Любовники

Николь насупилась и какое-то время молчала.

– Я совсем не собиралась устраивать для тебя свидания. В этом нет никакой необходимости. Я просто хотела сказать, что Пол очень интересный собеседник и обаятельный человек. Мне, например, он очень понравился, и я…

– О Боже! – простонала Джулия и пересела подальше от матери.

Не успела Николь отреагировать на этот возмутительный шаг, как рядом с ней тут же плюхнулся Эл и дружески похлопал ее по руке.

– Не переживай, у меня с сыновьями было то же самое. Они все время пытались доказать, что уже совсем взрослые и не нуждаются в подсказках. Сколько исполнилось Джулии? Семнадцать? Ну что ж, в самый раз для поиска собственной позиции. Она и сама не знает сейчас, чего хочет от жизни.

Николь грустно улыбнулась:

– Да, все, что я говорю ей в последнее время, воспринимается как чушь собачья.

– Ты должна понять, что ей очень нелегко жить с матерью, которая все еще красива, молода и к тому же талантлива. Конечно, Джулия тоже красива, но она еще не осознала этого.

– Но как же так? – возмутилась Николь. – Ведь на нее даже на улице все оглядываются!

– Всему свое время, – глубокомысленно заметил Эл и пожал ей руку. – Не волнуйся, все будет хорошо. А сейчас мне надо переговорить с Энн. Не уходи, я скоро вернусь.

Спустя какое-то время он действительно вернулся и вручил ей отпечатанную на машинке программу концерта. В ней были указаны оригинальные сочинения Пола Лурье «Серенада для флейты с оркестром», «Дуэт для флейты и виолончели» и небольшая пьеса под романтическим названием «Праздник». Ей сразу стало ясно, что почти все его произведения посвящены матери. Да и как иначе? Он действительно многим ей обязан, в особенности с тех пор, как она стала руководить Нью-Йоркской филармонией и часто работала в «Метрополитен-опера» и других музыкальных организациях. Ведь она сама когда-то формировала музыкальные вкусы современников и без устали привлекала к музыкальному образованию сына самых лучших специалистов.

Когда в гостиной воцарилась тишина, рядом, приобняв Николь, тихо уселась Энн.

– Я так волнуюсь, – прошептала Николь, – хотя ты, наверное, переживаешь в тысячу раз больше!

– Да, еще бы! – кивнула та и замерла, крепко сцепив пальцы. В этот момент она сожалела лишь о том, что здесь нет Тимоти, ее младшего сына, который хотя и не был музыкантом, но всегда с интересом относился к успехам брата.

– Какие у тебя холодные руки! – прошептал Эл, пристроившись справа от бывшей жены. – Не волнуйся, все будет нормально. Посмотри на нашего малыша. Он совершенно спокоен и невозмутим. Знаешь, дорогая, это твоя заслуга, что он чувствует себя хозяином положения и понапрасну не треплет себе нервы. Но вообще-то должен заметить, он не слишком усерден в своей профессии. Во всяком случае, не тратит на музыку всю свою жизнь…

– Не говори глупостей, – прервала его Энн, прекрасно понимая, что он пытается хоть как-то оправдать свою собственную безалаберность в отношении музыкальных занятий. – Он достаточно трудолюбив, чтобы получить степень магистра в Йельском университете.

Энн оглядела гостей и остановила взгляд на строгом профиле Джулии Харрингтон.

– Знаешь, Эл, – обратилась она к мужу, – мне показалось, что Пол не проявил никакого интереса к Джулии. Что-то у них не ладится. Короче говоря, у Николь замечательная дочь, но наш мальчик все же чем-то превосходит ее.

– Энни, дорогая, ты смотришь на все это как бы со стороны… – тихо шепнул Эл и с опаской взглянул на Николь – не дай Бог услышит.

– Ничего подобного, – упрямо возразила Энн. – Никто не знает Николь лучше меня. Она всегда чувствовала себя виноватой перед дочерью. А все картины Джулии кажутся мне такими же блеклыми и невыразительными, как японские акварели. Конечно, они по-своему интересны, но не выдерживают никакого сравнения с мощными и весьма талантливыми работами матери. А знаешь почему? Потому что я занималась со своим сыном, а Николь в это время была увлечена собственными успехами. Во всяком случае, Джулия отнюдь не из тех, кого бы я хотела видеть рядом с Полом.

– Не думаю, дорогая, что он позволит тебе выбирать ему партнершу.

– Полагаю, ты прав, но все же, как мне кажется, я подготовила Пола для более современной женщины – динамичной, сильной, независимой…

– Неужели? – Эл с издевкой посмотрел на жену. – А я-то думал, что самое главное для него – не забыть об этом до того, как у него появится ребенок.

Энн резко отдернула свою руку и недовольно поморщилась.

– Как я ненавижу твои пошлости! – прошипела она и отвернулась. Никто не мог поколебать ее уверенности в том, что сын не будет спешить с женитьбой и связывать себя обременительными узами брака. По крайней мере пока не сделает карьеры. Ее сын никому не позволит себя оболванить, а Джулии, в которой ничего нет, кроме симпатичной мордашки, и подавно.

Глава 3

С первой же ноты Николь сосредоточила все свое внимание на мягких и необыкновенно мелодичных трелях заполнившей гостиную музыки. Флейта Пола издавала настолько приятные звуки, гармонировавшие с другими весьма экзотическими инструментами, что не наслаждаться было просто невозможно. Несмотря на завораживающую интимность, весь этот джаз был построен на классических принципах сложности и исполнительской импровизации, что придавало ему еще большее очарование. Что же до самой манеры исполнения, то Николь с первого взгляда безошибочно определила несомненное влияние матери. Пол часто наклонял голову и слегка раскачивался в такт музыке, как это некогда делала Энн, склоняясь над виолончелью.

После завершения первой пьесы и в самый разгар громких аплодисментов Николь бросила взгляд на подругу. Та, судя по всему, всецело наслаждалась плодами своих трудов. Это действительно был ее звездный час, ради которого стоило жить.

– Энн, он просто неподражаем! – прочувствованным голосом произнесла Николь, поворачиваясь к подруге. Она вдруг ощутила такой неожиданный и даже слегка пугающий прилив счастья, что на минуту растерялась. Неужели это все музыка? Думать о чем-либо другом ей сейчас не хотелось.

– Да, – согласилась с ней Энн, не стесняясь навернувшихся слез.

Пол воспринял восторженные аплодисменты публики с приличествующим достоинством, хотя и не скрывал своего удовлетворения. Родители вскочили на ноги и бросились к сыну, а за ними последовали и другие гости.

– Джулия, – обратилась Николь к дочери, решив, что пробиться к Полу ей сейчас все равно не удастся, – не правда ли, чудесная музыка? Давно я не получала такого удовольствия…

Дочь ответила ей таким взглядом, что мать осеклась на полуслове. Затем Джулия решительно встала и ушла прочь, вновь породив в душе матери горькое чувство вины. Неужели девочка до сих пор не может простить ей равнодушного отношения к своим картинам?

Тяжело вздохнув, Николь направилась к буфету, где был наспех сервирован небольшой стол. Там она столкнулась с Джанет Маркхэм и ее мужем Томом, сокурсниками по колледжу.

– Пол необыкновенно талантлив и совершенно оригинален в своей музыке, – со знанием дела заметила Джанет после традиционных приветствий. – Нет ничего более приятного для счастливой матери, чем ошеломляющий успех сына.

Николь почему-то вспомнила студенческие годы и неряшливый дом Маркхэмов на Лонг-Айленде, в котором всегда царили жуткий беспорядок и неистребимое веселье.

– Я знаю, дорогая, что вы вряд ли приедете к нам на очередную годовщину свадьбы, – продолжала ворковать Джанет, – но если вдруг надумаете, мы будем безумно рады…

– Нет-нет, мы обязательно приедем, – поспешила заверить ее Николь, хотя и не была уверена насчет Эдварда.

– Джан сделала за последнее время несколько чудных вещичек из керамики, – гордо отозвался Том, нежно обнимая жену. – Знаешь, это нечто совершенно отличное от всего того, чем она занималась последние годы.

При этом супруги обменялись такими красноречивыми взглядами, что у Николь засосало под ложечкой, а в душе образовалась тоскливая и оттого еще более невыносимая пустота. Когда они с Эдвардом смотрели так друг на друга в последний раз?

Рассеянно взглянув вслед счастливым супругам, Николь положила себе немного еды на тарелку и оглядела гостиную в поисках Джулии. Неожиданно перед ней выросла высокая фигура Пола.

– Неужели все так плохо, что вы решили избежать встречи со мной и предпочли едой развеять свое разочарование?

Несмотря на его шутливый тон и небрежную ухмылку, Николь испытала смутное ощущение, что ему небезынтересно ее мнение. Она судорожно проглотила кусочек артишока и мило улыбнулась.

– Напротив, все было так прекрасно, что просто нет слов. Тем более что тебе уже выразили свое восхищение восторженные поклонники. Твоя музыка действительно была приятной и понятной для всех, включая, разумеется, и меня.

– Хорошо, но что же все-таки почувствовали лично вы?

– Я… я просто не в состоянии описать это словами…

– Нет, так не пойдет, – запротестовал Пол. – Попытайтесь, тетушка Николь, умоляю вас!

Ну… в общем… больше всего мне понравились джазовые мотивы, хотя… – Она умолкла, внезапно осознав, что Джулия находится где-то рядом и скорее всего прислушивается к их разговору. Может быть, стоит подать ей пример свободного общения? И никакой стеснительности. – В твоей музыке, несомненно, есть нечто земное и доступное, и вместе с тем она уводит в заоблачные дали и вызывает необъяснимое чувство высокой одухотворенности. Мне всегда нравились сильные ритмы, сочетающиеся с доминирующей мелодией. А от твоего «Праздника» я вообще без ума. Словно птица парит над шумным карнавалом.

Пол внимательно слушал, удовлетворенно улыбался и не спускал с нее глаз. Последнее обстоятельство настолько смутило Николь, что она отвела взгляд.

– А вот и Джулия, – обрадовалась она, увидев дочь. – Извини, я сейчас вернусь.