Искры и тени

Она присела на подушку в ногах у гостя, точно была его служанкой.

«Почему она скрывает свою натуру? Почему твердит другим, что всего лишь безобидный, бесталанный пилигрим? – маялся подозрениями Василий. – Чем мне грозит ее помощь?»

– Как пожелаете, – легко согласился Карл. – У меня для вас привет от английских коллег. Слышали о Союзе пилигримов?

Никто о таком не знал.

– Я сейчас свяжусь с его главой, и он сам все расскажет. Из-за гибели Орэфа и недоступности Ильи Рюкина я уполномочен вести переговоры с вами.

Пока Стелла раскладывала по тарелкам кексы, он вынул планшет, ткнул пару раз в экран, и из лежащей на полу тонкой ленты голографической рамки в потолок ударил столб света. Джезерит пультом затемнила окна, но Василий успел заметить торжество в ее глазах, точно женщина выиграла баснословный джекпот в лотерею.

Вопреки ожиданиям, изображение над рамкой проявилось не объемным, а плоским. Зрители вначале увидели тесную, но со вкусом обставленную комнату, картины на стенах, ковры на полу, леопардовую обшивку мебели. Изображение чуть сместилось, и в зеркале отразился крошечный беспилотник размером едва ли больше стрекозы. Именно он передавал изображение. Над стрекозой в воздухе плыла такая же крошечная картинка – четверо переговорщиков из Реутова. И только потом в поле зрения камеры появился сам герой.

В детстве Василий Мазурин обожал фильмы про отважных покорителей диких стран, искателей сокровищ, путешественников. Человек на экране словно явился со съемочной площадки приключенческого кино. На вид лет тридцати – тридцати пяти, жилистый, мускулистый, загорелый, с волевым открытым лицом, чисто-голубыми глазами, пшеничными, зачесанными набок волосами. Легкая щетина дополняла образ. Герой был облачен в светлую, расстегнутую до середины груди рубашку, потертые джинсы с блестящей пряжкой на ремне. Мазурин даже присмотрелся, нет ли кобуры с пистолетом.

Человек белозубо улыбнулся, поздоровался на английском:

– Хай!

Карл приподнялся, поклонился и кратко по-русски пересказал, где он находится, кто присутствует в комнате.

– Прекрасно, – на чистом русском ответил потенциальный киногерой. – Мое имя Гильермо Карвел. Я, скажем так, Магистр Союза пилигримов.

Василий Мазурин рассматривал тяжелые командирские часы на его руке, болтавшуюся на шейном шнурке пустую гильзу и с сожалением думал, что он сам никогда не будет выглядеть столь эффектно.

– Вы хотите нам что-то предложить? – поинтересовалась Джезерит.

Гильермо улыбнулся:

– Союз действует на всех континентах. Неохваченными остались лишь Россия, Китай и ряд мелких стран. У нас с Орэфом были разногласия.

Он вышел из комнаты, оказавшейся каютой. Камера вылетела следом.

Зрители смогли полюбоваться разлегшимися в шезлонгах на палубе красотками в бикини, официантом с подносом, уставленным коктейлями и сладостями, трепещущими на ветру флагами, синей далью моря с зелеными пятнами островов. От этого сентябрьская промозглая погода средней полосы России показалась чуть ли не проклятием, преддверием зимнего ада.

«Он ведь нас заманивает, – понял Василий. – Внешностью, картинкой красивой жизни. Мы смотрим рекламный ролик и покупаемся на обещания. Орэф же не дурак был!»

Но ни Джезерит, ни тем более Стелла словно не замечали глянцевой вывески с распродажи счастья. Или у них, пилигримов, у всех мозги набекрень? Радовались сильному помощнику? Или хотели чего-то еще, о чем он, Мазурин, не догадывался?

– Союзу пилигримов более тысячи лет, – продолжал Гильермо. – Мы следим за событиями в мире. До недавнего времени нашей основной целью было преумножение капитала.

– Как долго ты у руля? – не удержался Василий.

Все та же улыбка кинозвезды в ответ.

– Пять лет из одиннадцати в этом мире (в вашу эпоху?). Еще двадцать три года я провел здесь во времена Елизаветы Первой, был, кстати, дружен с Френсисом Дрейком, знал Уильяма Шекспира, – не преминул похвастаться он.

Василий с удивлением отметил, как поскучнело лицо Джезерит. Что за планы у этой древней?

А Карвел тем временем продолжал:

– В вашей стране несколько консервативные взгляды на власть. Ни за женщиной, ни тем более за ребенком люди не пойдут. Карл мне нужен на оперативной работе. Поэтому я назначаю своим представителем здесь Василия. Я много о тебе слышал, читал твои труды, – похвалил его чужестранец. – Надеюсь, ты справишься. Сейчас не время и не место для подробностей сотрудничества. – Он неожиданно заторопился. – Я передам координаты для связи через Карла. Кстати, Карл, я слышал, ты теперь разрабатываешь макросеть?

«Зачем ему? Макросеть достанется мне и только мне!» – потихоньку закипал Мазурин. Подачки чужака его не впечатлили. Какой прок от назначения главным рабом такого могущественного чудовища? Он так надеялся, что Джезерит со временем потеряет интерес к разработкам Ноэля, и он, Василий, тихо приберет все к рукам.

– Да, я и сестра Альбина, мы в проекте, – просто ответил Карл. – Она уже на месте, я выезжаю в Барск послезавтра.

– Хорошо, не спускай глаз с Ноэля и Соловьева. Мне нужны они живые и ручные.

Еще одна искусственная улыбка, прощальный взмах рукой, золото пляжей тропических островов вдали…

Сеанс оборвался. Изображение растаяло, как тает волшебный, невероятный сон или детская наивная мечта. И Мазурин вздохнул, понимая, что от него здесь ничего не зависит.

– Что скажете, помощник Магистра? – холодно поинтересовалась Джезерит.

«Почему она такая мрачная? Оттого, что не сама встала у руля? – пытался докопаться до истины Василий. – Так она никогда и не рвалась быть на виду. Хоть она и древняя-древняя химера, или, как она себя именует для солидности, – Вестница, все одно – баба. Вон Марина Верховицына большое дело своими склоками и интригами загубила, Орэфа подставила. А у нее было все, включая армию послушных химер. Эх, мне бы армию!»

– Будем работать, – вместо этого ответил он женщине.

Та лишь рассеянно кивнула, прикрыв глаза. Там, под теплыми складками век, дрожали звезды, трубным китовым ревом вибрировал далекий сигнал, отзывался пульсацией в ушах и жжением в венах, пьянил и дурманил. Зов пронизывал пространство, шелестел в листве, одаривал видениями чувствительных людей-медиумов, исходя лишь из одной точки Земли – из аномалии под Барском.

Земля-1. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС). 2099 год. Эдуард Смолин

Этот район города, словно в насмешку прозванный Вавилоном, был оставлен людьми двадцать четыре года назад. Когда-то давно изящные, суперсовременные высотки блестели синевато-зелеными стеклами, тянулись к укутанному смогом небу, были украшены висячими садами и оранжереями. Молодые насаждения, которым предстояло однажды стать пышными парками и аллеями, пристроились вдоль широких автострад. Стадион и торгово-развлекательные центры обещали разнообразить досуг горожан. Здесь селилась элита, политики и кинозвезды, разворачивал съемки Болливуд. Сюда переводили офисы крупные корпорации. Увы, процветание оборвалось в один день.

Беспощадный теракт противников РКИСа ужаснул даже самых толстокожих, заставил немногочисленных выживших в панике возвращаться в привычную толчею перенаселенного мегаполиса.

Именно двадцать четыре года назад неизвестные распылили над Вавилоном отраву. Та убивала на улицах, проникала в помещения, вызывала удушье и медленную мучительную смерть. Больше пяти лет район оставался мертвой зоной. Никто из охочих до чужого добра воришек не вернулся назад.

Потом зараза выветрилась, и сюда потянулись бедняки, мелкие бандиты, даже какая-то воинственная секта заняла здание на берегу реки.

Эдуард Смолин никогда не интересовался жизнью Вавилона. Ему достаточно было знать, что никто из властей не заинтересуется его поездками по мертвым кварталам, не придаст значения взрывам за пределами города.

Там, где обрывался вымерший район, на холме перед руинами строительных времянок саперы заложили особый заряд. Два недостроенных небоскреба мрачно нависали над импровизированным полигоном, поблескивали зазубренными осколками стекол. С верхних этажей сползала бахрома лиан. Даже если внутри кто-то прячется, должны знать – визит главы центра миграции в мертвый район не сулит ничего хорошего местным бродягам. Но все равно, откуда это ощущение слежки, возникшее несколько дней назад? Слежки постоянной, гнетущей, точно кто-то притаился где-то совсем рядом? Пусть следят, у него охрана, адвокаты, у него влиятельные отец и брат в конце концов!

Теплый ветер перебирал темные волосы Смолина, норовил сорвать капюшон куртки, сыпануть пыли за массивные очки. Молодой человек обернулся к свите, предусмотрительно отключил чип, дал знак начинать. Секретарь коснулся черной кнопки пульта.

От взрыва в нескольких кварталах выбило остатки стекол. Не укройся Смолин и компания за гравитационным щитом в полукилометре от эпицентра, досталось бы и им. А так только у одного из помощников – молчаливого парня по имени Джиан, закоротило чип. Парень зашатался, замахал руками, теряя ориентацию в пространстве.

Стоявший рядом Смолин кивнул свите, чтобы помогли неудачнику, и немедля отвернулся, напряженно всматриваясь в сорванную взрывом вершину холма. За ним качались чахлые травы, вдали тянулся длинный забор, отделяющий агропоселения. Ярко-синим цветом он словно подчеркивал бледный, выцветший оттенок осеннего неба. Но сквозь сверхчувствительные очки Смолин видел лишь развороченную землю. И ничего над ней. Очередной нанятый «специалист» – медиум лишь хлопал глазами, так и не придумав, что сказать заказчику.

С медиумами вообще вышла загвоздка. Пусть это занятие высмеивалось «настоящими» учеными и порицалось церковью, всякого рода шарлатаны на территории РКИСа процветали. Эдуард уже распрощался с четверыми. Пятый «гений» тоже доверия не внушал, хотя активно зарабатывал на желающих пообщаться с умершими родственниками.

«Он тоже ничего не видит и не слышит, бездарность!» – разочаровался Эдуард.

– Подойдем поближе? – услужливо осведомилась свита.

– Нет, и так понятно: снова прокол. Вы все проверите, через два часа жду подробный доклад о причинах провала.