Прогулка

– У меня нож! – взвизгнул он. – Но я здесь не за тем, чтобы кого-то порезать. Можно подняться?

Царапанье сделалось лихорадочным. Звуки раздавались такие, словно ребятишки долбили в дверь вилками.

И вдруг шум прекратился. Из-за меня? – подумал Бен. Нет. Нет, не из-за него. Что-то там за дверью перестало скрестись, потому что ему так захотелось, а вовсе не из-за белокожего парня с ножом для сыра в руке. Дома Бен мог разрядить угрожающую атмосферу. Можно много сказать молчанием и длинным шрамом. Дети называли его Папкой-Злюкой, когда он выходил из себя, и он пользовался этим, когда хотел заставить их слушаться. Вы же не хотите иметь дело с Папкой-Злюкой, да? Так что надевайте-ка ботиночки. Он слишком легко мог сделаться Папкой-Злюкой и ненавидел себя за это. Однако подобные ухищрения срабатывали. Папка-Злюка мог осадить их. Но это относилось к маленьким детям. И не так-то легко будет заставить трястись от страха то, что скрывалось за дверью.

Царапанье возобновилось, потом снова смолкло, затем опять появилось, то затихая, то начинаясь вновь. Это волк. Он не достал меня в башне, и вот он здесь. Чрезвычайно логичное заключение. Бен постарался расслышать рычание, но за дверью лишь царапались и скреблись.

Он ждал, пока охвативший его ужас чуть уляжется: такое легкое затишье иногда случается, когда накручиваешь себя перед чем-то вроде прыжка в бассейн с холодной водой. Он дождался его, сделал глубокий вдох и заковылял вверх по ступенькам, как будто тащил за собой упирающегося спутника. Затем схватился за ручку двери и повернул ее, не давая себе передумать. Потом распахнул дверь.

И сразу же пожалел об этом.

На чердаке сидел пещерный сверчок. Этот вид Бен очень хорошо знал по своему дому в Мэриленде. Жутковатые пятнистые коричневые панцири, страшные вытянутые задние ноги, шевелящиеся усики и изогнутые, как гусеницы, спинки. Они не кусаются. Они не ядовиты. Они просто прыгают. Неустанно и хаотично, без причин, просто так. Прежде чем по такому по- падешь, он загоняет тебя прыжками в разные стороны: мимо тебя, за тебя, над тобой. Создавалось впечатление, словно они могли телепортироваться. Сверчки выскакивали из-за труб отопления и наводили ужас на всю семью. Они с Терезой засасывали их пылесосом, но насекомых надо было доставать с первой попытки, иначе они соображали, что за ними охотятся, и принимались скакать не переставая. При этом он сам подпрыгивал от страха. Как-то раз сверчок сиганул прямо на него, и он подскочил так высоко, что треснулся головой о потолок. Шишка потом неделю болела.

А пещерный сверчок перед Беном был высотой под два метра.

Он сидел в углу чердака, глядя куда-то в сторону. Позади него находился пульт управления, который Бен толком не смог разглядеть, потому что его заслонял гигантский сверчок. Бену захотелось умереть. Он повернулся и потянулся к ручке двери, но тем самым совершил чудовищную ошибку, потому что вспугнул сверчка, который подпрыгнул, ринулся на него и повалил Бена на пол.

Он чувствовал, как сверчок трется об него своим скользким брюхом. Потом тот снова подпрыгнул и треснул Бена по голове задней ногой. Бен принялся кричать, выплевывая бессвязные слова и ругаясь что было мочи, чтобы отпугнуть эту тварь и заставить себя поверить, что его голос – это его спутник, готовый прийти на помощь.

Сверчок снова прыгнул и обрушился на него. Над Беном нависли круглые черные глаза твари. Совершенно мутные и пустые. Может, пещерник хотел его убить. Или съесть. Или распороть ему живот и отложить туда яйца.

Бен сверху вниз ударил сверчка жалким ножом для сыра, но лезвие отскочило от экзоскелета, и нож сломался у самой рукоятки. Тут на Бена что-то потекло, тварь испускала ядовитую вязкую слизь, которая обволакивала Бена, постепенно обездвиживая его. Бен молотил руками воздух и визжал, а сверчок принялся подпрыгивать, колотя Бена в живот, и три раза подряд сбивал его с ног.

Бен дотянулся до рюкзака и выхватил оттуда большой ломоть хлеба, зашвырнув его как можно дальше. Сверчок жадно вцепился в добычу, а Бену не осталось ничего другого, как запрыгнуть на отвлекшуюся тварь, продолжая сжимать в правой руке лезвие ножа для сыра. Он так сильно в него вцепился, что оно впилось ему в руку, но он не чувствовал боли. Сверчок снова подскочил, ударив Бена о потолок. Бен схватился за усики жуткого насекомого, как за вожжи, и вонзил лезвие в выпученный черный глаз, рассекая хрусталик.

Из глаза брызнула белая жижа. Прыжки сверчка сделались еще яростнее. Он походил на раненого быка. Бен упал, выронив нож. Теперь он мог разобрать в прыжках некую систему. Четыре прыжка: вперед, вбок, короткий назад и снова вбок. Бен рассчитал свои ходы. Уворачиваясь от прыжков сверчка, он оказался напротив ослепшего глаза. Одним быстрым движением он врезал кулаком по глазу и по самое плечо погрузил руку в голову сверчка, беспорядочно тыча тому в мозг. Сверчок наконец остановился посреди чердака и рухнул на пол, обливая Бена белой жижей, которая мгновенно промочила одежду. Истерически вскрикивая, Бен ринулся вниз по ступенькам и вылетел на порог, лишь бы больше не видеть эту тварь.

Он спрыгнул с порога, упал на песок и орал до тех пор, пока крики не превратились в сиплое хрипение.

Глава девятая. Пульт

Когда у Бена не осталось сил кричать, он начал разговаривать. Сдерживаться он больше не мог. Тереза исчезла, но он говорил с ней сквозь слезы, словно с Богом.

– Тереза, пожалуйста, помоги мне… Я так тебя люблю. Мне просто хочется домой. Тереза, прошу тебя. Господи, пожалуйста, помоги мне попасть домой.

Уголки его губ опустились вниз, а челюсть непроизвольно вздрагивала, когда он открывал рот и причитал. Все это делало его лицо похожим на древнегреческую трагическую маску.

Рука кровоточила и начала ныть. Он вытащил из рюкзака кусочек марли и перевязал рану. Повязка тотчас покраснела.

Ему придется вернуться на чердак. Что бы там ни находилось за сверчком, – это его «приз» за победу над тварью. Лучше забрать награду. Но возвращаться не хотелось. Мысль о том, чтобы снова увидеть это чудовище, повергала в ступор… Смотреть на вытекшие на пол внутренности, которые могут ожить, – а почему бы и нет? Почему теперь что-то должно иметь смысл? Почему бы этой гадине не ожить, не броситься на него и не сожрать живьем? Подбрось-ка туда еще и собакомордых, пока не надоело, Господи. Сделай такую подлость.

Он вспомнил, как всадил нож в глаз твари, и швырнул лезвие на песок. Оно плюхнулось в лужу рвоты. Затем Бен снова прилег и стал учащенно дышать. Когда его младшему, Питеру, был всего годик, педиатр сказал, что у малыша слишком большая голова. Врач достал сравнительные таблицы веса, роста и размеров головы – базовые кривые, которые всегда информировали, больше ли твой малыш (Молодец, парень!) или меньше (Хорошо, что он не растолстеет!) других детей. Когда врач рисовал Бену и Терезе кривую роста головки Питера, ручка заехала за край листа. Питер превосходил нормативы. Врач пояснил, что в мозгу у Питера может накапливаться жидкость. Нужно сделать сканирование головы, и если что-то обнаружится, нейрохирургу придется удалить жидкость, вскрыв череп и сломав костные пластины.

Бен отвез Питера в больницу и глядел, как нейрохирург сделал малышу успокаивающий укол и отправил его в жуткого вида МРТ-томограф, похожий на контейнер в корабле пришельцев, где хранятся тела похищенных землян. Результатов Бен с Терезой ждали две недели. Они оказались отрицательными. Операция не нужна. Вскоре тело «догонит» голову и восстановятся нужные пропорции. Сестра на другом конце провода сообщила им эту новость таким тоном, словно пиццу заказывала.

Это кошмар… Вот так, наверное, проходила бы операция у Питера. Наверное, так себя чувствуешь, когда тебе вскрывают череп, а потом ставят его на место…

– Эй!

Кто-то на берегу заговорил с ним. По голосу – человек постарше его.

– Эй, ты! – произнес голос.

– Чего-чего?

– Сюда. Я здесь, урод.

Бен приподнялся на локтях и нос к носу столкнулся с небольшим синим крабом. Тот опирался на задние ноги, устроившись прямо посередине тропы. Никаких людей позади него не было. Бен осмотрелся по сторонам, ощупав взглядом отмель. Краб был единственным живым существом, которое он увидел.

– Ты… Это краб со мной говорит? – спросил Бен?

– Да, дружище. Я краб.

– А почему ты разговариваешь?

– Не знаю. А почему ты разговариваешь?

Бен встал, сделал движение ногой и обсыпал краба песком.

– Эй, перестань.

– Оставь меня в покое, – произнес Бен. – Что бы там у меня в башке ни творилось, ПРЕКРАТИ.

– Тебе неплохо бы вернуться на чердак и поглядеть, что к чему.

– Это в каком смысле?

– А что тебе еще сказать? Ты меня песком обсыпал.

Тут краб закопался с глаз долой. Бен подбежал к тому месту и принялся яростно разрывать руками песок.

– Вернись, – попросил он краба.

– Да пошел ты!

Бен почувствовал острую боль в кончике пальца и с визгом выдернул руку из песка, топнув ногой по тому месту, где закопался краб.

– Я тебя… я тебя раздавлю, паршивец!

– Не выйдет, – ответил приглушенный голос краба. – Перестань, хватит уже. Ты тупишь.

– Ненавижу тебя!

– Ну и хватит тут копаться. Рука тебе еще понадобится, чтобы крутить ручки.

– Какие ручки?

Ответа нет.