Восстание мертвых

– Ты полагал, как тебе и сказали, что оцифровке можно подвергнуть только часть содержимого человеческого мозга. На самом деле доля гораздо более велика. Перегруженные серверы Метасферы просто не могли распаковать и обработать весь объем данных, содержащихся в человеческом мозге.

– А ваши серверы могут?

– В моей Чангосфере, – сказал мистер Чанг, – Перенесенные могут жить такой же полной жизнью, как и все остальные.

Иона посмотрел на отца, который практиковался на поле у ворот.

– Вы говорите, – протянул Иона, – что на самом деле можете воскрешать мертвых?

Казалось, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Три долгих года Иона не имел отца, но теперь Джейсон вернулся. И он действительно снова находился рядом: играл в футбол, болтал, шутил и просто был отцом.

– Нет, мастер Делакруа, – ответил мистер Чанг. Надежды Ионы разбились в один миг, но затем он снова их обрел. – Я говорю, что, переместив мертвых сюда, ты сам воскресил их.

Откровенно говоря, у Ионы имелось нехорошее предчувствие, его неотступно преследовал страх, что это прекрасное время вот-вот закончится катастрофой.

Мистеру Чангу пора было уходить.

– У меня еще много дел, – сказал он. – Но вы с отцом можете остаться, если хотите. Веселитесь!

Теперь они пасовали мяч, играя скорее вместе, чем друг против друга.

– А я тебе рассказывал, – начал Джейсон, – о том случае, когда нас с Акселем над Атлантикой атаковал самолет Миллениалов?

Иона улыбнулся. Он уже знал эту историю, но не возражал послушать ее снова.

– Думаю, именно это и убедило Акселя окончательно, – сказал Джейсон. – Поэтому он вступил в ряды Стражей, когда его пригласили.

– Давай не будем говорить о Миллениалах и Стражах, – попросил Иона.

С того судьбоносного дня, когда Иона выяснил, что Перенесенный аватар его отца спрятан в тайном подвале сувенирной лавки, которая принадлежала его семье, он оказался втянут в жестокую метавойну двух этих фракций. Иона понимал, что не сможет вечно избегать упоминания Стражей, но сейчас ему просто хотелось чувствовать себя обычным подростком. Ему просто хотелось играть в футбол с отцом.

– Думаю, придется, Иона, – ответил Джейсон. – Есть то, что мне… нужно прояснить. Ты ведь знаешь, что Аксель завербовал и меня?

Иона кивнул:

– Мама говорила мне, что, работая пилотом на Мэтью Грейнджера, ты на самом деле…

– Я был двойным агентом, – подтвердил Джейсон. – Я тайно докладывал обо всем Стражам.

– Но теперь это в прошлом.

– Я понимаю, сынок. Понимаю. Но забавно, что…

– А что насчет Гейм-Кона? Ты когда-нибудь сидел в личной ложе? – Иона пытался отвлечь отца, но ничего не получалось.

– Я не помню, что произошло, – сказал Джейсон. – Не знаю, сообщил я Стражам ту информацию, которой они ждали, или же нет. Словно…

– Ты был героем, пап, – перебил его Иона. – Я так гордился… Я так горжусь тобой.

– Словно в моих воспоминаниях огромная дыра, – продолжал Джейсон. – Люди здесь порой говорят о реальном мире, вот только я не могу припомнить, когда в последний раз там бывал.

– Не думай о реальном мире, пап.

– Говорят… Говорят, было нападение террористов. Аэропорты разбомбили. Уже никто не летает. И говорят… Иона, говорят, что все это случилось три года назад, но я об этом понятия не имею. Будто кто-то украл три года моей жизни. – Джейсон выжидающе посмотрел на Иону. – Я пилот, сынок. Как я мог такое пропустить?

Иона с трудом сглотнул, не зная, что ответить.

Джейсон сунул мяч под мышку и обратил на сына взгляд пронзительных желтых глаз, а затем задал тот самый вопрос, которого так боялся Иона:

– Я мертв?

Глава 3

Мэтью Грейнджер предпочитал, чтобы все его лучшие умы пребывали в одном месте.

Его виртуальный конференц-зал был забит аватарами самых умных сотрудников и верных последователей. Он парил над ними в виде огромного черного паука.

Все эти люди не просто работали на Грейнджера, они разделяли его взгляды на мир. Готовы были бороться за его представление о будущем и, если необходимо, погибнуть ради него. Они были старыми участниками движения, которое основал сам Грейнджер, – движения Миллениалов. И прямо сейчас они ему совсем не нравились.

– Чангосфера функционирует два месяца, – сказал он, сдерживая гнев, – и прибыль Метасферы снизилась на 4,2 %. – Слушатели зашумели, извиняясь и пытаясь переложить ответственность друг на друга. – Мне не нужны извинения и козлы отпущения. Мне нужны предложения.

Миллениалы поспешно сообщили Грейнджеру, что вообще-то они стараются изо всех сил. У них были идеи о том, как привлечь пользователей обратно в Метасферу. Они не сомневались, что скоро все пойдет на лад.

Грейнджер едва слышал их слова. Понятно же, что в конечном счете ни один из них не мог ничего изменить. Они могли лишь замедлить темпы падения Метасферы, но прекращение этого падения потребовало бы решительных мер.

Он неожиданно закончил встречу, развернулся и вылетел прочь через висящий над ним ореол выхода, ощущая, как все пять чувств разом покидают его.

Он очнулся, полулежа в кабине гигантского дирижабля.

– А я уже собирался послать вам всплывающее сообщение, сэр, – сказал молодой человек, сидевший у пульта управления. Грейнджер попытался приспособиться к реальному миру. Его затошнило, когда внутреннее ухо снова настроилось на восприятие гравитации. – Мы заходим в док.

Сфокусировав взгляд, Грейнджер посмотрел в иллюминатор на урбанистический остров, полный башен из стекла и бетона, омытых утренним солнцем, поднимавшимся в небе. Они подлетали к острову с южной стороны, и встречало их самое знаменитое здание Манхэттена – Центр международной торговли 1. Башня из стекла и стали – башня Свободы, как ее называли, – демонстративно возвышалась над нижним Манхэттеном, взирая свысока на два зеркальных пруда, разбитых на том месте, где некогда стояли башни-близнецы. Грейнджер родился в мире, где уже не было двух этих башен, но об их разрушении говорилось в курсе американской истории, который он изучал в школе. Террористическая атака, которая когда-то потрясла весь мир, теперь казалась просто примитивной.

Взяв титановые протезы, Грейнджер прикрепил их к своим культям.

Своих настоящих ног он лишился в автомобильной аварии, когда ему было шесть лет. Но нельзя сказать, что ему их сильно не хватало, – и причина этого крылась не только в киберкинетической системе ходьбы, которую он разработал. Мэтью Грейнджер создал целый мир, где не нужно было ходить. Мир, в котором он мог летать. Виртуальный мир. Лучший мир. Для каждого.

Его Метасфера стала не просто феноменом, она стала самой жизнью в представлении большинства людей. Еще несколько месяцев назад более 92 % всех финансовых операций совершалось внутри Метасферы, а Грейнджер получал свою долю с каждой из них.

Годами он писал код первой версии Метасферы, которая была запущена как Web 4.0, и вот, спустя двадцать лет с момента аварии, стал миллиардером, одним из самых влиятельных и знаменитых людей на планете. Но даже после этого он всегда чувствовал себя так, словно находится под угрозой. Все – от слабеющих правительств реального мира, отчаянно пытавшихся упрочить ту малую толику власти, которая у них еще осталась, до заблудших анархистов в лице Стражей – хотели урвать себе хоть кусочек от его творения.

Теперь появился оппортунист другого сорта – этот китайский вундеркинд, мистер Чанг, который имел наглость соперничать с Грейнджером и заставил его почувствовать себя стариком в свои тридцать девять. Но Грейнджер понимал, что сам он умнее любого конкурента. Умнее и решительнее.

Он не собирался сдаваться без боя. Метасфера принадлежала ему. Только он обладал тем видением, которое необходимо было для понимания ее истинного потенциала. Только Мэтью Грейнджер мог обеспечить будущее. Только Мэтью Грейнджер мог спасти людей от самих себя.

Дирижабль причалил к высокой металлической конструкции на вершине башни Свободы. Грейнджер первым покинул кабину.

Он пошел вниз по стальной винтовой лестнице, цокая металлическими ногами при каждом шаге. За ним, как всегда, спешила небольшая армия телохранителей и лакеев. Такая же армия ждала его на крыше.