Мертвые цветы

– А в остальное время, значит, не чудесна? – Настя широко улыбалась и смотрела на меня.

– Ты всегда восхитительна, а сегодня просто как-то по-особенному.

– Ладно-ладно, – она продолжала улыбаться, и я улыбался вместе с ней.

***

ДК встретил нас молчаливым спокойствием – внутри неторопливо ходили с бумагами организаторы и судьи, участники конкурса бубнили про себя стихи, а зрители в основном сразу проходили в зал.

– Вы участник? – обратился ко мне какой-то приятный на вид мужчина средних лет.

– Да, так точно, – улыбнулся я.

– Пройдите на регистрацию, – он приветливо улыбнулся и указал рукой на стол, где, собственно, проходила та самая регистрация.

Там я поставил свою подпись, подтвердив, что явился. Даже пришлось показывать паспорт, чтобы подтвердить свою личность. Женщина, сидящая там, что-то пробормотала и отпустила меня с богом, предварительно указав, где находится выход на сцену и во сколько мне туда идти.

Выступал я одним из последних, поэтому у меня было время послушать других участников. Делать этого я не хотел, но Настя настояла, чтобы мы их посмотрели. Спорить с ней я не мог, поэтому мы, купив в автомате два стакана с лимонадом, направились в актовый зал.

Актовый зал был обычным актовым залом – стулья в красном сукне, достаточно высокая, но не сильно большая сцена, столы жюри прямо перед ней, зеленый занавес. Обстановка была чуть ли не праздничная, несмотря на то, что зрителей было немного.

– Волнуешься? – спросила меня Настя, когда мы уселись в кресла.

– Немного, – честно ответил я.

– Не волнуйся, – девушка поцеловала меня в щеку и она тут же загорелась пламенем. – Ты у меня самый лучший, так что все будет хорошо. А призы какие?

– Первый приз пятнадцать, второй десять, третий пять.

– Тебе светит только первый, – девушка искренне улыбалась, обхватив мою руку. – Ты справишься.

– Надеюсь.

Как только я это сказал, на сцену вышел человек и начал говорить.

– Здравствуйте, дорогие друзья, авторы и слушатели, ценители и любители литературы! Мы рады приветствовать Вас на региональном конкурсе поэзии, посвященному двестидвадцатипятилетию замечательного, можно даже сказать культового писателя Александра Сергеевича Грибоедова. Сегодня перед Вами выступят поэты со всех уголков нашей области. Каждый из них достоин выступать здесь, поэтому относитесь, пожалуйста, с уважением. В составе комиссии жюри: Молчанов Олег Дмитриевич, главный редактор издательства «Эскимо»! Журавлева Валерия Алексеевна, преподаватель русского языка и литературы, член жюри предметной комиссии Всероссийских олимпиад! И, наконец, Белов Сергей Александрович, доктор филологических наук, заслуженный артист России!

Зал загудел в овациях. Настя звонко хлопала в ладоши, а я лишь нехотя стукнул ими пару раз. Состав меня не особо радовал. А где же сами поэты в жюри? Пусть даже не поэты, хотя бы обычные писатели прозаики! Им же гораздо более понятны ощущения, которые ты испытываешь, когда пишешь, когда читаешь, они лучше понимают, что ты хотел сказать и почему, какой смысл закладывал в свои строки.

– С Вашего позволения, конкурс объявляется открытым! – ведущий удалился со сцены под не прекращающийся шум аплодисментов.

Первый десяток я выдержал еще более-менее нормально. Стихи были самые разные – и большие, и маленькие, и средние, и плохие, и хорошие. Несколько рифм я даже взял себе на заметку.

После каждого выступления Настя шептала мне на ухо ее ощущения, говорила о слабых местах соперников, где можно было бы добавить сильнее, где слишком перегнуто и тому подобное. Честно говоря, все это я прекрасно понимал и без нее, но сообщать об этом девушке не стал, чтобы не обижать. В конце концов, если она рассказывает мне это, значит, ей нужно это рассказывать.

После второго десятка поэтов я не выдержал и ушел курить. До моего выступления оставалась еще одна десятка, а сидеть в зале и слушать я устал – вторая партия авторов была такой тусклой на фоне первых десяти, что выносить это было просто невозможно.

На улице я прикурил и судорожно начал повторять в голове строчки своего стихотворения. Правда, полностью проговорить его у меня не получилось – на улицу вышел тот самый Соколов.

– Знакомые все лица, – улыбнулся я и подошел к нему. – На конкурс?

– Ага, – он улыбнулся и пожал мне руку. – В баре ты меня уделал, но сегодня тебе не удастся успех повторить.

– Я бы не зарекался, – улыбнулся я, выдыхая дым.

– Я выступаю прямо перед тобой. Уже скоро пойдем.

Мы молча курили, каждый думая о своем.

– Слушай, ты извини, что там так получилось. Я не хотел тебя оскорблять, просто пьяный был сильно. Да и те стихи твои, если честно, говно полное.

Соколов только хмыкнул, но потом сказал, что обиды не держит и мы вернулись в актовый зал.

– Чего так долго? – наехала на меня Настя. – Тебе выходить через пять человек!

– Ну я же не опоздал, верно? – улыбнулся я, поцеловав ее в щеку.

– Получишь, блин, – пожурила меня девушка, но тут же успокоилась и взяла меня за руку. – Тут были одни хорошие стихи, я даже не особо нашла, к чему прикопаться.

– Я бы нашел, – улыбнулся я.

Очередной участник закончил и на сцену неуклюже вскарабкался Соколов.

– Мне пора, – сказал я, поднимаясь и попутно целуя Настю в щеку.

– Удачи, – она смотрела на меня, пока я тихо уходил к выходу.

Ожидание выступления – самая худшая его часть. Тебе нужно подождать всего лишь пару минут, но за эти пару минут тебя всего трясет, колбасит, мысли червями изрывают твой мозг, заставляя думать, что ничего у тебя не получится и вообще никогда не получалось. Но, как водится, если есть начало, то будет и конец. Меня пригласили на сцену.

Туфли громко стучали по деревянному полу. Этот стук сливался со стуком сердца. В висках пульсировало, грудь захлестнуло волнение и я подумал, что нужно было накатить сто грамм перед выступлением. Заняв место у микрофона, я окинул взглядом зал, нашел Настю, поймал ее одобрительный кивок и начал читать.

За окном понемногу светлеет.

Ветер глупый в форточки бьется.

Лучик света целует в шею,

Говоря о восходе солнца.

В мыслях была только Она. Каждая строчка, каждый слог, каждая буква была пропитана любовью к Ней. Настя смотрела на меня такими же восхищенными глазами, как и вчера, когда я впервые читал ей эти стихи. А через Настю, Настиными глазами на меня смотрела Она. Эта поддержка была для меня самой важной, жизненно необходимой, как воздух.

Ты потянешься нежно в кровати

И ладошкою скроешь зевоту.

Легкой дрожью по телу прокатит

И оставишь за бортом заботы.