Дефлоресы

ХОЛЛИ. Нет, я не пью. Спасибо вам.

РОБЕСПЬЕР. Пожалуйста, не оскорбляй мой интеллект. (Из карманов появляются бутылка вина и два стакана). ДА-А-А-А! Это очень хорошее вино. Оно тебя успокоит. (Наливает ХОЛЛИ стакан вина). Мой фокус иной раз просто потрясает женщин и юных зрителей.

ХОЛЛИ. Какой фокус?

РОБЕСПЬЕР. Сразу видно, что от изумления ты сбита с толку.

ХОЛЛИ. Извините, я не понимаю.

ТЕРЕЗА. Мой дядя Робеспьер только что заставил свинью исчезнуть. Разве ты не потрясена?

ХОЛЛИ. Ну, в каком-то смысле. Наверное. Я не знаю.

РОБЕСПЬЕР. Ты все еще в шоке. Выпей вина.

ХОЛЛИ. Но не видела я никакой свиньи.

ТЕРЕЗА. Это лишь доказывает, какой он мастер.

РОБЕСПЬЕР. В чем дело? Тебе не нравится мое вино?

ХОЛЛИ. Нет, оно очень хорошее.

РОБЕСПЬЕР. Ты его даже не попробовала.

ТЕРЕЗА. На твоем месте я бы не пила.

ХОЛЛИ. Мужчина предлагает мне выпить. Я могу пить вино, если есть желание.

ТЕРЕЗА. Прекрасно. Поступай, как знаешь.

ХОЛЛИ (берет стакан, отпивает). Ух, ты! Хорошее вино.

РОБЕСПЬЕР. Ты пьешь мое вино, но оскорбляешь мою свинью.

ХОЛЛИ. Нет, нет. Я не хотела оскорблять вашу свинью. Я уверена, это очень милая свинья.

РОБЕСПЬЕР. Отнюдь! Совсем она не милая. Она позорит имя свиньи. Она – самая глупая свинья во всей свинской истории. Еще и упрямая. И злопамятная. Злопамятность свинье не к лицу. И напыщенная. Я могу рассказать тебе такие истории. Это утраченное искусство, заставлять свиней исчезать. Иногда эта свинья исчезает и отказывается появиться вновь. А потом, через десять, двенадцать часов, появляется в моей постели, храпит, как боров, и только для того, чтобы позлить меня. А на какие жертвы иду я ради этой свиньи! Что может сделать человек ради свиньи?

ХОЛЛИ. Я не знаю. Это известно только вам и вашей свинье. О свиньях я вообще мало что знаю.

РОБЕСПЬЕР. Стыд и позор. Да какое будущее ждет западную цивилизацию, если наша молодежь больше ничего не знает о свиньях! Обстоятельно изучать свиней – это твой долг, как свободного человеческого существа. У свиней мы может узнать самые скрытые секреты вселенной, именно к этому ведет доскональное изучение их настроений и страстей. Видишь ли, из всех животных свиньи наиболее близки к нам. Некоторые говорят, что это обезьяны, но такое, по большей части, можно услышать от людей, которые едят слишком много бананов. Лично я разработал гипотезу, согласно которой свинью произошли от одного из сыновей патриарха Ноя. Не зря же имя Хам и свиной окорок на английском пишутся одинаково.

ХОЛЛИ. Как интересно. Бартоломео скоро придет?

РОБЕСПЬЕР. Вот с ним тебе нужно быть начеку. От этого мальчишки ничего хорошего ждать не приходится. Совсем недавно он был мне до пупка, но теперь вырос. Не доверяй ему ни на йоту, Салли.

ХОЛЛИ. Холли.

РОБЕСПЬЕР. Кто? Где?

ХОЛЛИ. А что не так с Бартоломео?

РОБЕСПЬЕР. Этот вопрос я неустанно задаю себе. Он идет по стопам своего отца, которого я люблю, как брата, пойми меня правильно. Собственно, его отец – мой брат великий Наполеон Дефлорес, у которого моральные устои ниже, чем у моей свиньи.

ТЕРЕЗА. Заткнись и не смей так говорить о моем отце.

РОБЕСПЬЕР. А ты не смей говорить «заткнись» своему дяде. Я по-прежнему могу положить тебя на колено и отшлепать. И получу огромное удовольствие.

ТЕРЕЗА. Только подойди, и я расколю твои яйца.

БЕЛЛАДОННА (появляется из фургона, поддерживаемая БАРТОЛОМЕО). Хватит тявкать друг на дружку. Или вы родились в амбаре, как черепахи?

РОБЕСПЬЕР. Моя свинья родилась в амбаре. Тереза родилась в фургоне. А я родился в Вунсокете, штат Род-Айленд.

БЕЛЛАДОННА. Эта та, кому я должна погадать? Почему она такая тощая?

БАРТОЛОМЕО. Бабушка, это Холли. Холли, это моя бабушка, великая Белладонна Санта-Роза Дефлорес, самая знаменитая предсказательница этого мира.

ХОЛЛИ. Привет.

БЕЛЛАДОННА. Сядь и заткнись. Я тебе погадаю, пусть мой идиот-внук меня разбудил. Мне снилось, что я в Швейцарии и за мной ухаживают мужчины в коротких штанах. Мы пели йодлем. Это было божественно. А потом я просыпаюсь, оказываюсь здесь, на задворках цивилизации, даже не в Балтиморе, и вижу какую-то худышку, с которой моему внуку не терпится совокупиться. Я сказала, садись.

ХОЛЛИ. Вам совсем не обязательно…

БЕЛЛАДОННА. Раз тебе обещали предсказать судьбу, я тебе ее предскажу, будь уверена.

БАРТОЛОМЕО. Пожалуйста, ты оскорбишь ее, если не позволишь нам расплатиться с тобой за молоко.

ХОЛЛИ. Хорошо.

БАРТОЛОМЕО (ведет ХОЛЛИ к бочке, стоящей у сундука, на котором БЕЛЛАДОННА уже тасует засаленные карты). Пожалуйста, присядь.

БЕЛЛАДОННА. Ты очень красивая для такой худышки.

ХОЛЛИ. Спасибо.

БЕЛЛАДОННА. Меня не благодари. Не я сделала тебя красивой. Это работа дьявола. У меня ты бы выглядела как опоссум. Когда-то я была первой красавицей Румынии, а теперь посмотри на меня. Я отращиваю бороду. Никогда не смотрись в зеркало. Будешь гораздо счастливее. Дай глянуть на твою руку. (ХОЛЛИ поднимает руку). Нет, дай ее мне, дурашка. (Хватает ее руку и разглядывает). Какие красивые у тебя руки. Понятно, что ты и дня не проработала.

ХОЛЛИ. Я работаю.

БЕЛЛАДОННА. Этими руками тебе нужно каждый день сжимать турнепс, сделать их сильными, чтобы потом ты смогла крепко ухватить своего мужчину за его хрен. Я вижу так много линий, которые не могу проследить, потому что от них голова идет кругом, а козел съел мои очки.

РОБЕСПЬЕР, Стекло чистит ему зубы.

БЕЛЛАДОННА. Лучше бы у тебя исчезал козел. Знаешь, иногда мне хочется, чтобы ты сам исчез.

РОБЕСПЬЕР. У мамы острый язык, но доброе сердце.