного анестезиолога.

– Но как ты её лечил?

– Плацебо, то есть под видом лекарства ей капали в ухо дистиллированную воду, делали физиотерапию, и так далее. Под влиянием мнимого лечения она почувствовала себя лучше и через неделю попросилась на выписку.

С приближением ночи Майкл сделался необычайно ласков и разговаривал с женой, улыбаясь нежной улыбкой, способной растопить самое холодное сердце в мире. Он согласился купить набор дизайнерских кресел?«лебедей» чёрного цвета, который так любила Адель. По её мнению, чёрный – это и не цвет, и не сумма цветов. Это парадокс, воплощение тайны, опасности, бездны. Не каждый способен жить в доме, сплошь наполненном чёрным цветом, в окружении чёрных стен, ковров, стеллажей, столов, стульев и кухонной утвари. Майкл противился такому экстремальному подходу к домашнему уюту, покупка каждой вещи чёрного цвета давалась Адель с трудом, что же касается спальни – здесь она была полновластной хозяйкой, здесь всё, включая постельное бельё, было выдержано в абсолютном чёрном цвете, которого, по её мнению, не может быть «чуть больше» или «чуть меньше».

Ночью, после продолжительной прелюдии дрожащий от нетерпения Майкл попытался войти, но Адель плотно сомкнула ноги:

– Ты никуда не войдёшь! Никакого интима!

В недоумении он вскрикнул: «Что??!»

Она спокойно продолжила: «Я забочусь о твоей безопасности. Ты перевозбудился, сердце колотится, как бешеное, а вдруг оно не выдержит?! Нет, я слишком люблю тебя, чтобы позволить тебе умереть во время секса».

– Пожалуйста, Адель, я не могу сдерживаться!

– Ты должен уметь сдерживаться. Если ты сможешь контролировать свой эмоциональный выхлоп, то станешь органичной частью окружающего мира.

Супруги стали пререкаться. Майкл, хоть и извинился за то, что резко разговаривал днём по телефону, в своё оправдание стал приводить известные ему случаи, когда девушки без сопровождения мужа оказывались в опасном месте и с ними происходили разные ужасные вещи. И во всех несчастных случаях есть доля вины самой жертвы. Адель предъявила за его грубый тон:

– Ты плохо со мной разговаривал!

– Да, но я был прав!

– Нет ничего скучнее иногда, чем быть правым.

Потомив его ровно столько, чтобы он прочувствовал свою вину, она позволила ему войти, и они занялись любовью.

* * *

Груженый металлоконструкциями Dodge Ram остановился возле одноэтажного с мансардой дома, выполненного в немецком стиле, фасады его были украшены декоративными деревянными фахверками. Открылась дверь, из грузовика выбралась миссис Юргенс и прошла в дом.

По кухне слонялся Клэй, планомерно на ходу уничтожая начиненную свининой булочку.

– Ты приехала, мам!

Бросив взгляд на улицу, он спросил:

– Разгрузить заготовки?

– Нет, я завтра отвезу на фирму, это под новый заказ.

– Ну тогда я пойду поиграю в Battlefield?

– Что, такая интересная игра?

– Да, мам, очень!

Клэй направился в свою комнату, а его мать следующий час употребила на то, чтобы погуглить симптоматику заболеваний уха. И прервалась, услышав звонок. Она открыла дверь – на пороге стоял молодой человек в синей униформе:

– Добрый день, миссис Юргенс, на вашей улице снова праздник, и всё благодаря мистеру Спейси!

Она подозрительно разглядывала визитёра, а также синий микроавтобус с надписью «Spydee», припаркованный рядом с её пикапом. Молодой человек, в свою очередь, был озадачен неприветливым приёмом странной женщины с недобрым мужским лицом.

– Что не так?