Дочь ледяного Юга

Прошло уже больше года, как она поселилась у Синардов. Сколько лет ей самой? Почему-то она была уверена, что пятнадцать. Но Вирия считала, что не больше четырнадцати. «Ты такая маленькая, щупленькая… Не спеши взрослеть», – говорила она, хотя Танри почти догнала по росту Арви. Четырнадцать так четырнадцать. Тем более, как теперь знала Танри, будь ей пятнадцать, Вирии не позволили бы ее удочерить и отправили бы девочку в приют на три года обучаться нудной рабочей профессии.

Танри смирилась. Но каждый раз, когда ей снился заснеженный корабль, беспокойство надолго поселялось в ее душе.

Девочка вытерла слезы, оделась и спустилась вниз. В гостиной, за столиком у окна сидел Арвисо и мастерил маленький дирижабль.

– Нравится? – спросил он не оборачиваясь, втайне ожидая похвалы.

– Очень, – честно призналась Танри. – Научи меня делать такие же, – вдруг попросила она.

– Зачем? – удивился мальчик. – Это не девчоночье занятие. Вышивай и вяжи, как Лиди. Пироги пеки, как няня!

– Тогда выполни мою просьбу, – Танри ожидала такого ответа, поэтому не обиделась. – Если я нарисую корабль, ты смастеришь его для меня?

– Корабль? – удивился Арвисо. – Зачем он тебе?

– Он снится мне. Большой корабль под снегом. Водный корабль, не небесный.

– Снится? – оживился мальчик. – Ты вспомнила его, да?

– Может быть. Я не уверена, – пожала плечами девочка, присаживаясь рядом и расправляя постоянно мнущееся длинное голубое платье. – Порой мне кажется, что еще чуть-чуть, и я вспомню, кто я, что здесь делаю. Можно? – Она указала на альбом и карандаш.

– Конечно, – ответил Арвисо.

Танри вначале с опаской, а потом все более уверенно стала рисовать. Ей показалось, она умела это делать и раньше. Линии выходили четкими. Безымянный палец смело размазывал штрихи, смягчая контуры, создавая тени. И вот уже на бумаге корабль красовался как настоящий. И мачты, и трубы, и даже антенны и перила были четко прорисованы. А вокруг внезапно пролегло усыпанное льдинами море, деревянная постройка на берегу, лодка, плывущая к кораблю…

Танри уже потянулась грифелем, чтобы написать название корабля, как что-то щелкнуло в ее голове. Нет, не помнит она! Только что помнила, а сейчас нет.

– Все! – она отложила карандаш и протянула листок Арвисо.

– Вот это да! – восхищенно вымолвил он. – Здорово ты рисуешь! И столько времени ты молчала!

– Я не знала, – вздохнула Танри. – Если бы я вспомнила, как он называется…

– Но ты уже что-то вспомнила! И это отлично! – упорствовал Арвисо. – Надо сказать дяде. Он может помочь. Вдруг у него есть знакомые моряки? Если они узнают корабль…

– Ледокол, – вдруг сказала Танри. – Это был ледокол! Он колол лед!

– Тем более! – обрадовался мальчик. – Пойдем к дяде.

Идти было недалеко. Магазин находился через два квартала в трехэтажном светло-коричневом доме. Из стеклянной витрины на прохожих снисходительно взирали кокетки куклы с фарфоровыми лицами и кудрявыми головами. Их пышные платья из яркого шелка притягивали к себе взгляды. Рядом стояли игрушечные авто, кареты, пушки и самолеты, сделанные Арвисо.

Войдя в прохладный полумрак магазина, посетитель попадал в пленительную и таинственную страну детства. Взрослый мир за дверями на время переставал существовать или хотя бы терял яркость и привлекательность.

С потолка на нитях свисали диковинные птицы, самолеты, дирижабли и небесные корабли. На столах раскинулась железная дорога, и заводной паровозик с тремя вагончиками бегал под мостиками мимо сигнальных будок и деревьев с тряпичными листьями. На полках высоких стеллажей громоздились ящики с солдатиками, кубиками, маленькими дешевыми куколками, пищалками, а также всякой мелочью вроде свистков, приспособлений для мыльных пузырей, детских украшений, маскарадных масок и прочего, прочего, прочего… И в игрушечном мире безгранично властвовали двое: Джеральдо Синард и его дочь Лиди.

Они были похожи: отец и дочь. Оба высокие, рыжеволосые, веселые. Обоих интересовала коммерция. Лиди в неполные семнадцать лет уже разбиралась в счетоводстве, помогала отцу с отчетами, интересовалась игрой на бирже. И это несмотря на то, что она чудесно шила, вязала, вышивала, играла на фортепьяно и пела.

– Что случилось? Отчего вы такие взволнованные? – спросил Джеральдо, выходя из-за прилавка и поправляя очки.

– Вот! – Арвисо протянул дяде альбом. – Танри вспомнила и нарисовала!

Джеральдо и подошедшая Лиди долго рассматривали ледокол.

– А что-нибудь внутри корабля ты помнишь? – наконец спросил дядя.

– Нет, – отвечала Танри. – Ничего и никого.

– Хорошо. Я схожу в обед в одно место. Есть у меня старый знакомый. Его сын, правда, по рекам плавает, но вдруг через него что-нибудь выясню, – Джеральдо положил альбом в кожаный портфель. – Сдается мне, Танри, ты дочь моряка. Это многое объясняет. И твое недостаточное образование, и твое поведение вначале. Думаю, ты выросла на корабле, и отцу некогда было думать о твоем воспитании. Не удивлюсь, если выяснится, что ты разбираешься в картах и морской навигации или говоришь на иноземных языках, например, на герига.

– А вдруг ты узлы морские вязать можешь? – добавила Лиди.

– Верно, дочка, – одобрил Джеральдо. – Повспоминай, Танри. Посмотри на карты, сходи к реке. Вдруг поможет?

– Да, дядя, – послушно ответила девочка. Она была рада. Она столько времени переживала, мучилась домыслами, а дядя так быстро и легко до всего додумался!

Вдвоем с Арвисо они побежали к реке. Она и раньше была на набережной Симдии, но теперь девочка осматривала каждую деталь, вдыхала сырой речной воздух, спускалась к самой воде, едва не потеряла туфлю, когда, устав, присела на причал и свесила ноги вниз.

Но ни коричневатые воды Симдии, ни запах рыбы в порту, ни теплый местный ветерок не навеяли девочке никаких, даже самых смутных воспоминаний. Прошлое не пускало к себе.

Дети вернулись перепачканные, усталые и недовольные. А дома все уже ждали их возвращения.

– Прояснилось что-нибудь? – кинулись к ним с расспросами.

– Ничего, – ответила Танри. – Кроме того, что мой отец не плавал по речкам. Мне порой кажется – у меня не было отца, – добавила она тише. – Но я ничего не помню! Ни-че-го! Только этот корабль. И снег, – она чуть не плакала. Ей было очень обидно, что дядина идея про отца-моряка не оправдалась и день прошел впустую.

– Может, корабль связан с каким-то событием из прошлого или с потрясением? – взяла девочку за руку Агнесс.

– Не помню! – расплакалась Танри. – Извините.

И она убежала в свою комнату.

– Опять девочку расстроили! – тоже расстроилась за свою воспитанницу Вирия, уходя ей вслед.

Прикрыв за собой дверь, Вирия присела на кровать, на которой рыдала Танри.

– Все образуется, вот увидишь. Доктора сказали, память вернется. Она уже возвращается, просто не надо ее торопить, – утешала она приемную дочь, гладя ее по длинным черным волосам.

– Я хочу и боюсь своего прошлого, – отозвалась сквозь рыдания Танри. – Кем я была? Мне стыдно вспоминать то, как я вела себя вначале. Может быть, узнав правду, вы выгоните меня из дома!

– Что ты говоришь, маленькая? Как ты можешь думать о нас так! – ужаснулась Вирия.

Арвисо, подкравшийся к двери, осмелел и вошел внутрь, встав за спиной няни.

– Танри, – сказал он. – А знаешь, что я думаю про тебя? Это необязательно должно быть так, но вдруг…

– Что? – Рыдания утихли. Девочка повернула к нему раскрасневшееся лицо.

– Ты – дикарская принцесса. Тебя похитили пираты, чтобы потребовать выкуп. А ты сбежала с корабля. А одета ты была так, потому что для тебя наш климат слишком холоден. Ведь у тебя на родине еще большая жара.