– И кое-чему еще.
– Чему же?
– Во-первых, тебе, дитя мое.
– О! Как я могу принести тебе удовлетворение?
– Ты такая, какой я тебя и представлял.
– О! – снова произнесла девушка и недоуменно взглянула на джентльмена.
– Ты простодушный ребенок, к которому я испытываю глубокое почтение за присущую ему доброту.
– Почтение? – ошеломленно переспросила она. – Ты.. ты действительно испытываешь ко мне почтение?
– Несомненно!
– Но я не ребенок, Джон. Я женщина, да, да, я женщина! – вскричала она с такой страстью, что он удивленно посмотрел на нее. – Да, я действительно женщина, и не такая уж простодушная, как тебе кажется.
– В самом деле, Ева-Энн?
– Да, в самом деле, Джон, ибо я… я… просто женщина.
– Конечно, – улыбнулся он. – Ты умудренная личность двадцати двух лет, а я в настоящий момент беззаботный мальчишка сорока пяти лет от роду! Чем не чудесная мысль! И все же, клянусь небом, я действительно чувствую себя мальчишкой, который не обременен ни заботами, ни обязанностями, если, конечно, не считать тебя, дитя мое!
– Неужели обо мне нужно заботиться?
– Конечно.
– Меня это беспокоит, Джон!
– Но я рад этим заботам, Ева-Энн, и мне будет грустно расстаться со ними.
– Расстаться? – печальным эхом отозвалась девушка. – Ты имеешь в виду, когда мы попадем в Лондон?
– Да. Но ведь мы еще не в Лондоне.
– Когда ты хотел бы попасть туда, Джон?
– Я не хочу! – Он оглядел залитые солнцем окрестности. – Я предпочитаю Аркадию, где полет жаворонка радует душу, а каждая трапеза – истинный праздником. Да, безусловно, я предпочитаю Аркадию.
– Я тоже, Джон.
При этих словах он обернулся к ней, и взгляды их встретились. Она не отвела глаз, но все ее лицо, от нежной округлой шеи до чистого высокого лба внезапно залил жаркий румянец.
И в этот момент на сцене появился новый персонаж – кусты зашумели, и на поляне возник лохматый пес сомнительной наружности. Собака зарычала, обнажив клыки. Сэр Мармадьюк протянул руку за валявшимся неподалеку почесывателем, но Ева приподнялась на коленях и ласково позвала собаку. Та перестала рычать, насторожила ухо и внимательно посмотрела на девушку. Наконец, изучив ее с ног до головы, собака подошла к Еве и позволила ей погладить себя, продемонстрировав недюжинную сообразительность.
Листва зашумела снова, и показался человек – крепкого сложения, с квадратным подбородком и бычьей шеей, лицо его обезображивали многочисленные шрамы. Наметанный глаз нашего джентльмена мгновенно оценил пришельца. При виде незнакомцев человек остановился, затем, опираясь на дуло собственного ружья, подошел ближе, внимательно рассматривая джентльмена и девушку.
– Надеюсь, вам здесь удобно? – осведомился он.
– Благодарю вас, очень! – кивнул сэр Мармадьюк.
– Жаль.
– Отчего же?
– Оттого что это частная собственность, приятель. Предположим, я сейчас прикажу вам собираться.
– Да, – спокойно ответствовал сэр Мармадьюк, внимательно вглядываясь в лицо незнакомца.
– Что да?
– Предположим.
– Что предположим?
– Что вы прикажете мне «собираться».
– Ну, я это и имел в виду, приятель.
– И я тоже.
– О, Господи, ну и что дальше?
– Как что? Предположим, я соберусь.
– Эй, ваша молодая жена пичкает моего Твистера свежим хлебом! Поосторожнее с собакой, мэм, пес еще совсем молодой, может и укусить.
– Нет, – Ева улыбнулась, – твоя собака не сделает мне ничего плохого. Я люблю животных, и они отвечают мне тем же.
– И не удивительно, мэм, – Лесник вежливо приподнял свою шляпу.
– А теперь предположим, – сказал сэр Мармадьюк, продолжая внимательно изучать обезображенное лицо, – предположим, что мы пригласим хозяина Твистера выпить с нами чашечку превосходного кофе.
– Ну, тогда, приятель, я полагаю, скажу «спасибо».
– В таком случае вас от всей души приглашают. Присаживайтесь, Боб Боец.
– Что? – человек вздрогнул. И тут с ним произошла удивительная метаморфоза. Мрачные глаза просветлели, лицо разгладилось, а сжатые губы вдруг раздвинулись в приветливой улыбке.
Он растроганно посмотрел на сэра Мармадьюка.
– Храни тебя Господь, друг мой, – голос его слегка дрогнул, – ты согрел мое сердце, вот что ты сделал. Никто не называл меня так уже десять или пятнадцать лет. Разрешите мне пожать вашу руку!
Сэр Мармадьюк вскочил и крепко пожал протянутую руку. Ева переводила удивленный взгляд с одного на другого.
– Поразительно, что вы узнали меня, приятель! Поразительно, что Боба вообще можно узнать после стольких лет! Храни вас Господь!