Неотправленные письма

– Женой Доусона?! – Эндрю вытаращил глаза.

Джен подняла брови, пожала плечами и как можно небрежнее спросила:

– А что тут такого? Или ты ревнуешь?

– Нет, конечно нет. – Эндрю отвернулся.

– Жаль, – пробормотала Джен, а затем уже громче добавила: – Я пошутила. Думаю, Линда просто переживает за меня и считает, что мне нужна защита.

– Здесь я, пожалуй, с ней соглашусь.

– И напрасно. Я давно уже твердо стою на ногах. Ладно, оставим этот разговор и поговорим лучше о твоем вечере, раз уж именно из-за него мы здесь. Бизнес прежде всего.

– И только?

– Исключительно, – твердо сказала Джен, вытаскивая блокнот. – Я не собираюсь жить прошлым. Да и к чему это нужно? У тебя уже давно своя жизнь. У меня своя.

– Верно, все именно так, как ты говоришь, – медленно произнес Эндрю.

Джен ощутила прилив разочарования.

– Что ж, давай перейдем к делу.

– То есть ты согласилась мне помочь только потому, что получишь от этого выгоду?!

Джен прямо встретила его взгляд:

– Да, я сделала это исключительно из деловых соображений. Ни о каких чувствах речи быть не может.

У Эндрю на щеке дернулся мускул, но он промолчал. Джен вытащила ручку и написала в блокноте: «Меню». Почти сразу ладонь Эндрю легла на ее руку. Джен подняла взгляд и замерла, прочтя в его глазах гнев, досаду и… благодарность. Было в его глазах и еще что-то, отчего сердце у нее словно перевернулось в груди.

– Только бизнес, Джен? – мягко спросил Эндрю.

– Боюсь, что да, Дрю, – опустила глаза Джен.

В этот момент к ним снова подошла Линда, держа в руках пиццу, от которой исходил ароматный запах томатов и расплавленного сыра.

Эндрю убрал руку и, глядя Линде в глаза, ясно произнес:

– Спасибо, миссис Бриггс.

Линда слегка оттаяла.

– Не за что. Если что – зовите. – Она повернулась и что-то пробормотала себе под нос. – Дети! – донеслось до них.

Джен положила кусок пиццы себе на тарелку. Эндрю последовал ее примеру.

– Ты слышал? – со смешком спросила Джен, надеясь разрядить обстановку и не начинать разговор, который, без сомнения, всколыхнет все горькие воспоминания. – Как ты думаешь, сколько нам еще ходить в «детях»?

– Да, славные были деньки, – не отвечая на ее вопрос прямо, задумчиво произнес Эндрю.

Джен поднесла оливку ко рту.

– Не надо, Дрю.

– Да ладно тебе! Почему бы не вспомнить? Сколько раз мы приходили сюда поесть пиццу после школьных танцев или после кино? – Он кивнул на ее тарелку. – Ты вон до сих пор ешь сначала все, что лежит сверху, и, рискну предположить, только потом очередь доходит до теста.

Джен усмехнулась помимо воли. Уж лучше пусть поиздевается! Не хватало только разрыдаться от воспоминаний, от которых и так щиплет глаза.

– Ты прав, что уж тут говорить? Славные были деньки. – Она снова сосредоточилась на пицце. – Кстати, кинотеатр закрыли. И средняя школа, в которой мы раньше учились, переехала. Времена меняются.

– Меняются не только времена, но и люди.

Джен проглотила кусок и только тогда осознала, что Эндрю до сих пор не притронулся к пицце.

– И ты тоже изменился? Хотя, судя по тому, что ты вернулся сюда, ты должен был измениться. Но как ты правильно подметил, никто не стоит на месте. И я тоже изменилась.

– В этом я тоже нисколько не сомневался, – кивнул Эндрю и откусил кусок пиццы.

Джен несколько секунд смотрела, как он ест, прежде чем поняла, что не только Эндрю был объектом изучения – несколько посетителей ресторана то и дело бросали на них любопытные взгляды. Джен улыбнулась, всем своим видом демонстрируя: в том, что люди видят ее и Эндрю ужинающими вместе, нет ничего удивительного.

– Джен, послушай, что бы между нами ни было в прошлом, когда-то мы были друзьями. Почему мы не можем стать ими снова?

В словах Эндрю был смысл, не могла не признать Джен. А вечеринка лишь докажет, что их свидание носит чисто деловой характер.

– Итак, дело. Ты хочешь, чтобы угощение можно было есть руками? И ничего сверхизысканного, так?

– Верно.

– Горячие, холодные закуски? Десерт?

– Обязательно, – кивнул Эндрю. – Но здесь я предоставлю тебе свободу действий, так как из нас двоих профессиональный кулинар – ты. – Он улыбнулся. – Это было твое призвание.

Джен ощутила укол боли. Вряд ли Эндрю догадывается о том, что смерть Джералда сказалась и на ней. Ведь она привыкла считать и Эндрю, и Ноа, и Джералда частью своей второй семьи. Она вспомнила те дни, когда приносила с собой какую-нибудь выпечку и Ноа во всеуслышание заявлял, что женится на Джен ради ее пирогов. Конечно, он шутил, ведь все прекрасно знали, что Джен была девушкой его брата…

– Помнишь, как Ноа однажды решил испечь яблочный пирог?

– Это когда братец решительно отверг твою помощь? – рассмеялся Дрю. – А как же! Мы, конечно, съели его так называемый «пирог», только чтобы не обидеть, хотя яблоки были сыроваты, а тесто жесткое, как залежавшийся хлеб.

– Ему бы положить туда сметану – и получилось бы куда вкуснее.

Они улыбнулись друг другу при этом воспоминании. Оно вызвало столько эмоций, что Джен поспешила опустить глаза, боясь, что они ее выдадут.

Улыбка Эндрю померкла, но он был не в силах отвести от нее взгляд. Джен всегда была привлекательна, но теперь, когда в ней появилась какая-то внутренняя сила, она стала совершенно неотразима. Первое время, когда Эндрю только уехал из города, ему очень сильно ее не хватало. Со временем он стал скучать по Джен меньше. Или, по крайней мере, сумел убедить себя в этом. Однако сейчас, когда она была рядом, он понял, что обманывал себя. Джен по-прежнему влекла его к себе, как никакая другая женщина.

– Ты упомянула, что навещала… моего отца. Как часто?

– Не так уж и часто. – Джен помолчала. – Он был одинок. И очень сильно скучал по тебе. Хочешь, расскажу? Может, тебе от этого станет легче.