Правила игры

– Я поеду обратно с…

Я закатила глаза.

– Ее зовут Кайла.

Он только ухмыльнулся.

– Ты не против отвезти парней домой?

Я сморщила нос от отвращения. Я никогда бы не смогла привыкнуть к интрижкам моего брата.

Джекс обхватил меня за голову и стал водить костяшками пальцев по моей голове, пока я не взмолила о пощаде.

– Конечно, она не против. Для чего еще нужны младшие сестры?

Я взглянула на Лукаса, который смотрел куда-то в сторону. По какой-то причине я отчаянно хотела увидеть, как он отреагирует на то, что меня назвали младшей сестрой.

«Мустанг» Маркуса издал звуковой сигнал, когда я нажала на кнопку.

– Хорошо, запрыгивайте в машину.

– Садись спереди, – крикнул Джекс, но Лукас указал рукой на минивэн, в который садились Стив и несколько девушек.

– Все хорошо. Меня подвезут.

Моя грудь сжалась от боли, которую я не имела права испытывать, когда он повернулся и направился к Саманте, одарившей его смущенной улыбкой. Она забралась в машину, и он сел следом за ней.

Джекс коснулся моего плеча.

– Что с тобой такое? Ты выглядишь расстроенной и все такое.

– Ты беспокоишься обо мне, Джекси?

Он приподнял бровь.

– А у меня есть причины, чтобы волноваться?

Я не знаю.

– Ни в коем случае. Я в порядке. Мне просто не нравится гулять. Ты это знаешь. Ранит мою замкнутую душу.

– Как скажешь.

Он включил отстойную музыку, как только мы сели в машину, и я шлепнула его по руке.

– Ни за что на свете.

Образ Лукаса, помогающего Саманте забраться в машину, не выходил у меня из головы, и я нажала несколько кнопок на телефоне, пока не нашла идеальную песню. Я во всю глотку заорала припев песни Тейлор Свифт I Knew You Were Trouble.

Джекс застонал от отчаяния.

– Ты ужасно поешь.

– Ага.

Я продолжала петь, повторяя слова и позволяя им завладеть мной. Прошло совсем немного времени перед тем, как Джекс начал подпевать мне, и его голос стал вдвое громче.

– Люблю тебя, мелкая. Не принимай все близко к сердцу. Хорошо?

Джекс всегда видел больше, чем остальные.

– Постараюсь.

Глава 7

Лукас

– Что бы ни случилось, я все равно горжусь тобой, – произнес отец своим глубоким голосом и заключил меня в крепкие объятия. Тревога заползла мне под кожу, как миллион муравьев, но его ободряющие слова позволили мне выровнять дыхание.

Мое ответное объятие было чересчур крепким, больше похожим на то, как я обнимал его в детстве, но в этот момент я был таким, какой есть. Ожидание. То же, что и тогда, когда я сидел в этой комнате и ждал, чтобы узнать, попаду ли я в Хоккейную лигу Онтарио.

Несмотря на то какой просторной была наша гостиная, повсюду толпились люди, желающие посмотреть на результаты отбора, включая группу репортеров.

Я говорил тихо, не желая, чтобы меня услышали. Особенно комментаторы, которые хотели добиться от меня как можно более проникновенной речи. Поскольку мы втроем участвовали в отборе, неудивительно, что у каждого из нас были свои репортеры. Вот такое количество внимания мы могли бы получить, если бы этот отбор прошел так, как мы этого хотели. Мой желудок скрутило в узел.

– Что, если я не справлюсь?

Мой папа отпрянул назад, и его брови опустились над глубокими карими глазами. Глаза я унаследовал от своей мамы-француженки, но остальные черты моего лица была полностью его. Кожа папы была насыщенного, теплого коричневого цвета с россыпями веснушек на носу и щеках. Черные волосы были аккуратно подстрижены и плотно прилегали к голове, подчеркивая точеные черты его лица. В детстве он казался мне просто огромным, а теперь я был на несколько сантиметров выше него. Он не сводил с меня изучающего взгляда, затем посмотрел через мое плечо, и его губы изогнулись в знакомой улыбке.

– Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться, но есть много вещей, ради которых стоит жить, кроме хоккея.

Я кивнул.

– Но я хочу этого.

Смех отца наполнил комнату.

– Конечно, ты хочешь. Ты был бы дураком, если бы не добился того, чего хочешь.

Он не смотрел на меня. Вместо этого его взгляд переместился к двери, через которую вошли Адамсы, впереди которых шла Пайпер.

Воздух вышибло из моих легких, когда она покружилась на месте, и юбка ее нежно-голубого наряда заколыхалась, еще больше обнажив ее загорелые бедра. Она сменила свою привычную спортивную одежду на платье с цветочным принтом, от которого мое сердце подпрыгнуло в груди. Ее золотистые волосы были заплетены в длинную косу и перекинуты через тонкую бретельку платья. Ее бледно-розовые губы были накрашены темно-сливовой помадой, а глаза казались выразительными с любым вариантом макияжа. Черт, она была сногсшибательна. Она направилась прямо к нам, улыбка была такой широкой, что осветила ее лицо и сузила уголки глаз.

– Как поживает моя любимая соседка?

Мой папа быстро заключил ее в объятия, одарив ее своей фирменной улыбкой. Она переехала в соседний дом, когда ей было семь, и моим родителям она сразу понравилась. Я был единственным ребенком в семье, поэтому Пайпер стала им дочерью, которой у них никогда не было.

– Волнуюсь. – Она посмотрела в мою сторону: – Ты готов?