Измена. Ты нас потерял

Он сдерживает себя, но я всем телом чувствую его страсть. Прижимает меня к себе все крепче, проскальзывает языком по моим губам, шумно втягивая носом воздух.

Я отчаянно хватаюсь за его шею, отвечаю на поцелуй и чувствую тех самых бабочек в животе. А может, и не все так плохо. У меня будет ребенок, и Игорь рядом, а с ним так хорошо, так спокойно, словно всю жизнь его знаю.

– Громов! – окликает мужской голос, и Игорь резко оборачивается.

Все так быстро, что я ничего не понимаю. В одно мгновение происходит сразу несколько вещей: Игорь толкает меня на асфальт, рявкает Рою: “Защищать!”, и собака прыгает прямо на меня, накрывая своим лохматым телом. Еще в полете я словно в каком-то западном блокбастере замечаю, как у мотоциклиста в непроницаемом черном шлеме и такой же черной куртке, притормозившего рядом, в руке оказывается настоящий пистолет. Хлопок, оглушительный, страшный, раздается уже когда Рой полностью перекрывает мне обзор.

Кто-то кричит. Орут про скорую и что-то совсем ужасное:

– Убили! Ой, убили! – визжит какая-то женщина.

Звук двигателя мотоцикла удаляется обратно пропорционально тому, как нарастает этот панический шум. Рой дышит тяжело, чувствую, как дрожит собачье тело, а потом спрыгивает с меня, бросается куда-то. Поднимаюсь, как в страшном сне. Какой-то мужчина спрашивает так настойчиво:

– Вы в порядке? В порядке? Встать можете?

Киваю, и с ужасом гляжу на скулящего Роя, облизывающего лицо неподвижно лежащему Игорю. Одна лапа пса вымазана в чем-то ярко-алом. Кровь!

– Боже, боже, – бормочу себе под нос, снова падаю на колени, почти подползаю к нему, обдирая кожу об асфальт. – Игорь, ты держись, я сейчас помощь позову.

Дрожащими пальцами раза с третьего набираю нужный номер, смотрю как начинающийся холодный, противный дождь оставляет на асфальте темные крапины, падает ему на куртку, размывает кровь, и ее становится еще больше.

Я вызываю скорую, что-то там лепечу, чтобы поторопились, а мне говорят, что бригада уже едет. Я роняю телефон на колени, склоняюсь над ним, закрывая собой от дождя, глажу пальцами холодную кожу на лбу, пытаюсь вспомнить хоть одну молитву, пока Рой тыкается носом мне в плечо.

Дергаюсь от странного звука. До меня не сразу доходит, что это звонит мой собственный телефон.

– Да, – зачем-то принимаю вызов, даже не посмотрев, кто звонит.

– Лис, ты где? Я сейчас приеду за тобой, – голос Макса в трубке кажется инородным, неправильным.

Конец ознакомительного фрагмента

Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна – то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») – идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Глава 12. Алиса

Я смотрю, как загорается дисплей телефона Игоря, который выпал из кармана и валяется рядом, высвечивается контакт: “Дочь”. В голове столько мыслей. Как я оставлю Роя? И с Игорем я должна быть. И дочка его одна – мамаше ведь не нужна.

– Не надо за мной приезжать, – отвечаю, едва сдерживая всхлипы, прислушиваясь в надежде услышать поблизости спасительную сирену.

– Алис, – едва различаю тихое.

– Я здесь, – склоняюсь над ним, боюсь случайно задеть и сделать хуже. – Они уже едут… нужно только немножечко потерпеть.

– Терплю, все хорошо, – я прямо вижу, как ему трудно фокусироваться. – Роя корми, пожалуйста… И Дианка дома.

– Рой не пропадет, – отвечаю скороговоркой, очень аккуратно беру его за руку. – Ты не переживай ни о чем. Я пригляжу за твоей дочкой, ты только… – начинаю реветь как дура, когда в голове всплывает это холодное, мерзкое слово. – Ты, Игорь, держись.

– Ну чего ты? Я… – он не договаривает, прикрывает глаза.

Нет, только не это, нет!

– Игорь, – зову я, уходя в истерику. Тормошу его за руку.

Меня оттаскивают какие-то люди, а потом, наконец, сквозь шум дождя и мои собственные крики прорывается та самая сирена.

Оборачиваюсь и словно в замедленной съемке вижу, как из кареты скорой помощи выбегают медики, начинают суетиться вокруг Игоря, перекладывают его на носилки.

– Я с вами поеду, – хватаю одного из врачей за рукав.

– А вы кто ему? – холодно спрашивает медик.

“Я ему никто” – загорается в голове, но вслух я неожиданно даже для самой себя выдаю другое: – Жена.

– Давайте, – кивает он на машину скорой помощи. Перебрасываются друг с другом терминами непонятными и страшными, и единственное, что я поняла точно, что Игорь не умер. И это уже заставляет меня хотя бы немного вздохнуть.

Мы усаживаемся в машину, врачи к чему-то подключают его, что-то пикает, давление ему мерят, что-то колют в вену, разрезав куртку прямо на теле. Меня теснят почти к задней двери, чтобы не мешала.

– Ты только живи, – бормочу еле слышно вместо слов молитвы. Стараюсь постоянно смотреть на него, выцеплять бледное лицо Игоря между мелькающими, закрывающими обзор спинами медиков. – Только живи, пожалуйста.

Я закусываю костяшку пальца, чтобы вновь не зарыдать в голос. Почему так? Почему с хорошими людьми всегда случается плохое?

Машина мчит на бешеной скорости, и меня начинает подташнивать. Нужно посмотреть в окно – обычно помогает от укачивания. Оборачиваюсь, гляжу на заполненную автомобилями дорогу сквозь грязные стекла задней двери и охаю: темная тень мчится следом. Обгоняя притормаживающие и сигналящие машины, вывалив язык, промокнув насквозь под дождем и не обращая внимания на лужи и опасность на проезжей части, сбивая в кровь лапы, за скорой несется Рой.