Теория зла

Все сразу поняли, что инспектор узнал убитого.

– Это Рэнди Филипс, – подтвердил Клаус Борис. Тут же вспомнил, что в кармане пиджака лежит утренняя газета, и протянул ее коллеге. – Третья страница.

Там красовалась фотография мужчины, элегантно одетого, с надменной улыбкой. Хотя сомнений и так не возникло, Гуревич сравнил фотографию с лицом покойного, потом прочел заголовки:

– «Филипс проваливает дело»… «Судья выносит обвиняемому приговор из-за неявки адвоката на заседание».

Пока Чан осматривал голову, Борис просветил присутствующих:

– Рэндалл, Рэнди Филипс, тридцать шесть лет, специализировался на делах о домашнем насилии. Обычно выступал на стороне плохих мужей. Стратегия его защиты заключалась в том, чтобы накопать побольше гадостей о женах и невестах. Если компромата не находилось, он что-нибудь сочинял. Как никто, умел облить несчастных женщин грязью, выставить их в самом дурном свете. Невероятно, но, даже если бедняжка являлась в зал суда, покрытая синяками, или с фонарем под глазом, или даже в инвалидном кресле, Филипс своими россказнями был способен убедить присяжных в том, что она сама напросилась.

Мила заметила, как мужчины из команды Чана обменялись насмешливым взглядом. Привычный дух мужской солидарности, допускающей любые мерзкие домыслы по отношению к женщинам, привел ей на память выступления Рэнди Филипса по телевидению. Девизом адвоката было: «Женщину осудить ничего не стоит… Даже если судят другие женщины». В большинстве случаев он добивался оправдания своих клиентов, а в остальных ему удавалось существенно скостить срок. Он заслужил прозвище Гроза Жен и другое, неласковое, Рэнди Поганец.

– Наверное, уже можно восстановить картину преступления, – объявил Чан после первичного осмотра. – Сначала его вырубили электрошоковым пистолетом, тазером или стрекалом для крупного рогатого скота. – Он указал на горло, где была видна метка от электрического разряда, пусть несильного и кратковременного. – Потом связали ремнями по рукам и ногам. И наконец, надели на голову пакет. Смерть произошла в результате задержки дыхания.

За этим отчетом последовало глубокомысленное молчание.

– Рэнди Филипс был женат?

Все повернулись к Миле, ошеломленные неожиданным вопросом. Гуревич покосился на нее с подозрением.

– Я, конечно, могу ошибаться, но что-то не припомню, чтобы у него была супруга, – проговорил Борис.

Без лишних слов Мила приподняла левую руку покойника и предъявила обручальное кольцо, которое заметила благодаря лунному лучу в тот самый момент, когда обнаружила тело.

Все онемели.

Что-то вроде возмездия.

– Рэнди принужден обручиться со смертью в Храме Любви, подумать только! – иронически заметил Чан, покидая сцену преступления, стараясь, правда, чтобы Гуревич не услышал. Этого ему показалось мало, и он добавил в том же ключе: – Приперт к стенке, втиснут в брак, который уже не расторгнешь.

Так и женщины увязают в мечтах о любви, которые оборачиваются кошмаром, подумала Мила. Не имея ренты, не работая, они не могут требовать развода и принуждены терпеть дурное обращение, ибо не так их страшат тумаки, как перспектива потерять все. А если какая-нибудь бедняжка единожды и находит в себе мужество заявить о насилии, то видит, как ее мучитель благодаря Рэнди выходит на свободу.

– Надо установить, действовал ли убийца один или имел сообщников, – заметил Гуревич, а тем временем Крепп и его команда вновь завладели местом преступления, чтобы завершить работу, которую прервали, чтобы предоставить судмедэксперту свободу действий.

– Убийца был один, – заявил эксперт своим обычным безапелляционным тоном, устраняя тем самым всякие сомнения.

– Ты уверен? – спросил Борис.

– Когда мы только что пришли и начали работать над сценой преступления, я велел моим людям снять отпечатки следов с пола – пыль, копившаяся годами, нам в этом очень помогла. Исключая следы агента Васкес, все прочие принадлежат потерпевшему и еще одному человеку, который носит обувь тридцать восьмого размера.

– Продолжайте. – Гуревич с интересом слушал реконструкцию событий.

– На площадке мы не обнаружили отчетливых отпечатков шин. Еще предстоит разобраться, как Филипс и его убийца добрались сюда. Я бы сказал, не лишне будет направить водолазов обследовать дно озера.

Убийца не хотел, чтобы тот, кто нашел тело, был бы к этому подготовлен, – вот единственная причина, заставившая его избавиться от машины Рэнди Филипса. Ему был важен театральный эффект.

– Наверное, стоит поближе взглянуть на это кольцо. – Крепп указал на палец Филипса.

– Если там остался отпечаток, не пропусти его, – напутствовал Гуревич.

Эксперт-криминалист проворчал что-то, встал на колени перед матрасом и приподнял обглоданную руку покойника грациозным, чуть ли не романтическим жестом. Снял кольцо и понес его в фургон с аппаратурой, припаркованный у входа.

На площадке агент принес два стаканчика кофе, для Гуревича и Бориса. На Милу не обратил никакого внимания. Та держалась на должном расстоянии от старших по званию, но прислушивалась к разговору.

– Об исчезновении Рэнди никто не заявлял.

– Ничего удивительного, коль скоро он жил один. Случалось, наверное, что он подолгу не являлся в контору и не сообщал секретарше, где находится. Скользкий тип, вечно что-то затевал, скрытничал. – Борис взмахнул руками и опустил их в безутешном жесте. – Но если мы исключаем Роджера Валина еще и потому, что, как я понимаю, у него нет мотива, кто же тогда убил адвоката?

У Милы складывалось впечатление, что все происходящее составляет часть какого-то более сложного замысла. Она бы и хотела принять участие в обсуждении, но не стала навязываться. Гуревич сам обратился к ней:

– Что вы об этом думаете, Васкес? Кто-то похитил адвоката, привез его сюда и убил. Как вы это объясните?

Инспектор все время смотрел на нее как на пустое место и вдруг предоставил слово. Она отвечала, начисто забыв про дистанцию:

– Не думаю, что убийца похитил Филипса, это слишком сложно и рискованно. Полагаю, он обманом завлек свою жертву. Потом вырубил, связал и прикончил.

– Но почему Рэнди, человек неглупый, согласился приехать в такое пустынное место? – Своим вопросом Гуревич не пытался опровергнуть слова Милы. Инспектор не отвергал ее версию, скорее пытался лучше понять.

– Мне приходят на ум разные предположения о том, почему адвокат мог поехать сюда: убийца располагал – или делал вид, что располагает, – чем-то таким, что Филипсу было нужно позарез, возможно компрометирующей информацией о жене или подруге одного из своих клиентов. Или они уже были знакомы, и у жертвы не было причин чего-либо опасаться.

Гуревич скривился:

– Смелее, агент Васкес, выкладывайте все.

Гуревич догадался, что Мила пришла к какому-то заключению, но не решается говорить.

– По-моему, это была женщина.

Борис удивленно поднял брови:

– Почему ты так решила?

– Филипс нас считал низшими существами, ergo[2 - Следовательно (лат.).], был уверен, что не выпустит ситуацию из-под контроля: слишком понадеялся на себя. И потом, только у женщины могли быть причины для возмездия.

– Думаешь, она мстила, так же как Валин? – спросил Борис.

– Я пока ничего не думаю, для этого слишком рано. Но то, что Филипс так легко попал впросак, да еще размеры кольца, такого броского – явно модель, предназначенная для женской руки, – все это подкрепляет данную версию.

– Здесь что-то есть.

Голос Креппа донесся из фургона криминалистов, стоявшего неподалеку. Все трое насторожились и как по команде бросились туда.

Эксперт сидел у стойки с различными приборами. Он рассматривал через увеличительную линзу кольцо, снятое с пальца жертвы.

– Отпечатков нет, – сообщил он. – Но на внутренней стороне кольца имеется надпись, и она мне кажется небезынтересной. – Он протянул руку и включил монитор, подсоединенный к прибору. На экране показалось гигантское изображение кольца. – Это число, возможно дата свадьбы… двадцать второе сентября.

– Сегодня! – воскликнул Борис.