Девушка в лабиринте

– В чем дело, сэр? – невозмутимо осведомилась дежурная. – Скажите мне, что произошло, и я вас соединю с полицией.

Звонивший немного помолчал.

– Тут женщина, раздетая, кажется – раненая. Похоже, сломана нога: ей требуется помощь.

Дежурная привыкла сохранять спокойствие, поэтому спросила нейтральным тоном:

– Дорожно-транспортное происшествие?

– Не знаю… вряд ли… Поблизости никаких машин.

– Вы знаете эту женщину? Она ваша родственница?

– Нет.

– Знаете ее имя?

– Нет…

– Где находится человек, нуждающийся в помощи?

– Хм… Где-то на пятьдесят седьмом километре, точнее не скажу. По дороге, которая проходит через болота, в северном направлении.

– Она в сознании?

– Думаю, да, мне показалось, что да…

– Вы сейчас рядом с ней?

Молчание.

– Сэр, вы меня слышите? Вы сейчас рядом с той женщиной?

После минутного колебания:

– Нет.

– Назовите себя, пожалуйста.

Мужчина вышел из себя:

– Послушайте, я вам все сказал, дальнейшее меня не касается…

Связь внезапно прервалась. Звонивший отключил телефон.

Эксперт выключил запись. Бауэр и Делакруа повернулись к Бруно, давая понять, что он получил желаемое и добавить к этому нечего.

Но Дженко не унимался.

– Если это не похититель и не сообщник, почему он не назвал себя? – Он и раньше задавался этим вопросом. – Зачем таиться в тени?

– Если бы мы даже и знали, то, уж наверное, не стали тебе рассказывать, – ответил Бауэр.

Бруно это проигнорировал, потому что Делакруа вдруг вроде бы заинтересовался его мнением.

– Девушку обнаружили глубокой ночью, – продолжал частный детектив. – Но кто ездит по болотам глубокой ночью? И с краденым мобильником? – На самом деле под подозрение попадали две категории граждан, и все, кто присутствовал в фургоне, уже пришли к тому же выводу, что и Дженко. – Торговцы наркотиками и браконьеры.

– Человек, которому есть что скрывать, который ни за что не назовет свое имя по телефону экстренной службы, – подтвердил Делакруа.

Такой ответ, однако, не совсем устраивал Бруно. Он уловил кое-что еще.

– Можно еще раз прослушать запись? – попросил он, протискиваясь к аппаратуре.

– Зачем? – завопил Бауэр, не готовый идти на уступки.

Дженко обратился напрямую к Делакруа, просительно протягивая руки. Коллега, не столь глухой к доводам разума, кивнул эксперту.

Запись включили снова.

На этот раз Бруно попытался как можно точнее запомнить голос неизвестного, во всех деталях, модуляциях и оттенках.

Выговор местный, характерная хрипота заядлого курильщика, нечетко произносит нёбные согласные.

Он не ошибался. Улавливалось что-то темное за его речью. Трепет, который никакая технология распознать не может. Не простое опасение, что тебя обнаружат и обвинят в незаконной деятельности, например в торговле наркотиками или браконьерстве. Тут что-то другое, у Дженко уже не оставалось сомнений.

Ужас.

9

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Уверен?

– С тех пор как мы расстались сегодня днем, ничего не изменилось…

Спустился вечер, и на болотах вместо цикад застрекотали сверчки. Жара была по-прежнему нестерпимой, но взошла полная луна. «Сааб» стоял на обочине, скрытый под густыми ветвями плакучей ивы. Бруно позволил себе краткую передышку и позвонил Линде.

– Ты хоть поел?

– Еще нет, но поем, обещаю.

То, что подруга так беспокоится, стало для Дженко приятной неожиданностью: никого никогда не заботило, что с ним и как он себя чувствует. Может быть, потому, что он всегда держал людей на расстоянии. И ни разу не пожалел о выбранной позиции, даже узнав от врачей, что надежды нет. Самокопание не для Бруно Дженко. Сожаления тоже. Только один-единственный укор совести.

– Что там, в сейфе номера сто пятнадцать в отеле «Амбрус»? – неожиданно спросила Линда.

Бруно промолчал, желая на этом закончить разговор. Но Линда не имела такого намерения.