Онегин и Татьяна в Одессе

ТАТЬЯНА. Нет. Не знаю.

ОНЕГИН. Я какое-то время был ненастоящим. Вы бывали здесь раньше? В Одессе?

ТАТЬЯНА. Нет.

ОНЕГИН. Надеюсь, вы здоровы. У многих, кто приезжает сюда, нелады со здоровьем. Или они убеждают себя, что у них нелады со здоровьем. Все склонны в чем-то обманываться.

ТАТЬЯНА. Я совершенно здорова, благодарю вас.

ОНЕГИН. Хорошо. Это хорошо. Я сам… (Пауза). Приношу свои соболезнования в связи с безвременной кончиной князя. Он был моим другом, когда-то. Но вы это знали.

ТАТЬЯНА. Я знала, что вы знакомы. Но не знала, что вы думали о нем, как о своем друге.

ОНЕГИН. Но он говорил обо мне, как о друге, когда мы виделись в последний раз…

ТАТЬЯНА. Я не помню, чтобы он говорил о вас. И я не знала, что у вас были друзья.

ОНЕГИН (вглядываясь в тень, где стоит Ленский). У меня был один друг. (Пауза). И Ольга? Как Ольга?

ТАТЬЯНА. Вас действительно волнует, что сталось с Ольгой?

ОНЕГИН. Нет. В общем-то нет. Я просто пытаюсь…

ТАТЬЯНА. Что? Что вы пытаетесь? Что делаете?

ОНЕГИН. Я не знаю, что делаю. Не знаю, что делал все это время. Просто увидел вас и на мгновение лишился способности дышать. (Пауза). Как я понимаю, вы все еще сердиты на меня.

ТАТЬЯНА. Я не сердита на вас.

ОНЕГИН. Я много думал об этом. И вы, конечно, тоже.

ТАТЬЯНА. Я совершенно не думала. О чем? О чем мне было думать?

ОНЕГИН. Вы всегда были честной, в те дни. Теперь наконец-то научились лгать?

ТАТЬЯНА. А вы научились говорить правду?

ОНЕГИН. Чтобы сказать правду, сначала надо понять, что есть правда.

ТАТЬЯНА. Теперь это значения не имеет. Все определились давным-давно.

ОНЕГИН. Тогда почему я не могу думать ни о чем другом?

ТАТЬЯНА. Я не знаю, о чем вы думаете. Мне без разницы, о чем вы думаете. Я бы ожидала, что вы думали о человеке, которого убили.

ОНЕГИН. Каком именно?

(Они смотрят вниз на ЛЕНСКОГО и ОЛЬГУ).

Картина 2 (Месяц в деревне)

(ЛЕНСКИЙ обращается к ОНЕГИНУ, который по ходу разговора спустится по лестнице, и мы переносимся на двадцать лет в прошлое, в поместье ОНЕГИНА. ТАТЬЯНА остается на балконе и наблюдает. ОЛЬГА на диване, в другом месте. ЛЕНСКИЙ берет одну из книг ОНЕГИНА и пролистывает ее).

ЛЕНСКИЙ. Я опаздываю. Скоро мне надо идти. Меня ждут у Лариных.

ОНЕГИН. Почему по вечерам ты всегда спешишь к Лариным? Тебе там не скучно?

ЛЕНСКИЙ. Отнюдь. Там весьма приятно.

ОНЕГИН. Ах, провинциальная жизнь. Отведайте варенья. Поговорим о погоде. Налейте себе брусничной воды. Отведайте еще варенья.

ЛЕНСКИЙ. У здешней жизни есть и свои прелести.

ОНЕГИН. Эти женщины.

ЛЕНСКИЙ. Да, эти женщины.

ОНЕГИН. Красивые женщины?

ЛЕНСКИЙ. Да. Очень.

(Пока они говорят, ТАТЬЯНА спускается по лестнице, с любовью обнимает ОЛЬГУ, идет к диванчику у окна, берет книгу, удобно устраивается, чтобы почитать).

ОНЕГИН. И эти женщины постоянно болтают обо мне?

ЛЕНСКИЙ. Если на то пошло, да. Все хотят знать, что делает в деревне такой светский человек, как ты. Они думают, что Санкт-Петербург подходит такому куда как больше.

ОНЕГИН. Когда твой отец проматывает твое наследство до того, как ты успеваешь заполучить его, а богатый дядюшка призывает к своему смертному одру, разве у человека есть выбор? Поверь, мне совершенно не хотелось сидеть у кровати этого старикана, который или потчевал бы меня высокопарными лицемерными советами, или хихикал, вспоминая, скорее всего, вымышленные амурные победы полувековой давности, или пердел, как тромбон. Но дяде хватило такта откинуться до моего прибытия и оставить мне это поместье. До сих пор мне неясно, из доброты или с тем, чтобы сыграть со мной злую шутку. Самая большая услугу, которую старый может оказать молодому – заползти в гроб и надвинуть крышку, предварительно выложив деньги на стол.

ЛЕНСКИЙ. Потом, к своему удивлению, ты обнаружил, что здесь не так плохо, как ты думал, и решил остаться.

ОНЕГИН. Я ничего не решаю, если есть возможность этого избежать. Это инерция, знаешь ли. Инерция, а также тот факт, если говорить честно, а я делаю раз-другой между двумя полнолуньями, меня начала доставать моя городская жизнь. Мне обрыдли женщины и я оставил их ради книг. Потом оставил и книги, обнаружив, что с ними невозможно совокупляться. После этого мог выбирать только между азартными играми и самоубийством.

ЛЕНСКИЙ. Но теперь ты, разумеется, оценил очарование мирной деревенской жизни.

ОНЕГИН. Господи, нет. Я ненавижу ее еще сильнее. Месяц в этом месте равносилен году в любом другом. Как текла моя городская жизнь? Rost-beef, трюфли, лимбугский сыр, потом в театр, посмотреть какую-нибудь глупую пьеску, и насущный вопрос: чью жену я отымею этим вечером? Здесь я сижу на крыльце и смотрю на коз. Местные глупы и все пахнет коровьим навозом. Только не обижайся. От тебя пахнет нормально. Во всяком случае, когда ты рядом, ничего неприятного до моего носа не доносится. И чтобы быть справедливым, ты далеко не так глуп, как большинство этих людей.

ЛЕНСКИЙ. Если тебе так противна здешняя жизнь, почему ты до сих пор тут?

ОНЕГИН. Понимаешь, или я тут, или стреляю себе в голову, а пули у меня закончились. Но я продолжаю размышлять, какой вариант лучше.

ЛЕНСКИЙ. Не так у нас и плохо.

ОНЕГИН. Без вдохновляющей беседы – это ад, да только я не могу согреться. Постоянно мерзну. За исключением особо жарких дней. И мухи здесь размером с маленьких собачонок, и женщины выглядят, как лошади, за исключением разве что Лариных, которые, пожалуй, могут сойти за привлекательных лошадей. А в целом о домашнем скоте хочется говорить больше, чем о людях.

ЛЕНСКИЙ. Не странно ли тогда, что мы с тобой так подружились?

ОНЕГИН. Странно. Но все интересное странно.