Потерянное поколение

ЗЕЛЬДА. И что с того? Или ты не знаешь, что это значит, любить меня?

ЭРНЕСТ. Это значит, что он безумен.

ЗЕЛЬДА. Это значит, что ты хочешь умереть.

СКОТТ. Я не хочу умирать.

ЗЕЛЬДА. Хочешь. Ты хочешь умереть. Спроси Эрнеста.

ЭРНЕСТ. Я хочу, чтобы он умер.

ЗЕЛЬДА. Эрнест тоже хочет умереть, потому что в глубине души знает: он – монстр. Шервуда Андерсона он ударил ножом в спину. Гертруду Стайн он ударил ножом в спину. Форда Мэдокса Форда он ударил ножом в спину. Он предал свою первою жену со второй. И он предаст вторую с третьей. Всякий раз, когда Эрнест хочет начать новую книгу, он должен завести новую жену. Новая книгу. Новая жена. Новая книга. Новая жена.

ЭРНЕСТ. Тебе следует попробовать, Скотт. Возможно, пойдет на пользу твоей работе.

ЗЕЛЬДА. Любого, кто хорош с Эрнестом, он ставит на колени и выдирает горло, как зебре.

ЭРНЕСТ. Писатель обязан быть мерзавцем.

ЗЕЛЬДА. Эрнест никогда не женился на зебре.

ЭРНЕСТ. Потому что в джунглях красок и букв, как и в жизни, хороших и добрых неизбежно сжирают. Как произошло с моей женой, зеброй.

ЗЕЛЬДА (плюхается на диван и растирает ступни). Поэтому я посвятила свою жизнь танцам. Балерине не обязательно быть мерзавкой. Хотя, я уверена, польза от этого есть. Я чувствую, что буду свободна раз и навсегда, если мне удастся обрести полный контроль над телом. Но у меня всегда было теплое, нежное тело, к которому так тянет мужчин. У нас есть устрицы? Я отождествляю себя с устрицами, потому что слышу, как они поют. Поющие устрицы во Франции особый деликатес. Почему при выступлении акробатов во Франции играют такую грустную музыку? Потому что они знают: рано или поздно падение неизбежно? Когда-то у меня была такса, которую съели у механического пианино. Что? Я помешала? Продолжайте. Беседуйте. Наслаждайтесь собой, пока можете. Завтра мы с вами разберемся.

СКОТТ. Зельда, иногда я задаюсь вопросом, может, с тобой что-то не так?

ЗЕЛДА. Разумеется, со мной что-то не так. Я вышла за тебя. Не обращай внимания на Скотта, Эрнест. Скотт сексуально озабочен, но в этом деле дилетант. Таких под навесами для лодок не принимают всерьез. Эрнест, возьми меня в поездку на багги? Я позволю тебе сесть за руль багги. Не скромничай. В своих снах я видела, как ты облизывался, глядя на меня. Мне нравится это место, пусть я не очень понимаю, где именно мы находимся. Иногда я думаю, что мы в джунглях, или в Испании, но потом ночью через окно до меня доносятся ароматы яблоневого сада, совсем как дома, в Америке. В другой части дома, давно забитой досками, кто-то репетирует вальс на стареньком пианино. Прошлой ночью мне снилось, что меня душит кампсис.

ЭРНЕСТ. Ну почему, когда нужен кампсис, его никогда нет под рукой?

ЗЕЛЬДА. Приятно, когда Эрнест рядом. Все становится таким серьезным. Даже смех напоминает рычание волков. Этим утром я увидела в зеркале мужчину с яйцом вместо головы. Может, нам бросить пить?

СКОТТ. Тебе пора. Я не пьянею.

ЗЕЛЬДА. Скотт, на прошлой неделе ты ел деньги перед Джеральдом и Сарой Мерфи.

СКОТТ. Да, но это были французские деньги. Они восхитительные. Масляные.

ЗЕЛЬДА. И грязные. Все деньги грязные. Сара хотела промыть тебе рот карболовой кислотой.

СКОТТ. Сара от меня без ума.

ЗЕЛЬДА. Ты засовывал деньги в рот пригоршнями и жевал, как салат.

СКОТТ. Джеральд и Сара поняли, что это символический жест. Они богатые. Богатые – не такие, как мы с тобой.

ЗЕЛЬДА. Да. Они писают через уши.

СКОТТ. Может, я пьяница, но я симпатичный пьяница. Все любят меня за мое обаяние.

ЗЕЛЬДА. Пьяный ты не обаятельный. Ты противный. Ты из кожи вон лезешь, чтобы все возненавидели тебя.

СКОТТ. Это неправда.

ЗЕЛЬДА. Ты снял штаны пред женой Генри Луиса Менкена[8 - Ге?нри Лу?ис Ме?нкен/Henry Louis Mencken (1880-1956) – американский журналист, эссеист, сатирик. Ф. Скотт Фицджеральд назвал Менкена «человеком, сделавшим для американской литературы больше, чем кто бы то ни было».] и показал ей свой пенис.

СКОТТ. Знаешь, я подумал, что раньше она не видела ни одного.

ЭРНЕСТ. Ты не думаешь, что она видела пенис Менкена?

СКОТТ. Я предположил, что она закрывала глаза. Послушай, Зельда, если хочешь бросить пить, попутного ветра. Я тебя не останавливаю.

ЗЕЛЬДА. Но здесь будет так одиноко, когда ты напиваешься, а я – нет.

СКОТТ. Значит, в этом моя вина?

ЭРНЕСТ. Ты – мужчина. Твоя вина во всем.

СКОТТ. Почему все должно быть чьей-то виной? Что мы тут делаем? Ведем учет?

ЗЕЛЬДА. Конечно, мы ведем учет. Мы женаты. До нашей смерти делать нам больше нечего.

СКОТТ. Писать. Вот что мне нужно делать. Что делать тебе, я не знаю. Я становлюсь другим человеком, когда пишу. Мудрым и спокойным, сострадательным и добрым. Но я не могу оставаться таким в реальной жизни. Вот почему я пью. Но я хочу быть добрым человеком, сильным человеком, для моей дочери. Человек хочет поддерживать иллюзию собственных силы и доброты ради своих детей.

ЭРНЕСТ. Дети убьют тебя, если ты им позволишь.

ЗЕЛЬДА. Скотт хотел, чтобы я убивала своих детей.

СКОТТ. Что ты такое говоришь?

ЗЕЛЬДА. Ты знаешь, что я говорю.

СКОТТ. Никто тебя не заставлял.

ЗЕЛЬДА. Ты их не хотел.

СКОТТ. А ты их хотела?

ЗЕЛЬДА. Я не хотела их убивать.

СКОТТ. Добро пожаловать в реальную жизнь.

ЗЕЛЬДА. Если это реальная жизнь, почему здесь так плохо обслуживают?

СКОТТ. Реальная жизнь – это хаос. Я пью, чтобы слиться с хаосом.

ЗЕЛЬДА. Ты украл это у меня. Я это сказала. Перестань красть у меня. Ты крадешь у меня, потом Эрнест крадет у тебя, и что я за это имею?