Измена. Лучше сдохну, чем с тобой!

Он хватает меня за руку, дергает к себе и лихорадочно шепчет на ухо:

– Скажи ему, что согласна, иначе я вышвырну тебя на улицу! Будешь бомжам за тарелку супа сосать, а о ребенке вообще можешь забыть!

Я чувствую себя мелкой ящеркой, попавшей в пресс. С одной стороны, пронзающий раскаленной иглой взгляд моего бывшего, а с другой – угрозы сожителя, который с легкостью воплотит их в жизнь. Я бы ни за что на свете не согласилась быть разменной монетой в их играх, но не могу позволить Эльдару забрать Сашеньку.

– Согласна, – выдавливаю я.

Этот взгляд. Как тогда, когда перед его лицом смыкались створки лифта. Шлюха. Теперь он прав: сейчас я и правда шлюха.

– Одна партия, – цедит Ваня холодно. – Победитель забирает все.

– Раздавай, – шипит Эльдар, лихорадочно сверкая глазами.

На этот раз Иван сам берется за колоду. Тасует карты, глядя на меня так сосредоточенно, что между густыми бровями залегает глубокая складочка. Я ее всегда целовала, когда он хмурился. Боже, как пережить этот вечер? И дело даже не в том, что на меня играют как на вещь, дело во всех тех воспоминаниях, которые острыми стеклами сидят под веками. С ним столько всего связано. Я так старалась вырвать из себя воспоминания о нем, но не вышло. Вот они, снова со мной.

Ваня ловко раздает карты, и я прилипаю к ним взглядом, хотя точно знаю, что бывший выиграет. Он бы не стал играть, если бы не был уверен. И мне от этого жутко.

– Фулл хаус, – твердо и жестко проговаривает он, аккуратно уложив открытые карты на стол.

Эльдар какие-то секунды мечется взглядом между его картами и своими, а потом грязно выругивается и заявляет:

– Можешь забирать эту сучку.

Его тон такой безразличный, что я начинаю задыхаться от этого потребительского отношения.

– Пойдем, Слава, – Ваня встает из-за стола, обходит его и подает мне руку.

– Я не могу, – бормочу я, не понимая, что будет теперь с моим ребенком.

– Пошла с ним, сука! – гаркает Эдик, замахивается, и я с ужасом зажмуриваюсь.

Когда открываю глаза, вижу, как Ваня перехватывает его руку, а кулаком свободный прописывает Эдику в челюсть. Тот не удерживается на ногах, падает, ударяется затылком о край бара и оседает на пол кулем.

– Ты его убил! – истерически выкрикиваю и кидаюсь к Эльдару.

Глава 3. Мирослава

– Да все с этим уродом нормально, – фыркает Ваня, хватает меня за руку и оттаскивает от Эльдара, который тихо стонет. Приходит в себя. – Пошли.

– Я никуда с тобой не пойду! – кричу я, но все же семеню за ним на своих высоченных шпильках. – Ты мне никто! Слышишь ты?!

Хочу быть такой же жестокой и холодной, как он, но меня прорывает, словно я перепила крепкого алкоголя. Все то, что я не сказала ему в том офисе, рвется наружу сейчас.

Ваня останавливается так резко, что я врезаюсь в его спину. Оборачивается, и я ловлю тот мимолетный миг, когда он не может совладать со своими эмоциями. Мгновение, и бывший снова возвращает на лицо маску непроницаемой холодности.

– Меня не волнует твое мнение, Мирослава. Ты пойдешь со мной, это не обсуждается.

Он замолкает, сжимает челюсти так, что скулы становятся идеально острыми, и вновь дергает меня на себя. Так, что я врезаюсь в его грудь и помимо своей воли вдыхаю его запах. Он все такой же, и мне хочется рыдать. Скучала по нему. И сейчас скучаю. Но лучше язык себе отгрызу, чем признаюсь в этом – дважды в одну реку не войдешь. Шарахаюсь от него, вновь пытаюсь вырвать запястье из твердых пальцев.

Не отпускает, прижимает крепко к груди и убирает за ухо растрепавшиеся волосы, смотрит внимательно, нависнув надо мной. Мое сердце пропускает удары, захлебывается кровью.

Резко отпускает меня, но сразу же смыкает руки на моей талии, поднимает и взваливает себе на плечо. Уносит прочь из этого странного дома. Держит меня строго над коленями, не задевая интимных частей тела.

Ваня выносит меня во двор и аккуратно опускает на землю. Пикает брелоком сигнализации и толкает меня к большой черной тачке.

– Садись в машину, – цедит приказным тоном.

– Я тебе не вещь! – резко развернувшись на каблуках, выкрикиваю ему в лицо. – Мы развелись. Давно. И я больше не твоя!

– Моя, – просто отвечает он и засовывает руки в карманы брюк. – Этот скот проиграл тебя мне, как ту самую вещь. Так что садись в машину, Слава. Или я сам тебя туда посажу.

– Нет, – не сдвигаюсь с места. – Я больше не заглядываю тебе в рот, когда ты говоришь. И не бросаюсь выполнять каждое ваше требование, Иван Александрович.

Внутри меня все рушится, и я точно знаю, что, если поеду с ним, себя уже не соберу. Нечего будет собирать – пыль не склеить.

– Я. Сказал. В. Машину, – цедит слова по одному, а потом вновь хватает меня за запястье.

– Ты делаешь мне больно, – выдыхаю я, попавшись на крючок его синих глаз. – Отпусти.

– Я тебе делаю больно? – усмехается он. – А ты мне не сделала, Слава, когда связалась с этим?

– Тебя не волнует, – всхлипываю я. – Мы больше не вместе.

– Пока нет, – бросает неопределенное и распахивает передо мной дверцу пассажирского сиденья. – Просто сядь в машину.

– Я лучше сдохну, чем буду с тобой, – выкрикиваю я, и он на момент зависает, морщится, словно пытаясь стряхнуть с себя мои слова.

Молча запихивает меня в машину, захлопывает дверцу и сам заскакивает за руль. Резко рвет с места и меня вжимает в спинку, которая повторяет изгибы тела и пахнет натуральной кожей.

Я смотрю на его красивые пальцы на руле и с трудом восстанавливаю дыхание.

Вновь вспоминаю о Сашеньке и до боли в суставах сжимаю в пальцах край юбки. Что мне делать? Рассказать, что мой ребенок – его сын, а не Эльдара, и попросить помочь? Или станет только хуже? Он так меня ненавидит, что может забрать ребенка у Эльдара, только чтобы отнять его у меня.

– Куда мы едем? – спрашиваю.

– Домой, – бросает, не глядя на меня.

– Разве тот дом не твой? – ловлю его взгляд в зеркале заднего вида.

– Нет, – еще один короткий ответ. – В бардачке сигареты, прикури мне.

У меня перехватывает дыхание. Зачем он так? Это наш маленький ритуал: Ваня за рулем, а я подаю ему сигарету, и наши вкусы смешиваются на фильтре. Был наш ритуал. Теперь слишком больно воспроизводить все это.

Я дрожащими пальцами достаю из бардачка пачку, прикуриваю, пачкая фильтр помадой, затягиваюсь глубоко и подношу ее к его губам. Он забирает сигарету из моих пальцев так, что касается их губами. Меня простреливает электрическим током.

– Я к тебе не вернусь, – выстраиваю я хрупкий барьер. – Вместе с тобой больше не буду.

– Не возвращайся, – пожимает плечами. – Я здесь не затем, чтобы снова играть с тобой в семью.