Ничего, кроме нас

– Ты вроде надо мной насмехаешься, сестренка?

– Вроде того. Почему ты так похудел?

– Зарядка. Правильное питание. Молитва.

– Молитва помогает сбросить вес?

– Если начнешь смотреть на калорийные продукты как на искушение дьявола…

Я подняла сумку со сладостями, которые принесла брату:

– Тогда зачем ты просил принести всю эту вредную еду?

– Немного побаловать себя раз в день – в этом нет ничего дурного.

– А съесть десять печений за раз – это, стало быть, сатанинский соблазн?

– И снова этот твой тон.

– Я ночью плохо спала. И все это для меня сплошной стресс.

– Так и должно быть, учитывая то, как плохо я себя вел. Я разрушил много жизней. И навлек позор на всех нас.

Я взмахнула рукой, как коп, регулирующий уличное движение:

– Хватит, ты уже достаточно передо мной извинялся.

– А пастор Уилли говорит, что до конца извиниться за прошлые грехи невозможно, всегда будет недостаточно. И единственный способ все загладить – это идти путем праведности и искупить вину за содеянное в прошлом.

– На мой взгляд, большой срок в тюрьме – вполне себе искупление. Ты во вторник голосовал?

– Мне нельзя. Один из многих недостатков заключения в том и состоит – ты лишаешься права голоса. Лишаешься права делать практически все.

Адам принялся расхаживать взад и вперед по узкой комнате – давняя привычка невротика, которую он подавлял годами, пока его не заключили в наручники и не провели под конвоем на глазах у собравшихся журналистов. Сейчас, глядя на него, я поняла горькую правду: какие бы он ни вел сейчас разговоры о вновь обретенной внутренней гармонии и искуплении, какой бы независимый вид ни напускал на себя во время оглашения приговора, как бы адвокат ни уверял, что через три года он выйдет из этого заведения общего режима, в душе моего братика царил прежний раздрай. Я подскочила к нему, обхватила двумя руками за плечи, отвела к стулу и посадила, а он только причитал тихонько:

– Прости меня, прости, мне так жаль…

Еще один побочный эффект стресса – необходимость снова и снова повторять одну и ту же фразу.

Я крепко сжала руки брата:

– Прекрати извиняться. Что сделано, то сделано. И я рада была услышать, как ты злишься.

– Но пастор Уилли говорит, что гнев ядовит. И пока я не научусь прощать…

– Пастор Уилли не потерял все. Пастора Уилли не заперли в тюрьме. И окружной прокурор не использовал пастора Уилли в своей политической игре, устроив публичную порку, так сказать, в назидание всем. Что, черт возьми, этот евангелист знает о твоем гневе?

– На прошлой неделе пастор Уилли сказал мне во время частной встречи, что ты – яркий пример «сестринской поддержки».

– Я буду тебе благодарна, если ты больше не станешь без конца поминать имя несчастного пастора Уилли. Понятно же, что я здесь ради тебя.

– Вот если бы и мой брат оказался так же милосерден.

Его брат! Мой второй брат. Сейчас он, запутавшись в трясине морального превосходства, пребывает в бегах. С нами общения не поддерживает.

– Его все это тоже не радует, уверяю тебя, – сказала я.

– Спасибо, что возишься со мной, а не списала со счетов как конченого, как сделал он.

– Ты никакой не конченый, – возразила я.

– Мама на той неделе то же самое сказала. Вы так до сих пор и не разговариваете?

– Я дверью не хлопала, но она продолжает меня винить…

– Я велел ей перестать это делать. Ты не виновата.

– В ее глазах всегда виновата я. Я всегда была для нее нежеланной дочерью, и она повторяла мне это не раз и не три.

– Нам всем необходимо исцеление.

– Ой, не начинай…

– Я знаю, по-твоему, все это напоминает слащавую мелодраму. Но пора уже всем нам быть честными друг с другом.

– С мамой это пройдет на ура. Но представь, что ты скажешь такое папе…

За этой моей репликой последовало долгое молчание. Брат уставился в пол. Невооруженным глазом было видно, до чего ему скверно. В конце концов он взял со стола пачку печенья, вскрыл и, схватив сразу три штуки, буквально проглотил их.

– Я давно собираюсь поговорить с отцом о тебе, – сказал он.

– Прости, что заговорила об этом.

– Не надо извиняться за то, что заговорила о папе. Но… – Адам заколебался было, но продолжил: – Сейчас мне нужно обсудить с тобой один факт, о котором я раньше никогда тебе не говорил.

– Не уверена, что именно сегодня я хочу услышать еще о каких-то фактах.

– Но есть кое-что, о чем мне необходимо сказать.

– Почему сейчас?

– Мне необходимо этим поделиться.

– Я так и слышу в этом «поделиться» голос пастора Уилли…

– Он и правда сказал, что пока я не признаюсь в этом беззаконии…

– Беззаконие – неоднозначное слово с множеством смыслов.